Джахиз

Жизнь и личность

Джахиз (или же ал-Джахиз, или, иначе, Абу ‘Усман ‘Амр ибн Бахр ибн Махбуб Басри (около 160/776 – 255/ 868–869 гг.) – известный арабский теолог, библиоман и представитель политической и культурной элиты IX в. Его отец, имевший связи с арабским племенем Кинана, был из Восточной Африки. Джахиз вырос в Басре и там же учился у ряда ведущих теологов своего времени, в том числе у богослова-му‘тазилита Абу Эшака Ибрахима бин Сайяра ал-Нанама (прибл. 220/825 – 230/825 гг.), а также Абу ‘Убайда, Асма‘и (ум. 209/824–825 г.) и Абу Зайда Ансари (ум. 213/ 828). Арабскую грамматику ему преподавал его друг Абу ал-Хасан Ахфаш, а калам – Наззам^[6]. Эссе об имамате молодого Джахиза вызвало большой общественный резонанс, и этим привлекло внимание интеллектуалов, среди которых был и сам аббасидский халиф: Аль-ал-Мамун (198–218 /813-33), учредитель знаменитого Дома мудрости Аббасидов (IX в.). Последний пригласил талантливого философа в Багдад.

Жизнь в столице Аббасидов была полна интриг и приключений. Джахиз участвовал в хитросплетениях двора, энергично дискутировал с ведущими религиозными и государственными деятелями того времени, пережил эпоху господства персов при дворе, затем турок во время правления Му‘тасима, ал-Васик би-л-Лаха и Мутаваккила, последующее падение му‘тазилитов… Все эти социальные взлёты и падения подстёгивали Джахиза, и он, несмотря на бурную дворцовую жизнь, не переставал буквально поглощать огромное количество книг, в особенности новые переводные труды (благо его знакомства и система перевода на арабский в багдадском Доме мудрости позволяли это). Однако вскоре (в 247/861 г.) его покровителя при дворе убивают, и Джахиз вынужден вернуться в Басру, где он и прожил до конца своих дней. Многочисленные арабские источники содержат его биографию, а также анекдоты, связанные с его именем. Часто писали, что внешне он был некрасив, на что намекает даже его имя («Джахиз» по-арабски – «лупоглазый»). Но о внешности забывали, так как, по свидетельствам современников, «у него был красивый почерк, речь приятна, а о его живом уме и сообразительности ходили легенды»^[7].

Сообщают, что он одно время продавал рыбу в городе, чтобы заплатить аренду в книжных ларьках (и всё это с целью проводить ночи за чтением книг). Об этом рассказывал Абу Хаффан: «Я никогда не видел и не слышал о том, чтобы кто-то любил науку так же, как Джахиз. Какая бы книга ни попала ему в руки, он читал её от корки до корки. Порой он даже брал в аренду палатки книжников и ночевал в них, чтобы читать»^[8].

Джахиз был свидетелем политических, социальных и культурных событий почти целого столетия самого событийного периода исламской истории. Он умер в 255 году лунной хиджры^[9], во время правления ал-Мухтади би-л-Лаха. И вновь в Басре ходили сплетни, что на «бедного парализованного» философа свалилась книжная полка»^[10].

Однако в истории философии и педагогики его имя осталось. Благодаря своему долголетию, острому уму и умению общаться с людьми разного ранга, быть в курсе развития самых разных научных дисциплин его признавали одним из самых эрудированных представителей того периода. Некоторые авторы наделяют его высшими эпитетами, такими как «энциклопедия своего времени»^[11], «море знаний»^[12], «гений эпохи»«и «дар неба земле»^[13].

Джахизу приписывают до 245 работ, хотя реальное число ближе к 190. Приблизительно половина дошла до нас почти полностью либо фрагментарно^[14]. Все они дают нам неоценимую (и малоизученную) возможность узнать о педагогических воззрениях того периода, а также об идеях, ценностях, темах, убеждениях космополитической элиты Аббасидов: «золотого века» ислама.

