Глава 2

Радим подтащил мэра к шкафу с зеркалом, после чего наложил паралич и, перейдя в боевой транс, принялся рисовать у него на лбу руну изгнания. Та относилась к среднему порядку, но располагалась рядом с низшими, и подобную мог начертить любой сотрудник отдела. Единственная сложность – это оторвать сущность от костюма, уходить они не желали, и чем меньше времени прошло, тем легче это проходило и для зеркальщика, и для захваченного.

И вот тут Радима ждал сюрприз, вместо серой дымки, цепляющейся за душу десятками крючков, на лице Азарова проступила черная призрачная сущность. Она попыталась достать до Вяземского, выстрелив щупальцем, но реакция не подкачала, он увернулся, в последний момент атака не удалась.

– Ох, ты ж, – отпрянув, произнес Дикий. – Да как так-то?

– Что такое? – тут же забеспокоилась Ольга, которая, естественно, ничего этого не видела.

– Непредвиденное осложнение, – отступив на пару шагов и глядя на тело у своих ног, задумчиво произнес Радим. – Не может этого быть.

– Что? – напряглась Бушуева. – Объясни толком.

– Это не дикая сущность, которую он подхватил через зеркало. Это паразит, проклятие черной души, и вообще чудо, что этот человек смог дать знать, что с ним не все в порядке. Это полноценный захват. Кто-то его очень сильно ненавидит, кто-то, кто рядом с ним, и смог заклясть зеркало так, что в один прекрасный момент его душа просто почернела и взяла под контроль тело. Но, видимо, что-то пошло не так, поскольку он сопротивляется. Не мастер делал, любитель. Вот только откуда он или она вообще про подобное узнали? В сети такое не найдешь, всякие знахарки и доморощенные колдуны с каплей силы тоже ни сном ни духом, это тайны зеркального мира. Кого же ты так рассердил? Это что же надо было такое сделать, что чернота твоей души, проявилась так сильно. Зови генерала, тут все очень плохо. Наше счастье, что это выползло на поверхность почти сразу, иначе бы мы поимели нереальные проблемы. Он подцепил это сегодня утром, значит, дома или в дороге. Но последнее сомнительно. Хотя, если он человек привычек… Но это надо мордоворотов спрашивать, которые с ним ездят.

– Спросим, – вставая и направляясь к выходу, буркнула Ольга, предвидя, что генерал будет недоволен решением, которое предложит ему Радим.

Так и вышло.

– Что, совсем ничего нельзя сделать? – смерив взглядом, спокойно лежащее в пяти шагах от них тело, поинтересовался Гладких, после того, как услышал от Вяземского полный расклад.

– Ничего, – покачал головой Радим. – Есть два варианта – или развеять черную душу, или я снимаю паралич, развязываю его и ухожу, и к вечеру в этом здании не останется нормальных людей, только марионетки этой твари. Это чудо, что то, что внутри Азарова не смогло взять его разум под контроль полностью, не хватило времени. Видимо, он что-то осознал, и своими действиями попытался дать понять, что с ним произошла беда.

И тут Радим посмотрел на зеркало, возле которого лежало тело. Он подошел и, прикрывшись щитом, оттащил мэра в сторону, после чего вернулся к зеркалу и, коснувшись пальцами, шепотом произнес:

– Покажи мне.

Картинка почти не поменялась. Вот Азаров стоит перед зеркалом, поправляя галстук и готовясь идти на заседание. Затем он коснулся стекла. Ну, тут все было понятно, он увидел в зеркале своего черного двойника. Мгновение, и его отбрасывает назад, приложив спиной об пол, словно получил разряд тока. Радим знал, куда смотреть, – рука. Та коснулась стекла, крохотная черная искорка, размером с копеечную монету, вышедшую из обихода. Эта тьма, полученная из заклятого зеркала, впиталась в руку. Через пару минут Азаров поднялся, но это был уже не он. В зеркале прекрасно видно, как его окутала чернота. Но Радима интересовало не то, как это произошло, а кто это устроил.

«Назад, – мысленно скомандовал он зеркалу. – Что было до?». Изображение дернулось, откатившись еще на пару часов. Девушка, лет двадцати пяти, вошла в темный кабинет, за окнами серая хмарь. Она остановилась перед зеркалом, несколько секунд смотрела на собственное отражение, после чего достала из сумочки бумагу, пустила себе кровь небольшим ножиком и принялась выводить на зеркале черную руну универсального проклятия. Откуда только взяла ее? Когда закончила с изображением, глядя в листок, принялась шевелить губами. Радим, естественно, не слышал слов, но прекрасно знал, что она говорит. Она предлагала свою душу для того, чтобы напитать символ. Не имея силы, она отдавала то, чем владела, и что могло активировать проклятие. Это ж как надо было ненавидеть градоначальника, чтобы лишиться души? Человек без души жить не может, во всяком случае, долго. Час, два – никак не больше. Ее можно не искать, она уже умела. Закончив читать заговор, она увидела, как впитался в стекло почерневший символ проклятия. Усмехнувшись победной, счастливой улыбкой, она убрала бумагу в сумочку и покинула кабинет.

– Женщина, лет двадцати пяти, – произнес Радим, повернувшись к Ольге и генералу, – среднего роста, светлые волосы, стрижка короткая, на подбородке ямочка, старый ожег на запястье. Это она зачаровала зеркало. Она очень ненавидела Азарова, она отдала свою душу, чтобы активировать проклятие. Кстати, можно ее не искать, она мертва. Вернее, искать нужно, но тело.

