До весны 1943 г. большую часть убитых в Треблинке хоронили в массовых могилах, лишь затем новоприбывших начали сжигать сразу после умерщвления. Соответственно, отрицатели утверждают, что при малой площади лагеря места для более чем 700 тыс. людей в могилах просто не хватило бы. Однако они завышают необходимый объем могильного пространства, игнорируя истощенное состояние многих евреев из гетто и антропологические данные самих нацистов (согласно которым средний польский еврей был значительно меньше, чем средний немец 1940-х гг., на основании чего можно оценить средний объем тела иначе, чем это делают «ревизионисты»), а также естественное уменьшение объема нижних слоев за счет разложения. Некоторые отрицатели также искусственно занижают площадь территории, на которой находились могилы.

«Ревизионисты» утверждают, что для сожжения всех тел не хватило бы топлива, но зачастую используют для расчетов данные индивидуальных кремаций (таких, как в Индии), чего делать категорически нельзя, т. к. при массовом сожжении среднее количество топлива на тело значительно снижается, как показывает в т. ч. и современная практика сжигания туш животных. Количество нужного топлива зависит от конфигурации костра, причем немецкие эксперименты начала XX в. по сожжению туш показали, что схожие с упомянутыми в некоторых показаниях методы раскладки массовых костров были весьма экономичны в плане использования топлива. Пожалуй, самым значительным фактором экономии являлось разложение большей части трупов в массовых могилах с сопутствующим ему обезвоживанием. Именно на испарение воды уходит значительная часть топлива при сожжении тел, поэтому нельзя сравнивать необходимые количества топлива для свежих и разложившихся трупов. В этой истории немало неизвестных. Так, фрагментарность документов не позволяет четко отследить, в каких количествах и пропорциях в лагеря поступали различные виды топлива (сухое дерево, горючие вещества) и какую часть топлива в виде свежей древесины, сухих сучьев, тряпья и т. п. должны были добывать на месте. Известен, однако, конечный результат: операция по массовому сожжению трупов удалась.

Не будучи в силах опровергнуть этот факт, «ревизионисты» предлагают другие аргументы – вроде того, что в ранних сообщениях можно было прочитать о методах уничтожения в лагерях «Операции Рейнхард», которые сегодня отвергаются историками. Отрицатели чаще всего не разделяют различные виды свидетельских утверждений – наблюдаемое лично, услышанное от других, результаты интерпретации свидетелем первых двух элементов – и пытаются дискредитировать свидетельские показания, подчеркивая абсурдные, как им кажется, детали, которые зачастую не являлись результатом непосредственных наблюдений. Задача же историков состоит в том, чтобы отделить, насколько это возможно, личные наблюдения очевидца от информационного шума. Несомненно, вероятность правильной интерпретации свидетелем некоего комплекса сведений тем ниже, чем ограниченнее его доступ к общей картине происходящего. Также очевидно, что сведения, полученные из вторых, третьих или четвертых рук, имеют свойство быстро искажаться (или изначально могут являться слухами).

Дифференциация по «степени доступа», таким образом, очень важна. В случае с лагерями «Операции Рейнхард» данный принцип можно проиллюстрировать следующим образом. Сведения о происходящем в них расходились примерно как круги от брошенного в воду камня. Самые удаленные от эпицентра круги были самыми «слабыми» в смысле осведомленности. И в гетто, и на Запад, и в СССР поступала самая разношерстная информация, какие-то верные факты переплетались с дикими слухами (например, о методах уничтожения ходил, например, слух об уничтожении электрическим током и сожжении тел прямо на месте убийства), причем разделить их вряд ли представлялось возможным.

Более узкий круг составляли местные польские жители. Они хоть и не имели непосредственной информации о методах уничтожения, но вполне могли наблюдать, как день за днем в лагеря прибывают эшелоны с евреями, которые уходят пустыми, а чуть позже видели, и, более того, обоняли дым от костров. Общались местные жители и с травниковцами, посещавшими местные питейные заведения и расплачивавшимися «еврейским золотом». Тем, вообще-то, запрещено было делиться деталями, но в подпитии не все думали об этом.