Место в литературе и стиль изложения

Проза Джахиза легка и притягательна, а стиль изложения блистает недосягаемой простотой. Его литературный язык славится краткостью и мелодичностью, синтезом серьёзных и шутливых фраз^[15]. Он отличается от других авторов глубиной анализа и повторением оборотов, но повторения эти не утомительны и никак не умаляют его сладостного красноречия и ритмичности изложения^[16]. Современники называли его «Царём арабской прозы»^[17], а арабских ораторов считали его должниками^[18].

Вот что пишет Ибн Халдун о его месте в литературе: «На занятиях в кружках мы слышали от великих людей, что основа литературы – это четыре книги: “Адаб ал-катиб” (“Этика писателя”) Ибн Кутайбы, “ал-Камил” (“Полная”) Мубаррида, “ал-Байан ва ат-табйин” (“Изложение и разъяснение”) Джахиза и “ан-Навадир” (“Диковинки”) Абу ‘Али Кали. А все остальные книги являются их ответвлениями»^[19]. Известный шиитский историк Мас‘уди замечает: «Среди предков и потомков не было и нет никого красноречивее Джахиза»^[20]. А один из современников Джахиза называет его «гением, достигшим литературного совершенства»^[21].

Среди особенностей стиля Джахиза также следует отметить отступления от темы. Под малейшими предлогами он отходит от обсуждаемого вопроса и переходит к другим темам. И эти отступления настолько значительны, что порой такая перемена удивляет читателя, заставляя забыть об основной мысли. Поэтому иногда названия его сочинений не вполне соответствуют их содержанию, а многообразие затрагиваемых тем и вопросов, их неупорядоченность и отсутствие логической связи между ними усложняют правильное понимание его работ.

Вместе с тем Джахиз признаёт свою беспорядочность, хаотичность и чрезмерные повторения^[22] и оправдывает всё это желанием развлечь читателя, своим болезненным состоянием, неимением помощника и объёмностью своих работ^[23]. Кроме того, под конец жизни он по состоянию здоровья большей частью диктовал свои сочинения своим ученикам^[24]. Кстати, учеников и последователей у него было много. Среди тех, кто следовал его примеру и подражал, были: Абу ал-‘Аббас Мубаррид (210–285 г. л.х.), автор «ал-Камила», Дамири (750–808 г. л.х.), автор «Хай-ат ал-хайван» («Жизнь животных»), Ибн ‘Абд Раббих (246–328 г. л.х.), автор «ал-‘Икд ал-фарид» («Редкостное ожерелье»), Ибн Кутайба (213–276 г. л.х.), автор «‘Уйун ал-ахбар» («Истоки вестей»), Казвини (605–682 г. л.х.), автор «‘Аджа’иб ал-махлукат» («Удивительные создания»), Ибн Факих, автор «Таквим ал-булдан» («Летопись стран»), Байхаки, автор «ал-Махасин ва ал-масави» («Добродетели и пороки») и иранский поэт и сатирик ‘Убайда Закани^[25]. Абу Са‘ид Сирафи, Абу Хаййан Тавхиди и Ибн ‘Амид также были последователями Джахиза и восхваляли силу и красоту его почерка^[26].

Некоторые исследователи считают, что Джахиз отлично владел персидским языком^[27]. И хотя нельзя однозначно утверждать истинность этой точки зрения, многие его сочинения, в том числе «ал-Хайван», «ал-Байан ва ат-табйин», «ат-Тарби‘ ва ат-тадвир» и «ал-Бухала»^[28], где употребляется много персидских слов^[29], свидетельствуют о том, что он был знаком с этим языком. С другой стороны, несмотря на общепринятые комплименты в адрес персидской литературы, Джихаз критикует тех, кто не особо затрудняет себя чтением литературы на персидском, и одновременно пытается выставить себя в качестве эксперта. В послании «Адам аль-Коттаб» («Суждения о характере секретарей») он пишет потрет типичного аббасидского бюрократа. Такой чиновник обычно проходил обучение, основные принципы которого строились на афоризмах Бозоргмехра Бохтагана (среднеперс. Wuzurgmihr ī Bōkhtagān), на завещании Ардашира (от др. – перс. Artaxšaϑra) (ок. 180–241), на адаб ибн аль-Мукаффа (ок. 721, 723 или 724–757, 759 или 760, г. Басра), послании секретаря последнего омейядского халифа Марвана II (688–750) Абд ал Хамид Джаудат ас-Саххара (ум. в 750), книге Маздака и «Калила и Димна». Секретари, знающие эти тексты, считали себя компетентными и давали часто советы правящей элите по всем предметам, включая переводы Библии, по исламскому праву, философии и арабскому стилю. Уверенные в собственных суждениях, они оспаривали язык Корана и выражали сомнения в подлинности тех или иных хадисов^[30].

