«После» антибиотиков – «живые системы» как медийный стереотип

Е. Я. Бурлина, Ю. А. Кузовенкова

(Самарский государственный медицинский университет, г. Самара)

На рубеже ХХ-XXI вв. индустриальная цивилизация сменяется некоей другой: информационной, биомедицинской, постиндустриальной. Новые цивилизационные процессы проявляются в самых разных областях науки, культуры и производства. Эти изменения требуют философско-культурологического осмысления и обоснования.

Новые цивилизационные черты особенно ярко выявляются при сравнении их с характеристиками предыдущего этапа развития – прошедшего ХХ в. Множество посвящённых ему исследований, говорят о том, что это век индустриализации, а вместе с ней и технизации. Увеличение промышленного потенциала стало стратегическим направлением развития многих стран, например, СССР. Ценностью наделялось всё то, что связано с механическим, искусственным началом в культуре. Появляются искусственные материалы (полиэтилен, синтетика и др.). Медицина ориентирована в первую очередь на химическое производство лекарств.

Еще в начале ХХ в. Н. А. Бердяев предсказал эти грандиозные цивилизационные подвижки, отмечая, что на смену «организма» приходит «механизм» [1]. Близок идеям Бердяева и философ Э. Фромм. Он заметил, что для человека ХХ в. характерна тяга ко всему механическому, безжизненному, подчёркивал в современной ему цивилизации постоянно возрастающую жажду разрушения [2].

В начале XXI в. начинают возникать качественно иные процессы. Мы видим культивирование ценности «живого», «неразрушительного» начала. Как отмечает А. А. Генис: «…новое сегодня вырастает из старого, причем очень старого. Вселенная опять срастается в мир, напоминающий об архаическом синкретизме, не умеющем отделять объект от субъекта, дух от тела, материю от сознания, человека от природы» [1]. И призыв Ж.-Ж. Руссо «Назад к природе» начинает звучать по-новому: возвращение провозглашается не в переносном, а в прямом смысле: назад к производящим, дарующим жизнь и здоровье силам природы. Некогда такое состояние было естественным для человека (первобытная культура, античность, Средние века, эпоха Возрождения). Впервые в XVIII в. Руссо, а следом немецкие романтики начали говорит о дисбалансе взаимоотношений между естественным началом и искусственным. Мы считаем, можно говорить о том, что на рубеже ХХ – XXI вв. происходит возвращение к изначальным нормам жизни человека, но это возвращение осуществляется на более высоком витке цивилизационного развития.

В сфере фармации своеобразным символом подобных изменений могут служить антибиотики (дословно «против жизни») как популярные лекарства ХХ в. и препараты, направленные на повышение иммунного статуса организма (поддерживающие жизнь) как лекарства начала XXI в. Их функционирование в медицинской практике иллюстрирует смену научных концепций – когда последующая не исключает предыдущую, а включает ее в себя, делая частью чего-то большего, лишь частным случает, а не всеобщим правилом. К популярным в ХХ в. антибиотикам в начале XXI в. прибегают в крайнем случае, делая ставку, в первую очередь на поддержание собственных сил организма. В проектировании, производстве и сбыте фармпродукции ценности «живого» носят доминирующий характер.

На сегодняшний день востребованы средства экологически чистые, на природной основе, но созданные на передовых производствах, с применением инновационных идей и высоких технологий: в химии разрабатываются новые методики получения экстрактов из растений; в медицине ведется работа со стволовыми клетками, развивается трансплантология, генная инженерия, создание новых видов биоматериалов из тканей и клеток человека, разрабатываются новые виды лекарств из растительного сырья; в сфере производства продуктов питания – молочные продукты с живыми лактобактериями, чистая природная вода с молекулами правильной структуры, часто можно встретить надпись на этикетках: «биологически чистый продукт». Даже возрастание популярности лечебных средств, основанных на рецептах народной медицины (как наших, так и пришедших к нам из восточных традиций), использующих природные продукты, является свидетельством все тех же цивилизационных изменений.

Аналогичные тенденции наблюдаются и за пределами названной научно-практической отрасли. Например, на прошедшем недавно женевском автосалоне многие производители представили так называемые «зеленые автомобили» – это не только технологическое, но и культурное явление, так как технологии, используемые в этих автомобилях, культивируют ценность «естественного», «живого» начала, чего еще 10 лет назад не наблюдалось. В пример можно привести такие разработки: использование инновационного биотоплива (уменьшение выбросов на 70 %), инновационные двигатели (уменьшение выбросов на 35 %), уменьшение времени разгона автомобиля – за 3,5 с до 100 км/ч (уменьшение выбросов на 6 %).

Современные инновационные продукты на основе естественных, природных компонентов, постепенно занимают место лекарственных средств, полученных химическим способом. На сегодняшний день цивилизационный тренд фармации – «живое», повышающее силы и продляющее жизнь средство. Это своеобразный образ панацеи начала XXI в.

