Данные традиционных опросов по проблемам бедности

Базовым социологическим методом исследования проблем бедности был и остаётся опрос. Наряду с анализом статистических данных именно опросы, проводимые ведущими социологическими центрами во множестве стран, предоставляют реальную информацию о параметрах бедности, а также особенностях их восприятия населением. Для последующего сравнения с результатами исследования мнений интернет-аудитории приведём некоторые наиболее значимые статистические данные и интересные данные опросов по нашей стране.

Социальная политика государства в 2009–2013 годах способствовала существенному сокращению численности бедных. Согласно данным Росстата численность населения с денежными доходами ниже величины прожиточного минимума сократилась с 19,0 млн человек в кризисный 2008 год до 15,5 млн в 2013 году. Однако с момента введения политических и экономических санкций вкупе с кризисными явлениями в мировой экономике фактически все достижения этого периода были отыграны назад, и к концу 2018 года численность бедных людей возросла до 18,9 млн человек (см. табл. 1.1).

Таблица 1.1. Численность населения с денежными доходами ниже величины прожиточного минимума в 2008–2018 гг.

О росте бедности свидетельствуют и другие количественные показатели: с 1990 по 2015 год коэффициент Джини (показатель распределения доходов по группам населения) вырос с 0,24 до 0,41, а фондовый коэффициент (отношение средних доходов 10 % самых богатых к средним доходам 10 % самых бедных) с 1992 по 2015 год возрос с 8 до 16. В территориальном разрезе эти показатели могут быть намного выше. Так, применительно к Москве значение данного показателя составляет около 70^[15]. Следует отметить, что в царской России коэффициент фондов достигал 6,3, а в СССР он равнялся 3–4 (по всей видимости – это одно из самых низких из возможных в реальности значений). Таким образом, разрыв между богатыми и бедными в Российской империи в 1910–1914 годы и СССР был существенно ниже, чем в современной России^[16].

Но гораздо более важным для нашего исследования является то обстоятельство, что объективные показатели бедности и её субъективное восприятие существенно разнятся. Данные социологических опросов показывают, что субъективное восприятие бедности в разы превышает статистически регистрируемые показатели. Так, согласно данным Фонда общественного мнения, количество бедных остаётся практически неизменным с точки зрения восприятия респондентов и составляет около 60 % населения страны (см. табл. 1.2). В целом подобные опросы фиксируют наше общественное представление о бедности, её размерах в нашей стране: мы воспринимаем себя как страну с бедным населением.

Таблица 1.2.

Бедность в России по данным опросов ФОМ 2001–2017 гг.^[17]

Вышеприведённые цифры очень показательны. Оказывается, что по данным опросов бедных в стране в три раза больше, чем по данным официальной статистики. Можно долго и упорно рассуждать о несовершенстве статистики, об условности и явной заниженности показателя прожиточного минимума, о несовершенстве показателя потребительской корзины и т. д. и т. п. Но все эти рассуждения не могут оправдать такое «повальное» ощущение бедности, которое с очевидностью свойственно и людям, которые по своим доходам отнюдь не являются бедными. Тут сказывается влияние скрытых институциональных факторов (институций), которые оказывают самое сильное воздействие на экономическое поведение вне зависимости от того, поддерживают они в людях истинные представления или нет.

Как уже говорилось, для жителей России ощущение бедности равно ощущению фрустрации, которое по большей части не зависит от доходов. Для россиян до сих пор характерен сильнейший разрыв между их ожиданиями, планами, надеждами и тем, что они имеют в реальности. Люди чувствуют себя бедными не столько потому, что не могут удовлетворить свои первичные потребности, сколько в силу невозможности сделать в жизни то, чего бы им хотелось.

