Цитаты из книг автора «Колин Маккалоу»

поистине совершенство. Не может быть, чтобы он этого не сознавал. И однако есть в нем какая-то отрешенность, как-то он дает почувствовать, что не был и не станет рабом своей наружности. Без зазрения совести воспользуется ею, если надо, если это поможет достичь какой-то цели, но ничуть при этом не любуясь собой, скорее – так, словно людей, способных поддаться подобным чарам, даже презирать не стоит.

Невыносимо – согласиться и под конец быть отвергнутой раз и навсегда. Куда лучше отвергнуть самой. Так по крайней мере не пострадает гордость, а гордости в Джастине ничуть не меньше, чем в ее матери.

А вот Мэгги не плакала. В чем-то она, эта малышка, была уже настолько взрослая и настолько женщина, что ощутила острую неодолимую радость: она нужна!

Все это начисто утратило былую прелесть. Но Мэгги смутно понимала, почему родные, урезая себя во всем, поднесли ей, как они думали, самый дорогой ее сердцу подарок. И, движимая чувством долга, она приготовила для Агнес чай в четырехугольном чайничке и словно бы с восторгом совершила весь положенный обряд чаепития. И упорно продолжала эту игру много лет, ни одна чашка у нее не разбилась и даже не треснула. И никто в доме не подозревал, как ненавистны ей этот сервиз, и голубой столик со стульями, и голубое платье Агнес.

Потому что для него, как и для Колин, своя жизнь – только то, что сложено своими руками.

Эпос – высшая свобода, какая только возможна для человеческого творения: автор утрачивает власть над героями.

Все это незавидная доля, завидная – выйти замуж. И совмещать роли прислуги, нянечки, если придется, то и домашней проститутки, причем задаром.

Она чуткая и гордая, и, должно быть, он жестоко обидел ее, когда бесстрастно взвешивал и оценивал ее заветные мечты.

Жребий брошен, отступление отрезано, и уже ничего нельзя изменить.

– Нет, – сказал он. – Я всего лишь человек, и она дала мне наслаждение, какого я прежде и вообразить не мог. Я не знал, что с женщиной можно испытать подобное, что она дарит такую огромную радость. Я жаждал никогда больше с ней не расставаться, и не только ради ее плоти, но ради счастья просто быть подле нее, говорить с ней и молчать, есть обед, приготовленный ее руками, улыбаться ей, разделять ее мысли. Я буду тосковать по ней до последнего вздоха.