Литература

1 Бердяев Н. А. Смысл истории. М.: Мысль, 1990.

2 Фромм Э. «Иметь» или «быть». Пер. с нем. Э. Телятниковой. М.: АСТ: АСТ Москва, 2008.

3 Генис А. Сочинения: В 3 т. Т. 1. Культурология. Екатеринбург: У-Фактория, 2003.

Риски, порождаемые современными биотехнологиями

В. Э. Войце хович

(Тверской государственный университет, г. Тверь)

В 21-м столетии вследствие быстрого развития техники и особенно биотехнологий возникает проблема сохранения и «правильного» развития человека как биовида и как целостного телесно-психодуховного существа.

Какие новые риски возникают сегодня в связи с развитием биотехнологий?

Прежде всего изменение генома. Произвольное оперирование с геномом даже одного человека (особенно детородного возраста) способно ввести в наш биовид неконтролируемые изменения, которые могут со временем, через ряд поколений привести к отрицательным следствиям для жизнеспособности десятков потомков. Отсюда проблема для науки: установление условий и границ для оперирования геномом человека.

Разработаны средства усиления интеллекта. Это приведет к узкой специализации психики, что в свою очередь может ослабить целостность человека, а также нарушить систему эмоций, нравственность, интуицию, фантазию, воображение, творческие способности.

Развитие технологий NBIC, в частности, нанотехнологий со временем сотрёт границы между нано и биоконструкциями. Прогресс информо и когнотехнологий может создать мост между разумным существом и неразумным, если считать, что живое – это очень сложное неживое, а разумное – очень сложное неразумное.

Активное использование последние полтысячелетия внешней техники в западном обществе ставит философский вопрос: современный человек – такой же, как в 15-м веке или техника незаметно подменила сущность человека? И человек сегодня – существенно отличается от древнего грека? Вопрос, поставленный М. Хайдеггером еще 80 лет назад, сегодня стал актуальным. Действительно, технически продвинутые люди сегодня вряд ли выживут в сибирской тайге зимой или в джунглях Амазонии – в отличие от наших предков. Если же заглянуть на 2–3 тысячи лет в прошлое, то складывается впечатление, что современные учёные гораздо слабее по своим способностям по сравнению с древними греками. Открытия Пифагора, Демокрита, Архимеда и других древних гораздо сильнее по уровню фундаментальности и новизны по сравнению с открытиями современных ученых. Тем более что в Древней Греции не было эмпирической базы. Почему мы потеряли выдающиеся способности древних? Возможно, мы незаметно стали иными?

Отсюда предположение о том, что техника и особенно биотехнологии превращают нас в биороботов – в существа, у которых фантазия и творческие способности исчезают. Посмотрите на современную цивилизацию: для ее функционирования необходимы лишь исполнители. Общество не нуждается в творцах. Настоящие мужчины – изобретатели, путешественники, герои, романтики, фантазеры – не нужны высоко технизированной цивилизации.

По мнению ряда авторов [1, 2], возникают риски, порождаемые конкретными изобретениями: новыми лекарствами, искусственными бактериями и вирусами. Ожидается создание биопринтера, создающего искусственные клетки с заданными свойствами. Тогда появятся и биохакеры, которые будут дома синтезировать наркотики и даже «оружие индивидуального наведения» – вирусы, опасные только для данного человека. Найдутся и те, кто произведут этническое биооружие. А это шаг к созданию новых типов вирусов («супервирусов»), опасных для людей любых рас и национальностей. Соединение же технологий создания новых вирусов с достижениями психофизики может привести к производству «вируса счастья», в котором заинтересована элита, находящаяся у власти. Следует отметить, что описанные риски могут быть снижены за счет усиления иммунной системы организма.

Таким образом, нас ожидает значительный рост продолжительности жизни при росте ее активности.

Общий вывод: достижения биотехнологий, возобновят биоэволюцию человека, но на этот раз она станет искусственной.

Литература

1 Турчин А. Война и еще 25 сценариев конца света. М., 2008.

2 Новые технологии и продолжение эволюции человека? Трансгуманистический проект будущего. М., 2008.

Homo biotechnology: прогностический вектор биоэтики^[2]

Е. Г. Гребенщикова

(Курский государственный медицинский университет, г. Курск)