Следующий круг – узники самих лагерей смерти, не находившиеся непосредственно в зоне уничтожения. Они знали, видели и обоняли несравнимо больше, нежели свидетели вне лагеря, но и их осведомленность была ограничена – заключенные, например, в основном не видели, как выглядят могилы и средства массового уничтожения. Однако между зонами лагерей иногда тайно поддерживалась связь, а некоторые евреи из так называемого «верхнего лагеря» (непосредственной зоны уничтожения) время от времени работали в «нижнем лагере», поэтому уровень информированности здесь был выше, чем вне Треблинки.

Евреи, длительное время находившиеся в самой зоне уничтожения, являлись практически непосредственными свидетелями убийства. Но даже они не обязательно были осведомлены обо всех деталях. Ведь в момент умерщвления они не находились в газовой камере. Так, они знали про мотор, находившийся в здании, от которого отходили трубы к конкретным камерам. Но помимо знания об использовании выхлопных газов для удушения ходил и слух о том, что непосредственно перед газованием из камеры откачивали воздух. Слух этот проник и за пределы «верхнего лагеря».

Другой группой, осведомленной примерно в том же объеме, были эсэсовцы и травниковцы. Уровень их знаний также отличался в зависимости от того, где конкретно они несли службу, но в целом они понимали, что речь идет почти исключительно об отравлении выхлопными газами. Однако среди них, как и среди узников лагеря, было распространено мнение о том, что для умерщвления использовался дизельный мотор. Это неудивительно, т. к. дизельные моторы в лагерях иногда использовались как электрогенераторы и находились в том же помещении, что и моторы для газовых камер.

Отрицатели ухватились за утверждение о дизельных моторах как орудии убийства, растиражированное многими историками и даже некоторыми судами, и заявили, что использование этих моторов для массового умерщвления абсурдно из-за относительно малой доли вырабатываемого ими угарного газа. На самом деле способы заставить дизельные двигатели вырабатывать смертельные дозы отравляющего газа есть, но стоит согласиться, что большого смысла в этом нет, если в наличии имеются моторы бензиновые, не требующие никаких уловок.

Однако здесь отрицателей опять подвело непонимание различия между «степенями доступа» различных свидетелей к информации. Дело в том, что средний эсэсовец в лагерях не имел непосредственного отношения к орудию убийства и, соответственно, мог «плавать» в отношении таких третьестепенных деталей, как конкретный тип двигателя, и без задней мысли повторять услышанное или неверно понятое. То же касается и узников.

Необходимо было установить, что говорили люди, имеющие непосредственное отношение к установке, починке, обслуживанию или запуску моторов. Так вот, те из них, кто упоминал тип моторов, поголовно говорили о том, что они были бензиновыми. Про бензиновый мотор в Собиборе заявили Эрих Фукс (лично доставил этот мотор в лагерь и принял участие в его установке и починке), Эрих Бауэр и Франц Хёдль (запускали мотор)^[246]. Про бензиновый мотор в Белжеце рассказал польский механик Казимеж Черняк, который подсоединил к нему генератор (иногда моторы для газования играли в лагерях двойную функцию) и сделал фильтр для получения более чистого выхлопного газа. Он видел, что выхлопная труба мотора разделяется на несколько куда-то уходящих труб, и, хоть сам он не видел – куда, на важное значение выхлопного газа этого мотора для лагеря ему намекнул один эсэсовец^[247]. То, что мотор был бензиновым, подтвердил сбежавший из лагеря Рудольф Редер, который не только осматривал его вблизи, но и был свидетелем доставки бензина в помещение с мотором^[248].

Про бензиновый мотор в Треблинке рассказал человек, который его лично запускал, – напарник знаменитого Ивана «Грозного» Марченко – Николай Шалаев: «Это был обыкновенный четырехцилиндровый мотор, работавший на бензине и, по рассказу немца-моториста, будто бы русской марки»^[249]. Коль скоро речь идет об этой теме, стоит заметить, что, несмотря на заявления во время некоторых советских процессов, бензиновыми были и двигатели газвагенов-«душегубок»^[250].

