Раздел I
Последние годы неволи

Очерк I
Поиск новых путей к независимости ^{1}

I.1. Польские земли на рубеже веков

Политическая история польского народа в XX в. уходит корнями в период конца XIX столетия, когда на карте мира Польша отсутствовала как суверенное государство. И даже названия областей, среди жителей которых поляки составляли большинство, не указывали на их польский характер. От некогда существовавшего Польского королевства (Короны) остались лишь австрийская Галиция, прусская Познанщина и русский Привислинский край. На неофициальном уровне, чтобы облегчить государственную идентификацию, их называли польскими землями Австро-Венгрии, Германии и России соответственно. В России Привислинский край в конце XIX в. мог обозначаться в прессе и публицистике как Царство Польское, Царство, Королевство, Конгрессовка, Конгрессовая Польша, русская Польша, иногда и просто Польша.

Понятие «польские земли» использовалось и самими поляками, но смысл в него они как правило вкладывали иной, нежели австрийцы, русские, немцы и др. иноземцы. Для неполяков ими были этнически польские области Речи Посполитой, оказавшиеся в составе Австрии, Пруссии и России, которые в последней трети XVIII в. разделили между собой это многонациональное государство. В польской же общественно-политической мысли XIX – начала XX в. и в обыденном сознании поляков польскими были вообще все земли, которыми владела I (шляхетская) Речь Посполитая Обоих Народов на момент ее первого раздела в 1772 г.^[1]

В состав I Речи Посполитой помимо Польского королевства (Короны) входило Великое княжество Литовское, включившее в XIII–XIV вв. в свои границы значительную часть территории Киевской Руси. Ссылаясь на это, Россия, считавшая себя единственной полноправной наследницей Древнерусского государства, в ходе трех разделов своей западной соседки (в 1772, 1793 и 1795 гг.) присоединила области с восточнославянским населением, среди которого проживали и поляки – правда, за исключением отдельных анклавов, в явном меньшинстве. Эти области были превращены в губернии Российской империи, называемые вначале «бывшими польскими землями» или «польскими губерниями», а впоследствии объединенными в Западный край. Он состоял из 9 губерний, 3 из которых относились к Юго-Западному краю, а 6 – к Северо-Западному. Эти земли носили также название «кресы», т. е. окраины. После разделов поляки стали называть их «забранными», т. е. отобранными Россией^[2].

Согласно территориальным постановлениям Венского конгресса 1815 г., Россия, сохранив более ранние приобретения, получила на правах личной унии большую часть Короны, с Варшавой включительно. Так в ее составе появилось автономное Царство Польское, которому Александр I в 1816 г. даровал конституцию. Привилегированное положение Царства Польского сохранялось недолго. В 1830 г. там вспыхнуло восстание (Ноябрьское), в январе 1831 г. польский сейм низложил российского императора Николая I с польского престола, а польская армия вторглась в «забранные» земли с целью их возвращения и восстановления Польского государства. Начавшаяся польско-русская война за территории была Варшавой проиграна. Русское правительство, исходя из того, что теперь оно владеет Царством Польским не по международному договору, а по «праву меча», ускорило начавшийся еще до восстания процесс свертывания автономии. Окончательно он был завершен после польского восстания 1863–1864 гг. (Январского). И на этот раз повстанцы, не обращая внимания на этнический состав населения Западного и Юго-Западного краев Российской империи, попытались овладеть «забранными» территориями. После подавления этого восстания Царство Польское утратило последние польские автономные органы управления, хотя и не было еще окончательно уравнено в статусе с другими национальными районами европейской части России (кроме автономной Финляндии), его администрация подчинялась не министерству внутренних дел в Петербурге, а варшавскому генерал-губернатору. Вскоре в официальных документах русскую Польшу стали называть Привислинским краем. Но и после 1863 г. в сознании поляков Привислинского края сохранилось стойкое убеждение в их историческом праве на земли, на которые помимо России начинали претендовать зарождавшиеся литовское, белорусское и украинское национальные движения. Последовательно утверждалась идея об исторической связи Великого княжества Литовского и Короны в составе Речи Посполитой Обоих Народов. И даже сегодня пример той Речи Посполитой рассматривается некоторыми как некий прообраз Европейского союза^[3].

У Пруссии после Венского конгресса оказались западные (Познанское княжество) и северные (Восточное Поморье, Вармия, Мазуры) районы Короны. Если Петербург проводил в Царстве Польском политику государственной интеграции и не пытался менять этнический характер населения с помощью русской колонизации, то Берлин на рубеже XIX и XX вв. последовательно проводил курс на увеличение в своих польских провинциях немецкого элемента. И не только в городах, но и в сельской местности, планируя со временем придать восточным областям рейха преимущественно немецкий характер. Правда, в годы канцлерства Л. Каприви в начале 90-х годов XIX в. наблюдалось некоторое смягчение жесткого курса на германизацию, но оно было продиктовано не какими-то принципиальными соображениями, а отсутствием у правительства устойчивого большинства в рейхстаге, вследствие чего существенно возросла роль 16 польских депутатов. Взамен за поддержку правительства польской фракцией (коло) полякам были сделаны некоторые второстепенные уступки в церковной и образовательной сферах^[4].