Но самым главным в описанной выше ситуации является то, что в стране удобно, психологически комфортно и даже общепринято «прибедняться». Этот общий фон, который наблюдается в неформальном общении, с необходимостью перекочёвывает в анкеты. Одной из явных причин такого положения вещей можно считать пресловутый русский коллективизм. Причём в данном случае этот фактор работает вне зависимости от того, насколько человек лично ориентирован на эту ценность. Русским следует быть коллективистами, даже если в душе они уже не такие. Оказавшись в группе людей (соседей, родственников, знакомых, а тем более незнакомых), мы всегда рискуем столкнуться с человеком, который сейчас испытывает нужду. Он сам об этом может и не говорить. Но вот говорить при нём о своём богатстве – значит разрушить дух коллективизма. Если же, наоборот, активно жаловаться на судьбу и нехватку денег, возникает чувство солидарности. Поэтому все усердно жалуются на жизнь. И очень часто, когда известно реальное положение дел в семье говорящего, бывает странно слышать его жалобы на скромные доходы. Если же положение говорящего неизвестно, то потом с удивлением узнаёшь, что этот «бедный» сменил машину, переехал в новую квартиру или отдохнул за границей.

Приведём самый «социологический» пример сознательного занижения доходов в угоду сложившимся институциям. На улице к вам подходит интервьюер и просит ответить на несколько вопросов. Как социологи, мы в большинстве случаев соглашаемся, зная, насколько тяжёл и неблагодарен труд этого человека. В конце интервью встаёт вопрос о материальном положении. И тут всегда наступает внутреннее волнение, потому что хочется занизить свой доход, не до конца откровенно описать ту материальную ситуацию, в которой находишься. Только профессиональная этика социолога заставляет дождаться варианта ответа, который соответствует твоему реальному доходу и тому, что ты принадлежишь к верхушке среднего класса и, не дай бог, к какой-нибудь более высокой страте. Во-первых, прекрасно понимая, сколько платят за заполнение анкет на улице, чаще всего своим достатком не хочешь обидеть самого интервьюера – особенно женщин среднего и пожилого возраста. Иногда прямо чувствуешь, что она хочет поставить крестик на ответе, который говорит, что тебе хватает денег только на еду, ведь это значит, что ты – такой же, как она. Во-вторых, если рядом проходят люди, а ты начинаешь открыто говорить, что ни в чём не нуждаешься и «только с покупкой вертолёта могут быть некоторые проблемы», то боишься почувствовать на себе осуждающие взгляды – мол, откуда ты взялся такой богатый и такой откровенный. После всех этих волнений радуешься, что интервью наконец-то закончилось, и понимаешь, как трудно другим людям не занизить уровень своих доходов.

В стране сложилась такая ситуация, что о своём богатстве не принято говорить. Если же брать самые негативные коннотации с богатством, то на ум приходит всем известная пословица: трудом праведным не наживёшь палат каменных (об этом речь пойдёт в гл. 2). Несложные силлогические ходы приводят людей к тому, что в каменных палатах живут только жулики. Всё это странным образом создаёт ощущение всеобщей бедности. Поэтому можно заключить, что русская бедность – это самобытное и крайне неоднозначное понятие.

Большинство людей старается скрыть то, что имеет источники средств, достаточные для нормального существования. С христианских позиций – это хорошо: нам не свойственны гордыня и потребность выставлять своё богатство напоказ. Но это имеет два негативных последствия. Во-первых, опросы населения о бедности дают явно искажённые результаты. Во-вторых, ощущение всеобщей бедности формирует особое мироощущение, которое само по себе становится препятствием для реализации жизненной стратегии, ориентированной на приращение богатства и выход из состояния бедности.

Россияне понимают, что неравенство доходов существует и будет существовать в любом обществе. Поэтому рост доходов богатейших людей в России и мире не рассматривается как глобальная проблема, а вот ориентация на ближнее окружение, понимание того, что невозможно кардинально улучшить или даже сохранить имеющийся уровень жизни, воспринимается крайне болезненно. Только тогда, когда доходы россиян перестают соответствовать их ожиданиям и обеспечивать достойный в их понимании уровень жизни, их начинают реально волновать вопросы имущественного расслоения и увеличения богатства сверхбогатых людей. Именно отсутствие качественных улучшений жизни и тех каналов, которые могли бы этим улучшениям способствовать (образование, предпринимательство, профессиональная карьера), повышают тревогу россиян в отношении своего будущего и будущего детей, а также способствуют формированию «нетерпимости к сложившейся системе нелегитимных и избыточных неравенств»^[18].

