Но если с открытием несостоятельности препоручителя или комиссионера дальнейшее исполнение комиссионного поручения прекращается, то это должно понимать в том смысле, не могут быть заключаемы новые сделки, но обязательственные отношения между препоручителем и комиссионером прекращаются не сразу, а продолжаются до полной их ликвидации. Так, отказ от поручения или отмена его не освобождает ни препоручителя от обязанности вознаградить комиссионера за труды, расходы, возвратить авансы, освободить его от принятых им на себя по исполнению поручения обязательств, ни комиссионера – от обязанности дать отчет по исполнению поручения, возвратить поручителю все, причитающееся ему по заключенным за его счет сделкам, как то: товары, ценности, переуступить ему приобретенные для него права и т. п. Но здесь, при окончательной ликвидации имущественных отношений между препоручителем и комиссионером, могут встретиться, вследствие особенностей, свойственных договору комиссии, те трудности, на которые было указано выше и которые удобнее будет рассмотреть при обозрении действующего по этому предмету законодательства, к чему мы теперь и переходим.

Законодательство наше говорит о несостоятельности комиссионера по продаже товара (Уст. судопр. торг., ст. 566), по покупке его (там же, ст. 563, 564, 567, 568), по очистке товара от пошлины по дальнейшей отправке его (там же, ст. 569), а также о несостоятельности препоручителя, по покупке товара (там же, ст. 565), так по продаже его (там же, последняя часть ст. 564).

Прежде всего, остановимся на вопросе, по действующему законодательству, открытие несостоятельности комиссионера влияет на его отношение к препоручителю к третьим лицам, с которыми он вошел в сделки по исполнению комиссионного поручения, причем укажем, как вопрос этот разрешается при комиссии продажи при комиссии покупки.

По ст. 566, «когда товары, присланные к несостоятельному по комиссии, поступили в его распоряжение прежде открытия несостоятельности, тогда они остаются в массе, а высылатель (т. е. препоручитель) удовлетворяется в выручаемой сумме наравне с прочими заимодавцами, так и тогда, когда товары, высланные по комиссии несостоятельным, хотя еще не приняты, но ясно доказано будет, они им до открытия несостоятельности по коносаменту и фактуре проданы и деньги за них уже получены и дело, таким образом, совершенно кончено».

Здесь, прежде всего, приходится остановиться на вопросе – какое влияние на принадлежность комиссионного имущества, предназначенного для продажи, может иметь то обстоятельство – поступило ли оно к комиссионеру до открытия его несостоятельности или после того?

Для разъяснения этого вопроса, быть может, не излишне, пользуясь исследованием проф. Гольмстена^[8], привести следующую историческую справку.

В одном сенатском указе 1736 г., последовавшем по частному делу, вопрос о принадлежности комиссионного товара, присланного для продажи, разрешен в том смысле, что товар этот поступает в массу только в таком случае, если значительная часть его продана; если же останутся целые места (кипы, бочки), на которых хозяйские клейма знатны будут, от кипы сукна отрезано 1—1И аршина, из бочки вынуто малое число, токмо для одной пробы, то товар возвращается хозяину (первое Полн. собр. зак. № 6905; см. Истор. очерк, с. 13).

По Уставу о банкротах 1740 г., который не был «приведен в действо», предполагалось возвращать комитенту товары только в таком случае, если они «не троганы, за хозяйским клеймом еще налицо имеются» (Историч. Очерк, с. 30, 62).

Несколько иначе разрешается поставленный выше вопрос последующими уставами, которые повлияли на позднейшее законодательство, хотя также не были приведены в действие.

Так, по «прожекту банкротского устава» 1761 г. комиссионный товар, присланный для продажи, безусловно, поступал в массу, в пользу всех заимодавцев, как собственность комиссионера-банкрота, хотя бы товар не находился в его руках. Правило это составители «прожекта» мотивировали тем соображением, что кредиторы, оказывая будущему банкроту кредит, основывали свое доверие на находящихся в его распоряжении товарах, не зная, не принадлежат их должнику (там же, с. 161 и сл.).