Творчество

У Джахиза есть сочинения по разным наукам и искусствам, в том числе по языкознанию, философии, каламу, тафсиру, фикху, этике и эстетике, арабской литературе, истории и культуре разных народов, геометрии и зоологии. Кроме того, он выражал такие педагогические взгляды, которые вызывают восторг даже у современных специалистов^[31].

Мас‘уди пишет: «Ни у кого из пересказчиков и учёных мужей не было столько книг, сколько было у Джахиза»^[32]. Некоторые исследователи считают его самым известным арабским писателем^[33].

Кроме вышеуказанных тем, Джахиз посвящал книги таким вопросам, по которым высказывались лишь немногие авторы. Например, он написал трактаты о превосходстве одних людей или наций над другими, в том числе «Манакиб ат-турк ва ‘аммат джунд ал-хилафа» – о достоинствах турок и их добродетелях, «Муфахарат ал-джавари ва ал-гилман» – о спорах между невольницами и слугами о собственном превосходстве и «Фахр ас-саудан ‘ала ал-бийдан» – о превосходстве черной расы над белой^[34].

В начале творческого пути труды Джахиза, как случалось со многими писателями, не привлекали внимания читателей. Поэтому он подписывал некоторые свои книги именами известных авторов, таких как Ибн Мукаффа‘^[35],

Йахйа ибн Халид^[36], Халил ибн Ахмад^[37] и ‘Аттаби^[38]. Сам Джахиз вспоминал об этом: «Когда я подписывал какую-нибудь свою книгу чужим именем, то за короткое время она распространялась в народе, и люди переписывали её. Они пользовались ею при воспитании, обучении и наставлении, а её слова и обороты употребляли в своих речах и письмах. Но когда я подписывал более совершенную книгу по фикху, богословию, житию святых или мудрым наукам и искусствам своим именем, то некоторые учёные мужи осуждали её из чувства зависти»^[39].

В биографических справочниках приводятся самые известные его произведения: «ал-Хайван», «ал-Байан ва ат-табйин», «ал-Бухала’» и «ат-Тарби‘ ва ат-тадвир».

Для предсталения его работ автор данной главы изучил не только четыре вышеуказанные книги, но и многие его трактаты, в том числе «ал-Ма‘аш ва ал-ма‘ад», «ал-Ахлак ал-махмуда ва ал-мазмума», «Фасл ма байна ал-‘адават ва ал-хасад», «Тафдил ан-нутк ‘ала ас-самт», «ал-Джадд ва ал-хазл», «ат-Табассур би-т-тиджара», «Китман ас-сирр ва хифз ал-лисан», «ал-Хасид ва ал-махсуд», «Замм ахлак ал-куттаб», «ал-Му‘аллимин», «ал-Ханин ила ал-автан» и «Сина‘ат ал-куввад»^[40].

Некоторые исследователи приписывают перу Джахиза книги «ат-Тадж» («Венец») или «Ахлак ал-мулук» («Нравы царей»), «ал-Махасин ва ал-аддад», «ал-Ибил» («Верблюд»), «ал-Хадайа» («Дары»), «Танбих ал-мулук» («Увещевание царям»), «ал-Макайид» («Хитрости») и «ад-Дала’ил ва ал-и‘тибар ‘ала ал-халк ва ал-асар»^[41]. Однако, исходя из стиля их изложения, можно предположить, что часть этих трудов написаны другими авторами^[42]. Они могли подписываться его именем, чтобы привлечь больше внимания к своим произведениям, как это делал сам Джахиз в начале творческой деятельности. Как писал один из его поклонников: «Если я окажусь в раю, то буду согласен обменять райские блага на книги Джахиза»^[43].

