Coffee Break – Английская япона-мать

Прислушиваясь к гортанным выкрикам мирно беседующих меньшинств быстро растущего таджикско-казахско-туркменского большинства расиянских столиц, вы с удивлением можете обнаружить, что скоро начинаете понимать, о чём речь. Русские слова в их нездешней речи выскакивают почти неизменёнными, так что общий смысл разговора становится вполне угадываемым.

Когда-то со мной на филфаке МГУ учился настоящий казах. Был он совершеннейшим «русаком», а потому к нашим любознательным вопросам относительно языка относился с полным пониманием. Благодаря ему я навсегда запомнил, например, что по-казахски «телефонная трубка» будет телефон-трубка-сы…

Сейчас, взявшись самостоятельно за изучение азов японского, я столкнулся с той же ситуацией, только в более завуалированном виде. История данного вопроса вполне прозрачна: изголодавшиеся «в собственном соку» японцы с открытием страны в конце XIX века для иностранцев, стали очень активно заимствовать всё чужое. Собственно в заимствовании и переработке они сильны до сих пор, причём не только в отношении языка. После поражения во второй мировой, Япония подпала под влияние Америки. Причём настолько, что уже 25 лет спустя слова английского происхождения составляли 94,1% всех гайрайго (т.е. слов, пришедших извне). Сегодня, как вы догадываетесь, эта цифра близка к 100%.

Если вы знакомы с лексикой английского языка, попробуйте догадаться, что означают по-японски следующие слова: биру, ханбага, сутеки, сарада, найфу, сапун, фоку, пурето, ну, и на закуску, кохи, кора и кеки. Подскажу, что всё эти вещи вы легко найдёте в любой забегаловке.

А пока вы думаете, я поясню некоторые чисто японские особенности, которые должны вам в этом нелёгком деле помочь. Заимствованные английские слова адаптируются согласно фонетическим законам японского языка. Сочетания согласных в них непременно разбиваются гласными. Гласный также добавляется к согласному звуку на конце слова. В результате гураму – это всего лишь «грамм», а бесуто – best (лучший). Звук «L» заменяется на «R», так что ваш покорный слуга для них – Кириру. Английские сочетания букв ar, er, ir, ur превращаются в долгое «А»: gaaru – girl (девушка), afutaa – after (после), intaabu – interview и т. п. Английские звуки [θ] и [ð] передаются японскими звуками [s] и [dz]: rizumu – «ритм» (англ. rhythm), aasu – «земля» (англ. earth) и т. п.

Если при заимствовании английское слово сокращается, что японцы тоже очень любят и умеют делать, то обычно от него остается первый слог или два слога. Так, скажем, «аниме» произошло он английского animation (мультипликация).

Скудность японского речевого аппарата приводит к забавным омонимам. Так слово куросу может означать и «ткань» (англ. cloth), и «крест» (англ. cross), а слово боруто – и «болт» (англ. Bolt, не путать с бегуном), и единицу электрического напряжения «вольт» (англ. volt).

Весьма примечательно, что перебравшиеся в японский язык английские слова приобретают местное, не свойственное им изначально значение. К примеру, слово май, взятое из английского местоимения my (мой) употребляется японцами в значении «собственный, частный». Если услышите, как японец говорит май-каа или май-хоому, значит, он имеет в виду сказать «моя тачка» или «моя хата». Слово феминисуто означает не «пришибленная дама с мужскими повадками», а «галантный мужчина» или даже «предприниматель, специализирующийся на выпуске товаров для женщин». «Шведский стол» в Японии называют байкингу знаете от чего? От английского viking.

С заимствованными словами японцы обращаются творчески. Для них в Японии даже придуман термин васэй-эйго, то есть «английский, сделанный в Японии». Так американудогу – это вовсе не американская собака, а хот-дог; бебика – это уже не малолитражка (baby car), а детская коляска; знакомый нам с некоторых пор термин «прайм-тайм» для японцев стал горудэн аваа от английского golden hour (золотой час), даже обычную отвертку, которая в английском screwdriver, японцы окрестили майнасу дорайба, то есть minus driver по схожести прорези завинчиваемых ею винтов с минусом. Соответственно, как легко догадаться, крестовая отвертка называется пурасу дорайба – plus driver.

Примечательно в этой связи всемирно известное японское слово караоке. Первые два слога известны всем поклонникам каратэ, что означает «пустая» (кара) «рука» (тэ). А вот концовке мы, оказывается, обязаны английскому, так как караоке – это сокращение от кара окесутора, то есть «пустой оркестр».

Использование в японской речи английских заимствований, как легко догадаться, зависит от стилистики речи. По подсчетам исследователей, к гайрайго относятся 53% терминов менеджмента, 75% терминов маркетинга, 80% торговых терминов, 99% компьютерной терминологии, 97% слов в названиях парфюмерных и косметических товаров. Подливает масло в огонь мода и реклама. Известен случай, когда в рекламе автомобилей противопоставлялись устаревшие марки и новые. Так вот, старые в лозунгах передавались через исконное слово кино (вчера), а новые – через тоомороо (завтра, т.е. tomorrow).