По Банкротскому уставу 1763 г. в случае несостоятельности комиссионера товары возвращаются комитенту-продавцу, если товары эти не находятся в руках банкрота, хотя бы коносамент и был в его распоряжении; если же товары уже находились в руках банкрота, они возвращаются только в таком случае, если комитент – российский купец, а если иностранец, то товары поступают в массу (с. 160).

По Банкротскому уставу 1768 г., воспринявшему правила «прожекта», товар, полученный на комиссию, поступает в массу безусловно (с. 210).

Статья 48 Банкротского устава 1800 г. гласит следующее: «если же посланные к нему (банкроту) в комиссию товары, по день оглашения его банкротом, еще не привезены или привезены, да лежат еще на корабле в таможне, то их возвратить хозяину, кому принадлежат, потому что банкрот, не получив их в свои руки, не мог еще сделать из них никакого употребления; равным образом разумеется о привозимых к портам из внутренних мест российских товарах, если они банкротом в свои руки не получены в расчеты, с тем сопряженные, не вошли».

Приведенная статья послужила источником ныне действующей ст. 566.

По сенатскому Решению 1736 г. по Уставу о банкротах 1740 г. возвращение препоручителю комиссионного товара зависело от того, имел ли комиссионер возможность распорядиться этим товаром, от того, распорядился он им в действительности, и если распорядился, в какой мере. Позднейшие уставы, равно и ныне действующий, разрешение вопроса о принадлежности комиссионного товара ставят в зависимость от того обстоятельства, поступил ли товар этот к комиссионеру до открытия его несостоятельности или после того. Коль скоро товар поступил то время, когда комиссионер пользовался правоспособностью и имел возможность распорядиться им по своему усмотрению, то этого достаточно, чтобы товар поступил в массу, а препоручитель попал в число конкурсных кредиторов.

Нельзя не признать, что те основания для разрешения вопроса о принадлежности комиссионного имущества, присланного для продажи, которые указаны в сенатском Решении 1736 г. в Уставе о банкротах 1740 г., заслуживают решительного предпочтения ввиду того, они гораздо более соответствуют существу отношений между препоручителем и комиссионером не относятся к поставленному выше вопросу столь формально, как позднейшие уставы.

Прежде всего следует указать что основания для разрешения вопроса о принадлежности комиссионного имущества различны, смотря по тому, между кем возникает столкновение о праве на это имущество.

Если столкновение возникло между препоручителем и комиссионером, то оно должно быть разрешено на основании следующих общих положений, вытекающих из существа договора комиссии. Хотя комиссионер, исполняя данное ему поручение, действует от собственного имени, по отношению к препоручителю он всегда остается, в сущности, поверенным. Комиссионное имущество вверяется комиссионеру именно как поверенному, для определенной цели, как собственнику. Хотя нахождение этого имущества в распоряжении комиссионера и может подать повод к предположению, будто оно принадлежит ему; однако, ни было широко предоставленное комиссионеру право распоряжения комиссионным имуществом, он комиссионер, оставаясь в своей роли, не может сделаться собственником этого имущества, не может сделаться собственником недвижимого имения или другое лицо, если основанием его отношения к этому имению служит не владение на праве собственности, а пользование, содержание или пожизненное владение (т. Х ч. 1 ст. 560, 1386).

Таким образом, комиссионное имущество, хотя комиссионер им и распоряжается по своему усмотрению, имея право даже заложить и продать его от своего имени, остается, в сущности, собственностью препоручителя, за которым, за сепаратистом exjure dominii, всегда должно быть сохранено право истребовать свое имущество из чужого владения, будь то владение комиссионера за открытием его несостоятельности, конкурсного управления.

Комиссионное имущество остается собственностью препоручителя не поступает в конкурсную массу комиссионера в том случае, если оно служит обеспечением его требований, ввиду того, он имеет вещное право на это имущество, но право это исчерпывается покрытием его требований из стоимости имущества; остающаяся же за удовлетворением означенных требований часть этого имущества подлежит возврату собственнику его, т. е. препоручителю.

