– «Благодарю тебя, руку, нас еженощно кормящую, от бед лихих оберегающую, справедливо карающую и на похвалу не скупящуюся! Желаю тебе власти и денег, а врагам твоим – смерти мучительной! Правь нами долго, счастливо и безальтернативно! Вовеки веков! И приятного аппетита ближнему моему!»

Голодные встали на задние конечности. Яга взяла черпак.

– Да начнётся трапеза! – громко возвестила она и взяла миску у первого калеки.

Народ радостно взвыл и полез без очереди. Получившие порцию тут же старались её съесть, обжигая рты и пасти, потому что пронести суп через толпу, не разлив его, было решительно невозможно.

Раздавая еду, Яга смотрела на рвущихся к ней тварей всех мастей, на их протянутые руки, лапы и щупальца. Она ловила их взгляды, полные благодарности, страха и раболепия, отчего получала невероятное, физическое удовольствие. «Это и есть народная любовь!» – мурлыкала экзальтированная часть Яги. «Да, но эта любовь не к тебе, а к супу», – парировала разумная, преобладающая часть.

– Владычица! – прервал Фрол её размышления и затыкал когтистым пальцем. – У вас на плече большой жук сидит. Можно я его, этсамое… съем?

Яга взглянула на насекомое, чёрный панцирь которого в свете полуночной луны отливал зелёным. Аккуратно сняла его с плеча, положила в карман.

– Замени меня кем-нибудь, – приказала она чёрту, бросив черпак, и стремительно пошла к дому.

В кухонной зале Яга зажгла свечу, подошла к углу и негромко окликнула:

– Влас. Для тебя есть работа.

Сверху на белой нитке паутины спустился большой серый паук, повис на уровне её глаз. Яга достала из кармана жука. Паук разжал челюсти. Кухарка тыкнула в них голову жука, но она никак не хотела вставляться.

«Никогда с первого раза не получается», – констатировала Яга. Перевернула жука пузом вверх, повторила попытку, и на сей раз успешно: паук намертво сжал его голову, утопил в ней два своих острых клыка и принялся жадно всасывать жучиные внутренности.

Яга терпеливо ждала, когда Влас насытится, после чего скомандовала:

– Хочу в цвете.

Паук разжал челюсти, уронив на пол пустую хитиновую «тару», и начал плести. Яга наблюдала, как под шустрыми паучиными лапками угол быстро покрывается плотным цветным узором, и не прошло и часа, как на Кормилицу с плетёного полотна смотрела маленькая зеленоглазая девочка.

– В хрустальном сундуке было дитя… – вслух произнесла чародейка.

Сундук принесла в Сомовью заводь сама Полноводь, рассуждала Кормилица. Девочка явно человеческого рода. А что находится вверх по течению? Правильно. Славгород. Где маленькие человеческие девочки и водятся.

– И что же в тебе такого ценного нашли мои идиоты, милая?

Яге срочно нужны были новые сведения. Кормилица подошла к столу, выдвинула узкий ящик, осветила свечой. На дне его, разбуженные светом, зажужжали, застрекотали приколотые иголками насекомые-информаторы: бабочки, стрекозы, осы и шершни. На потолке смачно облизнулся Влас. Немного поразмыслив, Яга задвинула ящик. «Нет, это будет долго», – подумала она. Путь до Славгорода и обратно для всех этих жужжалок далёк и опасен. Логичней обратиться к тому, кто уже там, решила Яга, и затопила печь. Пора варить суп с кажи-листом.

***

Третий день топали Сокрушители по Славгородской земле, приближаясь к столице княжества. Ещё в Туманной лощине Горыня с Кощеем решили идти по Южному тракту.

Когда-то очень давно здесь кипела торговая жизнь: тракт связывал Славгород с Лукоморьем, будучи эдаким «дублёром» Полноводи. Он прорезал Дремучий лес, поворачивал на восток, огибая Дымные болота, и упирался в Полноводь, где коробейников с их скарбом за несколько монет (и приемлемую взятку, если хочешь без очереди) переправляли на другой, левый берег. Там Южный тракт возрождался снова. Он тянулся до самого Моря-Окияна, балансировал по его острому скалистому краю и заканчивался у тисовых ворот лукоморской столицы – Солёной Пристани.