Что касается упоминаний некоторыми свидетелями «хлора» для уничтожения в Треблинке, вполне вероятно, что в исключительных случаях (например, при отказе мотора) нацисты просто заталкивали сотни людей в практически герметичные камеры и ждали их смерти от естественного удушения, при этом дополнительно используя какое-то хлоросодержащее вещество (будь то хлорная известь или что-то другое) в надежде на то, что отравление парами хлора с сопутствующей одышкой поспособствует более скорой смерти людей^[251].

Таким образом, все «аргументы» отрицателей о том, что разнобой в описании методов умерщвления в Треблинке и других лагерях «Операции Рейнхард» в различных источниках якобы дискредитирует так называемую «официальную версию», показывают лишь неумение анализировать эти самые источники и дилетантский подход к исторической методологии.

Другим подобным примером являются придирки к утверждениям некоторых свидетелей (не эсэсовцев) о 3 млн жертв Треблинки. Якобы тот факт, что оценка сильно завышена, дискредитирует все их показания. Однако эти несколько свидетелей не имели доступ к точной статистике депортаций, а подсчитанная «на коленке» цифра основывается на весьма приблизительных допущениях о количестве эшелонов, прибывших в лагерь, и среднем количестве евреев в них. В обстановке информационного голода и «тумана войны» немало людей начинает верить подобного рода оценкам (и слухам), и это не только вполне извинительно, но и никак не умаляет их показания о виденном собственными глазами. Отделять зерна от плевел в показаниях очевидцев, повторимся, – задача историков.

То же самое можно сказать относительно утверждений, что ложная идентификация очень малым количеством узников Треблинки Ивана Демьянюка (вахмана из Собибора) как моториста треблинской душегубки и садиста Ивана по прозвищу «Грозный» (на самом деле – Иван Марченко) дискредитирует как этих, так и вообще всех свидетелей. Речь идет о собранных в 1970-е гг. израильской прокуратурой свидетельских показаний в рамках первого дела И. Демьянюка. На самом деле виной тому послужила чудовищно некорректная процедура идентификации^[252]. Судебные психологи знают (или должны знать), как много факторов может повлиять на свидетелей в процессе идентификации, включая отбор фотографий (где важно все: например, нельзя помещать фотографию лысеющего человека среди волосатых; фотографии должны быть одного размера; не должно быть так, чтобы все «подставные» фото не были вообще ничем похожи на подозреваемого, и т. п.), формы вопросов (не должно быть суггестии, даже неосознанной), общение свидетеля, уже прошедшего процедуру, с теми, кому она еще предстоит, и пр. Допрашивающие следователи пренебрегли значительной, если не большей, частью правил, в результате чего некоторые свидетели через десятки лет убедили себя в том, что имеют дело с Иваном Грозным. Эти 9 человек были абсолютным меньшинством среди выживших, из них 5 выступили на процессе; при этом как минимум 15 допрошенных либо не узнали Демьянюка, либо прямо сказали, что это не Грозный. Этот провал правоохранительной системы всего лишь подтверждает давно известные наблюдения психологов о визуальной памяти и не дискредитирует данные свидетелями сразу после войны показания о том, что происходило в лагере, которые, к тому же, не стоят особняком, а подтверждаются другими уже упомянутыми данными.

Иллюстративным примером обращения «ревизионистов» со свидетельскими показаниями является аргумент К. Маттоньо и Ю. Графа о якобы отсутствии в газовых камерах Треблинки отверстий, кроме дверей, что при включенном моторе, нагнетающем газ в герметичное помещение, привело бы к печальным последствиям для мотора (или даже для самого помещения). При этом в Государственном архиве Российской Федерации они смотрели дело с материалами расследования, собранными военными следователями 65-й армии, нашли там эскизы газовых камер (сделаны следователем Юровским) с отверстиями в потолках и заявили, что он нарисовал их по своей инициативе, поскольку был более технически подкован, чем свидетели^[253]. Однако они «почему-то» проигнорировали протокол допроса бывшего узника А. Гольдфарба из того же дела, который свидетельствовал о трех старых камерах («в каждой камере одно отверстие проделано в потолке. Причем прикрыто оно сеткой»^[254]) и о десяти новых («для выхода газа из камеры существовало отдельное отверстие в крыше»^[255]). То есть Юровский опирался в эскизах строго на показания А. Гольдфарба. Понятно, какие из отрицателей историки.