Препоручитель только тогда делается конкурсным кредитором, если ни комиссионного имущества, ни вырученных от продажи его денег, ни полученных взамен его обязательств ко времени открытия несостоятельности в наличности не оказывается; но это не потому, чтобы, получив означенное имущество в свое распоряжение до открытия несостоятельности, комиссионер приобретал на него какие-либо исключительные права, а потому, что распорядившись имуществом не имея возможности учинить расчет, он делается должником препоручителя в размере стоимости комиссионного имущества.

На изложенных основаниях должен быть разрешаем вопрос о принадлежности комиссионного имущества во всех тех случаях, когда вопрос этот не выходит из пределов взаимных отношений между препоручителем и комиссионером не касается интересов и прав третьих лиц, с которыми комиссионер входит в сделки по исполнению комиссионного поручения, т. е. покупщиков комиссионного имущества.

В противном же случае вопрос о принадлежности комиссионного имущества должен быть разрешаем по совершенно иным основаниям.

Третьи лица, покупая у комиссионера вверенное ему на комиссию имущество, вовсе не обязаны приводить в известность, принадлежит ли ему это имущество или нет. Для третьих лиц достаточно того, что покупаемое ими имущество находится в распоряжении продавца, которого они вправе считать собственником, в силу того общего правила, по которому движимое имущество, пока не доказано противное, считается принадлежащим тому, в чьем распоряжении оно находится. Быть может, комиссионер при продаже комиссионного имущества вышел из пределов данного ему поручения, и это не касается третьих лиц, и если только они действовали добросовестно, то остаются собственниками купленного ими имущества, хоть и было доказано, что имущество это принадлежало не продавцу.

Таким образом, если вопрос о принадлежности комиссионного имущества касается только препоручителя и комиссионера, то разрешение его зависит от того, кому имущество это принадлежит в действительности, материально; если же вопрос этот касается третьих лиц, для признания этого имущества принадлежащим комиссионеру достаточно таких внешних, формальных признаков, как передача и нахождение его в распоряжении комиссионера.

Теперь спрашивается: в силу каких соображений комиссионное имущество, поступившее в распоряжении комиссионера до его несостоятельности, но принадлежащее, в сущности, препоручителю, обращается, в случае признания комиссионера несостоятельным, в конкурсную массу, а препоручитель попадает в число конкурсных кредиторов? Мы видели, что комиссионное имущество только тогда рассматривается как принадлежащее комиссионеру, если вопрос о принадлежности этого имущества, вращаясь в пределах отношений комиссионера к третьим лицам, с которыми он вошел в сделку по исполнению комиссионного поручения, касается интересов и прав именно этих третьих лиц. Но признание комиссионера несостоятельным нисколько не изменяет существа имущественных отношений между препоручителем и комиссионером, в пределах этих отношений принадлежность комиссионного имущества препоручителю – вне всякого сомнения.

Открытие несостоятельности имеет в виду удовлетворение претензий личных кредиторов должника, и притом из имущества, действительно принадлежащего должнику. Но до личных кредиторов комиссионера препоручитель не имеет ни прямого, ни косвенного отношения. Если же у несостоятельного оказывается имущество, ему не принадлежащее, то оно должно быть возвращено по принадлежности, помимо конкурсного производства. Таково общее правило, усвоенное всеми иностранными конкурсными уставами, а также и нашим действующим законодательством (Уст. судопр. торг., ст. 559, 569, 579 и др. т. Х ч. 1 ст. 2119). Допускать какое-либо изъятие из этого правила в ущерб препоручителям нет никакого основания; те соображения, которые приводятся в пользу подобного изъятия, вряд ли заслуживают уважения.

Так, например, по «прожекту» 1761 г. в комиссии продажи товар поступал в массу, хотя не находился в руках банкрота, на том основании, что поступление товаров в распоряжение должника могло повести к преувеличенному представлению об его кредите и тем ввести в заблуждение его кредиторов. Но если стать на ту точку зрения, что законодатель обязан ограждать кредиторов от заблуждения относительно принадлежности их должнику того имущества, которое находится в его распоряжении, то следовало бы обращать в массу то имущество, которое вверено ему на хранение, которое находится у него по праву залога и т. п., так и это имущество может вводить кредиторов в заблуждение относительно состоятельности их должника. Но раз законодательство наше не идет так далеко, чтобы в ограждение интересов кредиторов обращало на удовлетворение их даже то имущество, которое не принадлежит их должнику, то казалось бы нет оснований допускать исключение по отношению к комиссионному имуществу, которое также не принадлежит должнику.