Торговля по тракту была бойкой и выгодной, несмотря на приносимую ветрами тошнотворную вонь Дымных болот и нападения на обозы их обитателей – кикиморовых племён. Но позже в Дремучем лесу завелись Соловьи, от которых никакого спасу не было. Размножались они как голуби, сбивались в стаи и разбойничали по всему тракту, грабя обозы и забивая добычей свои тайные гнёзда. И Славгород, и Лукоморье периодически посылали в «Дремучку» карательные отряды, но те обычно никого не находили: Соловьи чуяли угрозу и сваливали поглубже в чащу. От злости отряды карали друг друга или сами грабили обозы, списывая всё на разбойников. Лишь через сотню лет пришедшие из Жёлтых пустынь кошколаки передушили всех Соловьёв, но к тому времени Южным трактом уже никто не пользовался – появился Восточный путь, который шёл вдоль Медных гор в обход Дремучего леса. Да, он был длиннее: от Славгорода сначала нужно было пятьдесят вёрст ехать на север, до Торгового моста, перекинутого через узкий участок Полноводи. Но дело того стоило. Поэтому Южный тракт развалился, зарос лесом и потонул в непролазных топях.

– Нам совершенно ни к чему попадаться людям на глаза, – рассуждал Горыня, будучи наедине с Кощеем.

– Правильно. Её точно сопрут какие-нибудь крестьяне! Плакало тогда наше золото.

– Скорее всего, обычный люд о малявке не в курсе. Её не выпустят за пределы Княжьего терема, пока не наступит совершеннолетие. Но ратники и вояки её точно ищут. Если они её узнают, то попытаются отбить. Или насвистят о нас князю раньше времени. Он подготовится и, клянусь, докажет нам, что денег сейчас нет. И мы обязательно поверим. Не знаю, как у князей это получается. Видимо, какой-то дар.

– Согласен, – кивнул Бессмертный. – К тому же устраивать заварушку и поломать какого-нибудь тупого славгородца – значит нарушить условие нашей очаровательной сторонницы каннибализма. Что наврём Искре по этому поводу?

– Скажем, что сделаем богатырям и Радогою неожиданность. Или, как говаривал Ромка-легионер, сюрприз.

За три дня Сокрушители не встретили ни одной живой души, не считая пары-тройки пограничных разъездов, при виде которых они тут же прятались в ближайшем овраге или кустарнике.

Искра была сильной девочкой, но пройденные по бездорожью вёрсты давали о себе знать. Она стала быстро уставать, и Горыня по настоянию Кощея водрузил её на свои могучие плечи. Раскачиваясь в такт богатырским шагам, девочка представляла себя княжной на ретивом коне. Сей детской фантазии способствовал и запах богатыря.

– Но, Горынюшка, но! – кричала она, хохоча.

– Игогокни хоть разок, – просил витязя Кощей. – Уважь дитя.

– Сам игогокай.

– Пожалуйста, пожалуйста-припожалуйста! – весело умоляла Искра.

– Ну, и-го-го, – буркнул Горыня тоном арабского скакуна, которого впрягли в крестьянский плуг против его воли. – Давайте поиграем во что-нибудь другое.

– Во что? – спросила Искра.

– О! Я придумал, – сказал Кощей. – Давайте в грады. Один игрок называет град, а другой должен назвать другой, что начинается на последнюю букву предыдущего. Итак, я говорю: «Славгород». Гар, тебе на «дэ».

– Далековск.

– Где это град такой?!

– Далеко. Это же очевидно.

– Нету в Яви града Далековска!

– А ты не говорил, что нужны только настоящие.

– Так нельзя, перепридумывай!

– Не буду я перепридумывать. Сам виноват – твои правила просто кишат лазейками. Тебе на «ка», или сдавайся.

– Ты просто невыносим! Я больше не пойду с тобой ни в одно путешествие.

– А я с тобой! Будем путешествовать по-отдельности, нудная ты пакля!