Интенсивное развитие биотехнологий во второй половине прошлого века, открыв перспективы трансформации человека, обозначило новый горизонт моральной аналитики. Прогностический вектор проблематизировал в теории морали принципиально новые вопросы, связанные с трудно предсказуемыми последствиями возможного влияния некоторых биомедицинских инновации. Как пишет Ф. Фукуяма: «…самые трудные задачи, поднимаемые биотехнологией, – это не те, что сейчас уже показались на горизонте, а те, что могут возникнуть лет через десять или тридцать» [1, с. 32]. Американский футуролог выдвигает три сценария последствий био технологической революции. Первый связан с успехами фармации и прогрессом нейрофармакологии, второй – с прогнозируемым увеличением продолжительности жизни, «в третьем сценарии богатые стандартным образом проверяют эмбрионы до имплантации и таким образом заводят себе оптимальных детей» [2, с. 21]. Каждый из предложенных Фукуямой вариантов будущего описывает одну из возможных тенденции, таким образом, предполагая поле этических, политических и социальных дискуссий. Однако, в условиях множественности факторов, влияющих на реализацию моделируемых сценариев, предсказать какой или какие станут реальностью невозможно. «Ретроспективно, глядя назад, на уже свершившуюся историю, можно указать причины, почему реализовался тот или иной сценарий развития и раскрыть логику этого развития. Но, глядя вперед и делая прогнозы, мы принципиально можем обозначить лишь веер возможностей и в лучшем случае определить, какие из них более, а какие менее вероятны» [3]. Следуя этой установке и не претендуя на выведение точных прогнозов, можно обозначить несколько существенных для понимания вероятностных тенденций этических аспектов.

Основным объектом прогностических сценариев в биоэтических дискуссиях является, в некотором смысле архаичная для философского дискурса, тема природы человека. В Homo Futurus опредметилась культуртрегерская функция предвидения, а сам объект биоэтических дискуссий распался между конкурирующими представлениями и сценариями в пространстве научной фантастики и кинематографа. Таким образом, воссоединились некогда разорванные научная и культурная составляющие в единой теме будущего человека и человечества, породив в середине прошлого века довольно смелые пророчества.

В системе современных этических координат в проблеме «природы человека» выражен едва ли не основной парадокс новоевропейской биоэтики – «хранить естество» и «быть творцом». Индустрия здоровья, постепенно утверждая в массовом сознании идеи преодоления всех страданий и скорого излечения от болезней, имплицитно смещает культурные константы между возможным и невозможным. В том же русле движется и индустрия развлечений, в первую очередь кинематограф, разворачивая в ирреальных сюжетах будущего ранее непредставимые способы самоидентификации личности, вплоть до различных практик перерождения. Профетизм будущего человеческой природы имеет особый характер, он не вызывает чувства удивления. Скорее наоборот, вопрошает о возможности столь быстрых трансформаций в такой прагматической области знания как биомедицина.

Футурологические запросы антропологических штудий, связанных с предсказаниями дальнейшего вмешательства в «естество» человеческого организма, возможностей трансформации сознания и перехода к людям-киборгам, тематизируются в пространстве биоэтических дискуссий в двух подходах, крайнее выражение которых можно связать с этикой предосторожности и идеологией трансгуманизма.

Актуализация перспектив, связанных с негативным воздействием различных факторов на человека и окружающую среду инициирует поиск стратегий, а также средств управления и измерения вероятности прогнозируемой ситуацией. Согласно подходу, введенному первоначально в сферу экономики Ф. Найтом, вероятность наступления какого-либо события, которую возможно измерить является риском, а неизмеримую вероятность он относит к неопределенности [4]. Выводя на первый план анализа социальных явлений категорию риска, Ульрих Бек, указывает на неустранимость риска в условиях модернизации обществ. Он утверждает ряд ключевых для понимания концепции «общества риска» положений: 1. Универсализация риска; 2. Глобализация риска; 3. Институционализация риска.

Рассматривая развитие технологий и фиксируя, что медицина «изменила мир», У. Бек акцентирует внимание на структуре «действия (медицинского) «прогресса» как стандарта преобразования условий жизни общества, осуществляемого без одобрения» [5, с. 310]. По сути, в сфере медицины действует политика «свершившихся фактов», втихомолку свершающая социальную и культурную революцию. Дисбаланс между внешними дискуссиями и внутренней властью медицинской практики предстает в первую очередь, как проблема этическая и в этих категориях обсуждается общественным мнением. Именно поэтому исчисление рисков, посредством которого, как считает У. Бек, происходит «управление будущим» должно включать этические константы. В первую очередь это относится к категории ответственности.

Ответственность, возведенная в принцип, убежден Ганс Йонас, должна стать своеобразным залогом нравственного благоразумия и основой этики технологической цивилизации. Новый вариант теории морали мыслится немецким философом как «этика, ориентированная на будущее», что предполагает ряд условий как то, «дальновидность прогнозов, широта взятой ответственности (перед всем будущим человечеством) и глубина замыслов (вся будущая сущность человека), и… серьезное овладение властью техники…». Внимание к проблеме ответственности явным образом обозначило стремительное перераспределение соотношения physis и techne в бытии человека. Достигая практически безграничной власти над природой, человек, исходя из этической модели Йонаса, должен встать на путь ответственности едва ли не вселенского масштаба. Последнее положение оказывается за пределами традиционной этической парадигмы не в силу радикальности нравственных требований, а в силу постулируемой сверхзадачи – ответственности за существование окружающей среды, ее целостность и неизменность человеческой природы.