Часто прибегание к заимствованию связано для японца с ситуацией, не типичной для его повседневной жизни. В литературе приводится пример, как один японец, рассказывая о том, что сам он в России не был, но там была его жена, назвал её не канаи (моя жена), а вайфу (от wife). А всё потому, что японская жена должна быть при муже и тем более не путешествовать в одиночку. Кстати, канаи вы скажете о своей жене (только не в смысле «канай отсюда», я надеюсь). Потому что чужая жена по-японски – окусан. С этими же семейными отношениями связан, говорят, и тот факт, что современные японки, не будучи официально замужем за своим сожителем, не решаются называть его на «ты», а прибегают к спасительному слову юу от английского you. Зато сразу понятно, откуда дует ветер разрушения семейных традиций, не правда ли?

Всё вышеописанное происходит на фоне того, что в повседневности японцы крайне плохо знают, если вообще знают, английский язык, чему я стал непосредственным свидетелем в 2004 году и чему хотел бы стать ещё не раз. Поэтому сами они зачастую не догадываются, что используемое ими слово – английское. Скажем, у всех дома перед телевизором лежит вещь, называемая римокон, однако едва ли кто из японцев объяснит вам, что оно происходит от слияния английского термина remote control (дистанционное управление).

В заключение этого короткого ракурса в страну Восходящего Солнца вернемся к предложенному мной списку «кухонных» слов. Вот их правильные значения: биру – пиво (beer), ханбага – гамбургер (hamburger), сутеки – стейк (steak), сарада – салат (salad), найфу – нож (knife), сапун – ложка (spoon), фоку – вилка (fork), пурето – тарелка (plate), ну, и на закуску, кохи – кофе (coffee), кора – кола (cola) и кеки – пирог (cake).

На этом – саёнара!

Трудно жить на свете англичанам этим (Сложные случаи построения фраз в английском языке)

Представим себе такое предложение (чтобы вам было посложнее, я умышленно опущу запятые):

The guy once he saw the police officer burst into laughing

Как вы думаете, кто рассмеялся?

Действительно, иногда наречный оборот может вклиниваться между подлежащим и сказуемым, придавая высказыванию дополнительную литературность или интонацию. В предложенном примере, разумеется, рассмеялся не полицейский, а парень. Вставим в надлежащих местах запятые.

The guy, once he saw the police officer, burst into laughing (Парень стоило ему увидеть полицейского, рассмеялся)

Предложения могут быть гораздо длиннее и оттого понимать, кто же что делает, будет еще труднее. Причем никаких помощников в виде запятых английский автор высказывания ставить не обязан.

What bothered him more than what the documents that were in the safe could mean was the feeling that something was certainly missing

Посмотрите, сколько здесь сказуемых:

What bothered him more than what the documents that were in the safe could mean was the feeling that something was certainly missing

Попробуем перевести эту страшную фразу буквально (дословно):

Что беспокоило его больше, чем то, что документы, которые находились в сейфе, могли означать, было чувство, что чего-то явно не хватало

По-русски при литературном переводе нам придется выкручиваться, чтобы получить нечто вроде:

Его не столько беспокоило значение найденных в сейфе документов, столько ощущение, что чего-то явно не хватает

Иногда даже коротенькое английское предложение может ввести с первого взгляда в ступор.

What he says is the truth isn’t

Только присмотревшись повнимательней, мы обнаружим, что смысл высказывания весьма незатейлив:

То, что он называет правдой, таковой не является

Не меньшую сложность могут вызывать относительные местоимения – когда их умышленно опускают.

It was a simple question even you could answer (На такой простой вопрос даже ты мог бы ответить; подразумевается – It was a simple question that (или which, о чем еще пойдет ниже) even you could answer)

Схожие проблемы в понимании, о чем же идет речь, может вызывать употребление англичанами форм причастий прошедшего времени (избитый, спрошенный, укушенный и т.п.) в качестве описаний при существительных. Я имею в виду случаи пассивных форм, скажем:

The guy stopped by the police officer (Парень остановленный полицейским, то есть, иначе говоря, the guy who was stopped by the police officer)

Расширим это предложение, вспомнив один из первых примеров, и получим:

The guy stopped by the police officer laughed at him

Кто посмеялся над кем, полицейский над парнем, которого остановил, или парень над полицейским? Думаю, вы догадаетесь сами.

Не менее путаное предложение может получиться, если мы вставим в предложение косвенную речь.

Here is the guy who the policeman didn’t expect will laugh at him (Вот тот парень, от которого полицейский не ожидал, что он будет над ним смеяться)

Who did you say you will be laughing at? (Так над кем, ты сказал, ты будешь смеяться?)

Ещё примечательнее смотрятся в этом положении косвенные вопросы.

The guy said you will hardy guess what to the policeman (Едва ли ты угадаешь, что парень ответил менту)

Кроме того, сложности возникают тогда, когда подлежащее состоит не из одного слова, а из нескольких.