– Нет! Только не это! – воскликнула Искра. – Ну-ка, срочно помиритесь. Я уже спланировала наши новые странствия.

– И куда это ты намылилась, скажи на милость? – спросил её снизу «богатырский конь».

– В Малахитов Град, – ответила девочка и предалась нахлынувшим грёзам: – Где все дома каменные, меж ними дорожки из белого сланца, что в ночи луною искрят и подсвечиваются. А сверху летает Зелёный дворец, где живёт Хозяйка Медных Гор – получеловек-полузмея, глаза у ней изумрудные, а сердце – червонного яхонта!

– Её зовут Эква, – уточнил Горыня. – Глаза у неё обычные, змеиные, никаких камней в них нет. И дворец не летает, это просто так кажется, когда между ним и городом облака шастают.

– Прости, я тебе не верю, потому что ты – тот ещё врун, – насупилась Искра.

– Да? И кому ж ты веришь?

– Огнеславу. Потому что он – Усмиритель Хозяйки Медных Гор. Как говорится в соответствующем «Сказании»: «Повадилась Хозяйка славгородских парубков красть, чтоб они на её рудниках трудилися. Цепями прикованные, без еды и воды, кнутами побиваемые, работали они до полного изнеможения, пока не помрут…»

– Ой, дай-ка угадаю, – перебил девочку Горыня. – Прискакал Огнеславушка и надавал Хозяйке по чешуйчатым щам!

– Бились они три дня и три ночи, не забывай, – с усмешкой вставил Кощей.

– Ну а как ещё богатыри в сказаниях бьются? Это же стандартная процедура! – Горыня загоготал, а успокоившись, продолжил: – У Огонька, видать, карманы с дырками – всю совесть растерял. Не крала Эква никаких парубков. Начнём с того, что раньше медногорцы были беднее утреннего пьяницы. Пока не нашли в своих горах первые изумруды. Стали долбить внутрь гор – а там богатства несметные. И яхонт, и алмаз, и ещё там всякие, подешевле. Короче, попёрло ребятушкам. А Эква, княжна их из рода Змеевиков, баба с придурью, но умная. Не только свои сундуки каменьями набила, но и всем своим землякам. Стало Медногорье богаче всех княжеств в Яви. Но появилась проблема: рудников открывали всё больше, а рук не хватало. Медногорцы – народ малочисленный, к тому же климат там не особо располагает к массовому деторождению. Тогда Эква и придумала «Изумрудную карту».

– Какой-то милый игральный сувенир? – спросил Кощей.

– Нет, балда. Это была замануха для иноземцев. Эква разослала по всей Яви тьму ящериц, к которым была привязана карта, как добраться до Малахитова Града. А на обратной стороне сопроводиловка: мол, хочешь заработать? Добро пожаловать на медногорские рудники. Кирку, шмотки выдаём, оплата сдельная – с добытого пуда один золотник.

– Всего-то? За каторжный труд в холодных подземельях, что неминуемо приведёт к будущим проблемам со спиной и суставами? Я уже о коже и волосах не говорю!

– Слушай, ну это ж золотник алмазов, а не куриной требухи.

– Мал золотник, да до-о-о-орог… – протянул Кощей.

– Именно! Хорошая, кстати, фраза. В общем, надо ли говорить, что план Змеючки сработал. Через месяц на восточных славгородских хуторах ни одного мужика не осталось – все свалили в медногорские рудники.

– Отчего же их не остановил дядя восточный наместник? – попыталась Искра поймать Горыню на фальсификации истории.

– Так он первым туда и рванул. Нанял там каких-то барыг, что места в очереди к рудникам занимали и потом продавали их по убийственным ценам. Наместнику и в рудник-то лезть не надо было. Потом часть работяг, конечно, вернулась. Но за плуг или кузнечные меха их теперь было не загнать. На кой ляд корячиться, если у тебя сокровищ полные карманы? Одни, что поумнее, на заработанное скупили избы в центре Славгорода. Другие, которых побольше, всё прокутили в кабаках да ведьминских игральнях. А третьи вообще не вернулись.