В 1894 г. правительство Каприви пало, новый кабинет чувствовал себя уверенно и без поддержки польской фракции. На это же время приходится заметная активизация немецкого националистического движения, духовным лидером которого был Бисмарк. В 1894 г. был создан шовинистический Общегерманский союз, с достаточно сильной антипольской направленностью. В Познани возникло «Общество для поддержки немцев в восточных провинциях», более известное как Гаката (по заглавным буквам фамилий его основателей – Ганземана, Кенемана и Тидемана). Полякам не разрешали проводить манифестации по случаю памятных дат их истории, конфисковывали произведения польских писателей и художников, организовывали бойкот польских товаров и магазинов. Одновременно всячески поддерживалось и поощрялось переселение на восточные земли немцев. В результате уже в 1900 г. в Познани, самом крупном городе Великой Польши, поляки составляли только 55 % населения^[5].

Австрии достались польская историческая провинция Малая Польша и Восточная Галиция со смешанным украинско-польско-еврейским населением. В экономическом отношении это были наиболее отсталые области Короны, но зато здесь работали два старинных университета: в Кракове (Ягеллонский) и Львове (Яна Казимира). В эпоху трансформации империи Габсбургов в дуалистическую монархию в 1860-е годы Галиция (так называли земли бывшего Польского королевства в Австрии) вошла в состав Цислейтании на правах автономии. Во Львове заседал краевой сейм и находилась резиденция наместников, которых вплоть до 1915 г. назначали только из поляков. В Галиции поляки доминировали в экономическом, политическом и культурном отношениях. Здесь раньше, чем в других частях разделенной Польши начали возникать политические партии и появились польские коло в краевом сейме и венском рейхсрате. Представители польской аристократии беспрепятственно делали карьеру в армии, при дворе и в государственном аппарате двуединой монархии. Положение поляков в Австрии было предметом зависти их соплеменников в Германии и России, но «польским Пьемонтом» Галиция не стала, подлинным центром польской национальной жизни являлось Царство Польское.

Польские земли вступили в эпоху промышленной революции одновременно с владевшими ими империями, Царство Польское – даже несколько раньше. В 40-60-е годы XIX в. в них были проведены аграрные реформы, открывшие путь рыночным отношениям в сельском хозяйстве и созданию массового потребителя индустриальной продукции^[6]. Бурно шел процесс урбанизации, оставивший свой след в облике польских городов: целые кварталы в них застроены зданиями в модном в те годы стиле Сецессион. В прусских землях заметно менялся также облик сел: в них все больше жилых и хозяйственных построек возводилось из характерного красного кирпича и крылось красной черепицей. К началу XX в. успешнее в экономическом отношении развивались польские земли в составе Германии и России.

Существенные изменения произошли в социальной структуре польского общества: между 1870 и 1890 гг. появился пролетариат, пополнявшийся главным образом выходцами из деревни. Основная масса крестьян влилась в ряды промышленного пролетариата около 1890 г., что явилось следствием стремительной индустриализации и урбанизации. Лишь в нескольких старых промышленных центрах, например в Варшаве, сложились настоящие рабочие династии, история которых прослеживалась до третьего поколения^[7]. По словам А. Жарновской, миграция сельского населения в промышленные центры стала «одним из основных явлений, сопутствующих индустриализации, определяющих современную урбанизацию и создание рынка труда в Царстве Польском»^[8]. Крестьяне шли на заработки в близлежащие промышленные центры. Так, рабочие Домбровского бассейна были в основном из крестьян Келецкой губернии, лодзинская промышленность притягивала жителей Калишской и Петроковской губерний, а в Варшаву стремились на заработки крестьяне восточных районов и западной части Мазовии^[9]. Сельское население, направлявшееся в старые города со сложившейся городской культурой (Варшава, Калиш), быстрее адаптировалось и растворялось в местных сообществах. В недавно возникших городах, чье развитие шло вместе с расширением производства (Лодзь, Заверце), или промышленных поселках (Жирардов, Сосновец) мигранты сохраняли тесные связи с деревней и в любой момент могли туда вернуться^[10]. Согласно данным за 1904 г., мелкие предприятия (до 50 работников), которых в Царстве Польском насчитывалось около 3 тыс., обеспечивали занятость 15 % всех рабочих, а 115 крупных фабрик (с числом работающих более 500 человек) – 55 % всего промышленного пролетариата. Его основная часть – более 70 % – была трудоустроена в Лодзинском (30,5 %), Домбровско-Ченстоховском (21,5 %) и Варшавском (18,5 %) промышленных округах^[11]. Из этого следует, что более 50 % рабочих крупных предприятий сохраняли тесные связи с деревней.

Сходные процессы оттока рабочей силы из сельского хозяйства в промышленность наблюдались также в польских землях Германии, прежде всего в Верхней Силезии. Часть избыточного населения, особенно в Галиции, Великой Польше и Поморье находила для себя занятие в крупных поместьях в качестве наемных сельскохозяйственных рабочих. Повсеместным явлением были миграция в другие области империй или эмиграция в Западную Европу и за океан – в США, Канаду, Латинскую Америку, Австралию. В России трудно было найти губернский город без прочно обосновавшейся польской колонии.

Успехи в области индустриального развития потребовали увеличения числа лиц интеллигентских профессий для работы на предприятиях, в государственном аппарате, учебных заведениях и т. д. Ряды образованного сословия пополняли не только представители шляхты, но и разночинцы, а также евреи, порывавшие с традиционными замкнутыми общинами (кагалами), в которых жила эта этническая группа. По численности евреи были второй на польских землях национальной группой после поляков, а среди жителей ряда местечек Царства Польского и Галиции составляли абсолютное большинство.