Цитаты из книги «Христианство (сборник)»

личность, а мы пока вправе утверждать, что сила, которая скрывается за нравственным законом, скорее похожа на разум, чем на что-то другое. Но это еще не значит, что эта сила должна быть личностью.

как вы больше узнаете о человеке, слушая, как и что он говорит, нежели созерцая построенный им дом.

Кроме того, о Нем говорит нравственный закон, который Он вложил в наш разум. И это второе свидетельство более ценно, чем первое, поскольку оно дает нам информацию внутреннюю. Из нрав

зале. Если они – ваши враги, помните, что вам сказано молиться за них[54]. Это – одно из правил, общих для всего дома.

Но вы должны смотреть на предварительный этап как на приготовление, а не как на привал.

Скорее его можно сравнить с залом, из которого открываются двери в несколько комнат. Если мне удастся привести кого-нибудь в этот зал, я цели достигну. Но камины, стулья, пища – в комнатах, а не в зале. Этот зал – место ожидания, из которого можно пройти в ту или иную дверь; в нем ждут, а не живут. Даже худшая из комнат (какая бы то ни было) больше подходит для жилья. Некоторые, наверное, почувствуют, что для них полезнее остаться в зале подольше; другие почти сразу же с уверенностью выберут для себя дверь, в которую надо постучаться. Я не знаю, от чего бывает такая разница, но я уверен в том, что Бог не задержит никого в зале дольше, чем требуют интересы вот этого, данного человека.

Впервые христианами стали называться «ученики» в Антиохии, то есть те, кто принял учение апостолов (Деян. 11: 26). Несомненно, так назывались лишь те, которые извлекли для себя большую пользу из этого учения. Безусловно, это имя распространялось не на тех, кто колебался, принять ли им учение апостолов, а на тех, кто именно в возвышенном, духовном смысле оказался «гораздо ближе к духу Христа».

Мы не можем судить, судить нам запрещено. Опасно и самонадеянно утверждать, что такой-то – христианин или не христианин в глубоком смысле этого слова. Но слово, которое мы не можем применять, ста

Когда слово из средства описания становится средством оценки, оно свидетельствует только об отношении говорящего. («Хорошая еда» значит лишь то, что она говорящему нравится.) Слово «джентльмен», очищенное от четкого и объективного смысла, едва ли значит теперь что-нибудь кроме: «Мне нравится тот, о ком идет речь». Слово стало бесполезным. У нас и так уже было множество

лицом к лицу, она очистит и укрепит душу и – чаще всего – минует. В тех же случаях, когда мы принимаем ее не всю, или вообще не принимаем, или не опознаем ее причину, она не проходит, и мы становимся хроническими неврастениками. Но и постоянную душевную боль иные переносят героически. Она даже стимулирует их творчество, а характер укрепляет так, что он становится поистине стальным.