Отрицатели любят указывать на якобы абсурдные детали в показаниях свидетелей, но отказываются искать объяснения кроме как «свидетель врет». Иногда, как мы уже видели, объяснением является повторение некой информации, полученной из вторых или третьих рук и в результате исказившейся, причем мемуаристы не всегда оговаривают, видели ли они рассказываемый случай лично, что может привести к ложному впечатлению у читателя. Но зачастую виденные воочию вроде бы удивительные детали подтверждаются при более тщательном расследовании. Так, Янкель Верник завершает свою книгу (опубликованную в данном сборнике) следующим образом: «Вдруг слышу грохот выстрела и почувствовал сильную боль в левой лопатке. Я обернулся – передо мной стоял вахман из штрафной Треблинки, он опять целился из револьвера. Автомат девятка. Я разбираюсь в оружии и понял, что револьвер у него отказал. ‹…› Пуля меня не ранила. О чудо, она пробила всю одежду, но отскочила от лопатки, оставив след. Я в одиночку приходил в себя».

Некоторые отрицатели посчитали данный рассказ очевидно абсурдным – мол, как же так, пуля с близкого расстояния отскочила от лопатки! Но вот что мы можем прочитать в одном авторитетном немецком учебнике по раневой баллистике: «Пояснения в разделе 4.2 относятся в первую очередь к пулям, выпущенным из короткоствольного оружия (пистолеты, револьверы), каковые обычно несут относительно мало энергии. Поэтому они значительно менее эффективны, чем несущие в несколько раз больше энергии пули длинноствольного оружия. ‹…› Одной из примечательных характеристик кожи, желатина, мыла и костей является то, что пуля не может пробить эти материалы, если она движется со скоростью меньше определенной, обозначаемой v_gr. Эта скорость зависит от секционной плотности пули. Пуля, летящая со скоростью менее v_gr, отскакивает от поверхности цели, причем в случае с кожей останется синяк, если только пуля не двигается очень медленно»^[256].

Энергии пули, выпущенной с неизвестного нам расстояния (несмотря на весьма растяжимое «передо мной», что в контексте панического бегства может означать хоть 5 метров, хоть 30) из – ключевой момент – дефектного револьвера (хотя можно как альтернативу предположить и дефектную по каким-то причинам партию патронов), хватило лишь на пробитие слоев одежды, но не на проникновение в кожу в области лопатки. Удивительная на первый взгляд деталь, оказывается, легко объясняется. Таким образом, утверждения отрицателей о якобы абсурдных показаниях сами нуждаются в тщательной проверке.

Пару слов стоит сказать об археологии Треблинки, в частности, о популярном среди отрицателей мифе, будто австралиец Ричард Крэги опроверг массовое уничтожение кого-либо в Треблинке. В 1999 г. он якобы исследовал территорию лагеря при помощи георадара и не нашел следов огромных массовых могил. Проблема, однако, состоит в том, как именно Р. Крэги описал предварительные результаты: «Сравнение показывает, что радарные снимки, сделанные повсюду в лагере, показывают почти идеальную почву, нетронутую человеком. ‹…› Почти вся земля состоит из не тронутой почвы, песка и камней»^[257].