Answering the police officer with laughing was not the smartest thing to do (Отвечать полицейскому смехом было не самым умным решением; в данном случае подлежащим оказывается высказывание из шести слов)

What the guy did to the police officer will be well reported later (То, как парень обошелся с полицейским, будет впоследствии четко задокументировано)

What doesn’t kill us makes us stronger (Что нас не убивает, то делает нас сильнее)

То же самое может произойти не только с подлежащим, но и с дополнением.

He gave the guy who dared to laugh at him what he deserved (Он дал посмеявшемуся над ним парню то, что тот заслуживал)

Награда нашла героя, а мы нашли достойный конец, чтобы завершить эту нелегкую главу.

Coffee Break – О Шекспире

Сегодня меня угораздило вспомнить о Шекспире. На мысль о нем натолкнула 4-я часть фильма The Adventure of English, которую вы тоже можете лицезреть на этом сайте…

Язык Шекспира меня интересовал давно. Когда-то в студенческой юности даже переводил кое-что из него. Но вопросы остались. Потому что любой, даже самый замечательный перевод (я сейчас говорю исключительно о поэзии) является не более чем новым произведением, написанным переводчиком, и никоим образом не отражает всего того, что можно почерпнуть, читая оригинал. Помню, какое разочарование меня охватило, когда я увидел хваленый «перевод» Набокова «Евгения Онегина» – там не оказалось ни Пушкина, ни языка, ни поэзии – просто безОбразный пересказ.

Что касается Шекспира (или тех, кто подписывался именем этого сугубо материалистичного деятеля от театра, даже в завещании которого были тщательно перечислены все до последней ложки, но не было упомянуто ни одного произведения, якобы им написанного), так вот, продираясь через его язык, начинаешь понимать, что сложность его восприятия кроется не только в архаике слов и выражений, но прежде всего в том, что в сочетании слов чувствуется еще и иная, внутренняя связь, которая не может быть выражена иначе, как именно так. Все равно что стараться долететь живым до Марса или даже до Луны, что физически невозможно в принципе, поскольку любое живое существо умирает, если покидает пределы т.н. магнитного пояса Земли (это к вопросу о споре, были ли американцы на нашем подозрительном спутнике). И неважно, какой толщины стенки скафандра или обшивки…

Как же Шекспира понимают его нынешние соотечественники? Задавшись эти вопросом, я снова пустился в плавание по Интернету и выудил занимательный пример перевода Шекспира… на английский. Современный, разумеется. Поделюсь с вами отрывком из знаменитого монолога Гамлета. Сперва прочтите его в официальном оригинале:

 
To be, or not to be? That is the question—
Whether ’tis nobler in the mind to suffer
The slings and arrows of outrageous fortune,
Or to take arms against a sea of troubles,
And, by opposing, end them? To die, to sleep—
No more – and by a sleep to say we end
The heartache and the thousand natural shocks
That flesh is heir to – ’tis a consummation
Devoutly to be wished! To die, to sleep.
To sleep, perchance to dream – ay, there’s the rub,
For in that sleep of death what dreams may come
When we have shuffled off this mortal coil,
Must give us pause. There’s the respect
That makes calamity of so long life.
 

А вот как то же самое место выглядит в переложении на современный язык для тех англичан, кто не стремится вглядываться во внутреннюю связь слов:

 
The question is: is it better to be alive or dead?
Is it nobler to put up with all the nasty things
that luck throws your way, or to fight against
all those troubles by simply putting an end
to them once and for all? Dying, sleeping—
that’s all dying is – a sleep that ends
all the heartache and shocks
that life on earth gives us—
that’s an achievement to wish for. To die, to sleep—
to sleep, maybe to dream. Ah, but there’s the catch:
in death’s sleep who knows what kind of dreams might come,
after we’ve put the noise and commotion of life behind us.
That’s certainly something to worry about. That’s the consideration
that makes us stretch out our sufferings so long.
 

Кстати, пока я бороздил Интернет, мне подвернулся еще один вариант этого отрывка. Примечателен он тем, что очаровательно не похож на оригинал. И тем не менее это тоже Шекспир, причем в том виде, в каком «Гамлет» был опубликован впервые, в период с 1603 по 1611, в формате так называемых quarto (1/4 часть листа газетного формата). Считается, что те издания были «пиратскими» и за ними, как правило, следовало «исправленное» издание самого автора. Первое же полное издание произведений Шекспира увидело свет лишь после его смерти. Итак:

 
To be, or not to be, aye there’s the point,
To Die, to sleepe, is that all? Aye all:
No, to sleepe, to dreame, I mary there it goes,
For in that dreame of death, when wee awake,
And borne before an euerlasting Iudge,
From whence no passenger euer retur’nd,
The vndiscouered country, at whose sight
The happy smile, and the accursed damn’d.
But for this, the ioyfull hope of this,
Whol’d beare the scornes and flattery of the world,
Scorned by the right rich, the rich curssed of the poore?
The widow being oppressed, the orphan wrong’d,
The taste of hunger, or a tirants raigne,
And thousand more calamities besides,
To grunt and sweate vnder this weary life…