– Сложили буйны головы в каменной горной кишке, – медленно произнёс Кощей, понизив голос для пущей патетики. – И лишь собственное эхо под сводами подземелья оплакивало храбрецов…

– Ты закончил плести кружева ахинеи? – поинтересовался богатырь. – Тогда я продолжу. Да, многие остались в Медногорье, но целёхонькие, максимум с астмой. Переженились там на местных девках, получили избы, единовременную помощь, доступ к лекарям, которые там хорошие, заморские. А когда прознали, что за каждое дитя, рождённое в горах, Эква сундук изумрудов выплачивает, устремились в Медногорье целыми семьями. Вскоре восток Славгородского княжества выглядел так, будто его мор побил: поля заросли, кузни погасли, хаты обвалились, вокруг никого.

– Не верится мне что-то, – возразила Искра. – Радогой говорил: «Настоящий славгородец любит свою родину».

– И волхв абсолютно прав, – живо согласился Горыня. – Только, видать, по старости запамятовал он добавить, что любовь хороша, когда взаимна. Короче говоря, тот факт, что славгородцев с каждым днём становится всё меньше, а медногорцев всё больше, нашего князя совершенно не устраивал. Наказал он Огоньку с Эквой разобраться, чтоб она больше наших к себе не переманивала. Сей же час наказал выезжать. Приходит Огонёк ко мне. Грустный, как вошь на лысине. Говорит: «Гар, можешь подменить? У меня на этих выходных важная встреча». А Огонёк товарищ очень влюбчивый. Была у него тогда деваха по имени Лыбедь. Не в моём вкусе, если честно, но он в неё втюрился без памяти. И у неё родители к прародителям как раз уехали изображать заботу. Ну, я за крынку яблочной наливки и поехал.

– Погоди-погоди, – перебил Кощей. – Ты согласился биться с самым могучим чудовищем Яви, способным превращаться в исполинского полоза и распадаться на тысячу тысяч ядовитых змей, за… ?! за бутылку

– Во-первых, не бутылку, а здоровенный кувшин. Во-вторых, наливка была просто крышесносная! – парировал витязь.

– А, ну это в корне меняет дело. Спасибо, что разъяснил.

– Припёрся я, значит, в Медногорье, занял выгодную высоту, заорал по уставу: «Выходи биться, чудище поганое!» Она выползла, глаза вытаращила, шипит. Я её хвать, смотрю, она из кожи вон лезет. Вылезла из кожи, я её опять хвать, горло сжал малёхо, она хвостом по земле забила – мол, сдаюсь. Я ей соответствующую бересту от князя в ядовиты зубы сунул, она подписала. А я за Огонька расписался. Это был договор о том, что славгородцам въезд в Медногорье по работе и деторождению строго запрещён. Или категорически, я точно не помню. Вот так дело было, поняла, малявка? Малявка?

Искра вопрос не услышала – вперилась взглядом в знакомые сторожевые башни, которые увидела первой, будучи временно выше всех:

– Славгород! Мы пришли!

***

Столица княжества встретила Сокрушителей широко распахнутыми Полуденными воротами, через которые шастали туда-сюда крестьянские телеги, набитые разным товаром. Троица вышла на дорогу и пристроилась между повозками, что направлялись в город.

Горыня начал инструктаж:

– Так, малявка. О том, что с нами пришёл Кощей, никому ни слова. Иначе его казнят. Хоть это будет и непросто.

– Мы всем скажем, что он хороший!

– Тогда его казнят с удовольствием. Люди не переносят хороших нелюдей.

– Почему?

– Потому что если есть хорошие нелюди, значит, есть и плохие люди, а это сильно усложняет мироустройство. А народ сложности не любит. Понятно?

– Кажется, да.

– Отлично. Теперь ты, Кощ. Хоть ты и выглядишь как человек, а мы в столице, где всем друг на друга плевать, но особо внимания не привлекай. Балакай на славгородском, «еже-понеже» и всё в таком духе. И смотри, случайно не отруби себе ничего.

– Обещаю мечами и косами по пьяни не жонглировать, – поклялся Бессмертный. – Это твоя привычка, а не моя.

– И, понятное дело, не ляпни никому, что ты Кощей. Говори, что ты… ну, не знаю… Игорь.