Но практически все отрицатели признают, что на этом месте находился лагерь, – пусть они и называют его транзитным. Существование любого лагеря несовместимо с утверждениями Р. Крэги. Как уже было показано выше, массовое умерщвление и захоронение евреев в Треблинке задокументировано самими немцами. Не могла почва в лагере быть идеальной и нетронутой и потому, что она нарушалась уже после освобождения лагеря – польские жители перерыли Треблинку в поисках еврейского золота^[258]. А польские следователи в 1945 г. обнаружили здесь не только многочисленные человеческие останки, вещи и перерытую землю, но и воронки от бомб, самая большая из которых была 6 м глубиной и 25 м в диаметре (причем воронки также обнажили останки; на дне самой большой из них провели раскопки и обнаружили песок без золы лишь на глубине 7,5 м)^[259].

Более того, Р. Крэги в принципе не мог просканировать всю территорию лагеря, поскольку именно площадь, где когда-то находились массовые могилы и производилось массовое сожжение трупов, – 22 000 кв. м – была в 1963 г. залита бетоном, на котором установили 17 тыс. камней треблинского мемориала. Бетонирование территории бывших могил было произведено специально, чтобы прекратить их осквернение «черными копателями», продолжавшими искать «еврейское золото»^[260].

Таким образом, заявление Р. Крэги – не более чем ложь. Неудивительно, что за более чем 20 лет он так и не выпустил отчет о своем якобы «исследовании» лагеря.

Команда британского археолога Кэролайн Стёрди Коллс провела археологические исследования Треблинки, насколько это позволяли бетонная заливка и уважение к мнению некоторых влиятельных польских раввинов, что иудаизм запрещает раскопки могил. Произведено было, в частности, сканирование территории георадаром. Результаты не оставляют от заявлений Р. Крэги камня на камне – К. Коллс обнаружила и ямы, и строительные материалы, и сотни предметов, в том числе ювелирные изделия, монеты, ножи и т. п. Были найдены фундамент первой газовой камеры и большое количество фрагментов человеческих останков^[261].

Ревизионисты не оставили исследования К. Коллс без внимания, им посвящен упомянутый в начале фильм Эрика Ханта. Отрывок из ответа Коллс Ханту стоит процитировать, поскольку он хорошо иллюстрирует «ревизионистскую» методологию:

«В частности, ревизионисты сосредоточились на содержащемся в программе (Би-би-си о раскопках. – Прим. С. Р.) предположении, что на плитках газовых камер присутствовала Звезда Давида. Однако комментарии, сделанные в этой программе археологами, были первоначальной реакцией на присутствие Звезды Давида на плитках и оказались вырваны из контекста. В действительности, как только было проведено исследование происхождения плиток, стало очевидно, что они были изготовлены польской фабрикой и что на самом деле эта звезда вовсе не Звезда Давида, а логотип компании. Однако из-за короткого промежутка времени между съемками и трансляцией в документальном фильме присутствовала только первоначальная реакция, а идея о том, что на плитках была изображена Звезда Давида, оказалась подхвачена средствами массовой информации. В очередной раз ревизионисты объявили об этом как о признаке того, что раскопки были обманом. Поскольку ранее проведенные на месте раскопок работы не были включены в документальный фильм, ревизионисты также утверждали, что в лагере для истребления не было обнаружено никаких массовых захоронений»^[262].

К сожалению, такой подход вполне типичен для отрицателей Холокоста. Впрочем, стоит отметить, что несколько лет спустя Э. Хант полностью разочаровался в «ревизионизме» после безуспешных попыток обнаружить хоть какие-то следы «пропавших» евреев (он обращался ко всем видным отрицателям). В конце концов он признал существование нацистских лагерей уничтожения с газовыми камерами^[263].

Подытоживая, можно сказать, что для «ревизионистов» Треблинка играет сегодня важную роль, т. к. они считают, что довольно легко внушить якобы абсурдность уничтожения и испепеления примерно 800 тыс. человек на небольшом клочке земли, однако они не могут предложить хоть сколько-нибудь осмысленную альтернативную версию судьбы этих людей, исчезнувших после депортации в этот лагерь. Именно поэтому отрицателям приходится прибегать ко всем мыслимым и немыслимым уловкам для мнимой дискредитации имеющихся на сегодняшний день доказательств. К серьезной историографии и реконструкции прошлого эти попытки любой ценой обелить нацистов отношения не имеют.