То, что бедность в России – это специфический культурный феномен, косвенно подтверждают и другие опросы. С 2017 года ВЦИОМ фиксирует исторические максимумы уровня счастья у россиян. В апреле 2019 года ощущали себя счастливыми 86 % респондентов (94 % респондентов с достатком и 67 % малообеспеченных). На уровень счастья, безусловно, влияет материальное положение, но ведущими факторами, делающими россиян счастливыми, являются: наличие семьи (33 %), хорошее физическое самочувствие (21 %), дети (18 %) и хорошая работа (17 %). А недовольство жизнью связано с двумя факторами. Первый – плохое состояние здоровья (6 %). Второй напрямую связан с бедностью: проблемы материального характера (11 %), плохое положение дел в стране (11 %), низкие зарплаты и задержки их выплат (5 %)^[19]. Как видно из приведённых цифр, ни о каких 60 % бедных речь не идёт, т. е. большинство из тех, кто считает себя бедным, не видит больших проблем ни в своём материальном положении, ни в низкой зарплате.

Интересно, что в последние годы социальная политика государства, направленная на помощь незащищённым и уязвимым слоям населения, способствовала изменению отношения россиян к причинам бедности. И тут традиционные опросы зафиксировали важнейшее изменение, которое пока ещё не нашло своё отражение в интернет-коммуникациях: некоторые люди стали обвинять в бедности самих себя, а не систему.

В целом роль структурных факторов бедности в представлениях россиян значительно снижается. В 2003 году в качестве трёх ключевых причин бедности россияне отмечали невыплату зарплат и пенсий (47 %), длительную безработицу (41 %) и недостаточность государственных пособий по социальному обеспечению (38 %). Спустя десятилетие в 2013 году лишь длительная безработица осталась в топе причин, провоцирующих бедность (31 %). Другими ключевыми причинами стали причины субъективные: девиантное поведение, прежде всего алкоголизм и наркомания (39 %), болезнь и инвалидность (35 %) и – для нас самое главное – лень и неприспособленность к жизни (31 %)^[20].

Следует отметить, что формируемый в общественном сознании портрет «бедного россиянина» и реальность расходятся. Несмотря на закрепление в представлениях россиян связи бедности и асоциального поведения, бедности и лени, бедность в России касается прежде всего молодёжи и занятых. Согласно данным Росстата 37,5 % малоимущих – это дети в возрасте до 15 лет, а ещё 13,4 % составляет молодёжь в возрасте от 18 до 29 лет. В целом 31,9 % всех малоимущих в РФ в 2016 году – это занятые в экономике (работающие)^[21]. Проблема работающих бедных на сегодняшний день остаётся одной из самых острых. И, как отмечалось выше, она связана не только с объективными факторами (низкой социальной и трудовой мобильностью, территориальными проблемами безработицы, отсутствием хорошо оплачиваемых рабочих мест в ряде регионов и отраслей и т. д.), но и следствием сформировавшегося отношение к труду.

Напомним, что проблема работающих бедных была фактически нивелирована в советский период, но существовала в царской России. Так, среди 10 % беднейшего населения России в 1901–1904 годы 3,53 % составляли сельскохозяйственные рабочие; 4,09 % промышленные рабочие (женщины и дети) и 1,45 % подёнщики и чернорабочие. Только 0,93 % беднейшего слоя составляли маргинальные слои (нищие и бродяги)^[22].

Ряд исследователей отмечает, что закрепление за бедными слоями образа асоциальности и приписывание им соответствующих социально-психологических и моральных характеристик свидетельствует о «стигматизации бедных в российском обществе, формировании их портрета как андеркласса, отличающегося от остального населения страны не только уровнем доходов, но и поведенческими навыками»^[23]. Интересно, что этот процесс захватывает в основном высокообразованную часть российского населения. Так, на вопросы ФОМ «Как вам кажется, бедность обычно способствует развитию лучших или худших качеств человека? Или она не делает человека

ни лучше ни хуже?» только треть опрошенных респондентов со средним и средне-специальным образованиям ответила, что бедность способствует развитию худших качеств, 40 % отметили, что она никак не влияет на качества человека, а 16 % указали, что она способствует развитию лучших качеств. В то же время 43 % респондентов с высшим образованием ответили, что бедность способствует развитию худших качеств, 35 % отметили, что она никак не влияет на человека, и только 8 % согласились с тем, что бедность может способствовать развитию лучших качеств людей^[24].