В трудах Джахиза прослеживается влияние древнегреческих авторов, в особенности Аристотеля. В частности потому, что на его эпоху пришёлся пик переводческого движения, когда большинство книг на сирийском, греческом и персидском языках переводились на арабский. Сильное влияние на Джахиза оказали и такие произведения, как «Калила и Димна». В свою очередь произведения самого Джахиза повлияли на многих последующих мыслителей, в частности на «Братьев чистоты»^[44].

Свободомыслие и школа Калама

Джахизу свойственны свободомыслие и объективность. Он самостоятельно исследовал всё, что видел и слышал, не придавая значения тому, чьи это слова или действия, а популярные среди мыслителей идеи никогда не очаровывали его лишь своей популярностью. Если речь шла о несоответствии принципам логики и разуму, то авторитетов для него не было. На этом принципе он свергал и Аристотеля^[45]. Подобное свободомыслие, основанное на разуме и доводах, ясно прослеживается в трудах Джахиза^[46]. Он призывал всех следовать разуму и признать его главным мерилом определения истинности или ошибочности тех или иных мнений и взглядов. Так же он воспитывал учеников. Помимо прочего, он осуждал тех, кто высказывается предвзято и слепо подражает другим без размышлений^[47]. Джахиз не боялся сомнений. Более того, восхвалял их, считая, что они – предтеча уверенности, и утверждал: «Особенные люди сомневаются и колеблются чаще обычных людей»^[48].

Другое проявление его свободомыслия заключается в том, что он предпочитает разум слабым хадисам, а в комментариях к айатам Священного Корана склоняется скорее к их прямым и логическим смыслам, нежели к удивительным интерпретациям, которые имели широкое распространение в его время. Он осуждает такие вольные и неразумные разъяснения и считает, что они приводят к погибели^[49]. Он называет комментарии кассаситов и хашавитов большой опасностью для религии и великой преградой на пути правильного понимания Священного Корана^[50].

Анализ произведений Джахиза показывает, что эта интеллектуальная позиция оказала влияние на его творчество. Другими словами, свободомыслие и объективность побуждают его к правдивости. Он не боится излагать истину и, если считает нужным, то пишет о чём и о ком угодно. Он пишет обо всём, начиная со слов и поступков сумасшедших, головорезов, скупердяев и безбожников и заканчивая политическими, социальными и религиозными вопросами и пороками в домах власть имущих. Порой он осуждает и критикует даже правителей своей эпохи^[51], задавая сложные вопросы, как то: как выбирать лидера? Насколько правильно считать, что его выбирает «народ» (al-nass)? Ведь известно, что элита дистанцируется от масс (тех, кто даже не понимает, зачем быть лидером): т. е. различия между классами бедных и богатых блокируют возможность объединить классы для единого политического действия. Значит, выбор остается за элитой; хотя Джахиз не определяет, кто именно составляет таковую.

Истоки свободомыслия Джахиза кроются в особенностях его времени и школы калама. Он жил в период, когда сомнение во всех вопросах, в том числе богословских, стало общей нормой. Джахиз отвергал анархистские воззрения, считая, что такой подход «даёт свободу без границ…. И тем самым может обеспечить … трофеями»^[52]; и люди могут заподозрить, что Пророчество не нужно. В этом плане Джахиз схож с Ибн Синой, так как оба философа настаивают на том, что религия необходима для социального контроля. И здесь Джахиз выдвигает более широкий (и весьма современный) подход: людей привлекает духовная пища, когда их насущные потребности удовлетворены. То есть религиозное знание исходит из знания мирских вопросов.

Такого рода дискурсы были типичными для того времени, и на их основе положение приняли исламего в эпоху Аббасидов возникают самые разные направления и дисциплины исламских и естественных наук, а также четыре суннитских мазхаба и течения му‘тазилитов и аш‘аритов^[53].

Другая причина свободомыслия Джахиза заключается в учениях му‘тазилитской школы калама, которой он следовал. Он был учеником Ибрахима Наззама и Бишра ибн Му‘тамира, великих представителей му‘тазилизма – впоследствии возникло даже му‘тазилитское течение джахизийа^[54].

Му‘тазилиты