Столь же неосновательно, по нашему мнению, то соображение, которым ст. 48 Банкротского устава оправдывает обращение комиссионного имущества в конкурсную массу, а именно – поступлением этого имущества к комиссионеру то время, когда он мог распорядиться им по своему усмотрению.

Как было объяснено выше, комиссионер распоряжается комиссионным имуществом как поверенный, как собственник, и впадение его в несостоятельность нисколько не изменяет существа его отношения к означенному имуществу. Комиссионное имущество, по самому существу комиссионного поручения, всегда находится в распоряжении комиссионера, но это не служит основанием для обращения этого имущества на удовлетворение его личных кредиторов. Почему же наступление такого совершенно случайного и притом последующего обстоятельства, как открытие несостоятельности, могло бы изменить характер отношения комиссионера к этому, остающемуся все-таки чужим, имуществу? Присоединение комиссионного имущества к массе и обращение препоручителя в конкурсного кредитора могли бы иметь место только в таком случае, если бы означенное имущество было продано комиссионеру с отсрочкой платежа, но подобные последствия совершенно противоречат существу договора комиссии.

Большинство иностранных конкурсных уставов при разрешении вопроса о принадлежности имущества, присланного комиссионеру для продажи, решающее значение придают не тому обстоятельству, когда это имущество поступило в распоряжение комиссионера, а тому, имеется ли оно в наличности или нет (Франц. – ст. 566, Бельг. – ст. 567, Итал. – ст. 803, Герм. – ст. 35, 38, Венг. – ст. 42, 43, Сербск. торг улож. – ст. 61).

Не менее определенно по вопросу о принадлежности комиссионного имущества при комиссии продажи высказывается проект устава о несостоятельности, составленный Н. А. Туром. По ст. 284 означенного проекта товар, находящийся в наличности ко времени открытия несостоятельности должника, может быть истребован из конкурсной массы, если он был отдан ему на комиссию для продажи.

Нет сомнения, что составитель проекта принял для разрешения вышеозначенного вопроса единственно правильное основание, это – нахождение комиссионного имущества в наличности; с другой стороны, устранение вопроса о значении времени поступления имущества в распоряжение комиссионера значительно упрощает понимание дела.

Что же касается порядка удовлетворения препоручителя в том случае, если комиссионного имущества в наличности не оказывается, то вопрос этот, только в более общей форме, разрешается ст. 104 проекта, в том смысле, что взамен имущества выдается его ценность, если она поступила, в противном случае уступается право на получение этой ценности.

Что препоручитель становится конкурсным кредитором только тогда, если в наличности не оказывается ни комиссионного имущества, ни вырученных за него денег, ни полученных взамен его обязательств, это видно из дальнейшего изложения той же 566 ст., где говорится о правах препоручителя, если комиссионное имущество не только поступило к комиссионеру и продано им до открытия его несостоятельности. Здесь различается два случая: совершена ли продажа на наличные в кредит. Если высланные несостоятельным по комиссии товары, хотя еще не приняты, но будет ясно доказано, они им до открытия несостоятельности по коносаменту или фактуре проданы, деньги за них уже получены и дело, таким образом, совершенно закончено, то высылатель становится конкурсным кредитором; если же такие товары проданы были на срок, а полученный то вексель находится еще у несостоятельного не переданным в другие руки, то этот вексель заменяет товар и выдается высылателю. Впрочем, выдачу векселя закон обусловливает отсутствием со стороны несостоятельного ручательства за покупщика; если же подобное ручательство было дано, т. е. несостоятельный выставлял препоручителю в счет ручательную комиссию (del credere), то вексель почитается имуществом несостоятельного, а высылатель удовлетворяется наравне с прочими заимодавцами.