– Не может быть! – растерянно произнес Гладких. – По описанию – это Анна Азарова, приемная дочь Николая Константиновича. Он удочерил ее, когда женился второй раз. У нее еще была сестра близнец, которая покончила с собой год назад.

– Значит, что-то случилось, раз она решилась на такое. Сомневаюсь, что она знала о последствиях. Она не выглядела сумасшедшей, или той, кому плевать на окружающих. Сомневаюсь, что она хотела уничтожить всех в этом здании. Скорее всего, ее обманули, подсунув это проклятие, и вот этого человека хорошо было бы найти. Это самое черное колдовство, которое возможно. Теперь, товарищ генерал, мне нужно ваше согласие на ликвидацию черной души, после чего мэр умрет.

Гладких, который слушал все это молча, только махнул рукой и направился к выходу.

– Делайте, что должно. – Остановившись у двери и обернувшись, он произнес, – мэрия полная зараженных проклятых, или, как их там, мне не нужна. Ольга Ивановна, поручаю вам и Дикому расследование этого дела, нужно найти того, кто это сотворил, и я не про падчерицу. – После чего с лицом мрачнее тучи бросил взгляд на скованного руной паралича Азарова и вышел в коридор.

– Оль, – позвал Радим девушку, – давай тоже на выход, нечего тебе тут делать.

– Ты уверен, что справишься? – голос женщины дрогнул.

– Конечно, справлюсь, товщ подполковник, – с улыбкой заверил ее Вяземский.

Бушуева кивнула и, подойдя, быстро поцеловала в губы.

– На удачу, – шепнула она и покинула кабинет, плотно затворив за собой дверь.

Радим, бросив взгляд на неподвижное тело, валяющегося в трех метрах от него, принялся творить руну удержания, она не даст черной тени вырваться из кабинета, если та попытается сбежать. Убивать Вяземский ее не планировал, это было несложно, один удар руной света, и все, развеется черная душонка мэра по вселенной, а этого допустить никак нельзя, много в ней силы сейчас, а значит, надо прибрать ее себе.

Достать черную душу из проклятого можно только одним способом – убив его. Будь это кто другой, Радим, не думая, вонзил бы ему кукри в сердце, но это мэр – человек в городе не последний, не нужны ему такие проблемы. Поэтому, выставив щит, Вяземский присел рядом с телом и сотворил руну боли. Атака последовала мгновенно, тонкий узкий черный жгут, как кнут, ударил в преграду и отскочил, даже не разрушив ее. Будь черная душа напитана поглощенной энергией попавшихся ей на пути людей, все было бы куда сложнее. А так – руна боли, та самая, которой он казнил Матильду Шмидт. Тело, находящееся под параличом, даже не дернулось, но черная душа ракетой взлетела к потолку и тут же отпружинила обратно, поскольку руна удержания не дала ей покинуть помещение.

Радим спокойно поднялся с колена, обнажил кукри и дождался очередной атаки, такой же бесполезной, как и предыдущая. Вообще, молодая черная душа, не бог весть какой противник. Редкий и слабый.

Сущность бросилась в новую атаку, ударилась о руну щита, и тут Вяземский сделал то, ради чего все это затевалось. Он снял барьер и, перехватив кукри за клинок, нанес удар прямо амариилом, одновременно активируя руну поглощения. Не сложная, но остальным зеркальщикам чаще всего бесполезная, мало того, что нужно амариил иметь, так еще душа нужна, сущности не годятся. Все произошло почти мгновенно, руна ударила в самый центр бесформенного сгустка, одновременно с рукоятью камень засветился багровым, поглощая то, что еще недавно было сутью человека, обличенного властью и какой-то тайной, которая его и убила. Вернув кукри в кобуру и скрыв его от простых людей, он склонился над телом. Развязав веревки из полотенец, Радим откинул их подальше, после чего, коснувшись зеркала, он проверил резерв, все же парочку затратных рун пришлось сотворить. Все было нормально, три четверти еще осталось, а значит, нужно закончить с теми пятерыми, которым воспоминания о случившемся на заседании совсем не нужны. Пусть Азаров мертв, но слухи о погибшем мэре, гулящие по городу, совершенно лишние.

Радим вышел из кабинета и огляделся. Ольга сидела возле кофемашины и пила эспрессо, почему-то ей очень не нравился капучино. Больше в приемной никого не было.

– Все? – спросила она.

Радим кивнул. Осталось закончить с той пятеркой, которой надо память подчистить.

– Кстати, а где эта парочка бугаев, что должны охранять покойного?

– Снаружи, – залпом допивая содержимое чашки, прояснила диспозицию Ольга. – Им все объяснили, они уже в курсе, что Азаров мертв, возникать и трепать языками не будут. А насчет тех пятерых, сейчас организую тебе кабинет. Много времени это займет? А то у нас с тобой теперь расследование. Генерал просил передать, что твое время и услуги будут оплачены.

– За это спасибо. А насчет, сколько займет, минут пять-семь на каждого. И можно будет ехать на поиски девчонки, очень мне интересно, кто же ей это проклятие подсунул. Ну и причину попутно выяснить неплохо бы.

– Сдается мне, когда мы закончим, столько дерьма всплывет, – ставя чашку на столик и поднимаясь с кресла, заметила Ольга, и Радим был с ней полностью согласен.

– Кто вы такой, и зачем меня сюда привели? – грубо и нагло поинтересовался мужчина за шестьдесят с плешью на всю башку.

– Присаживайтесь, – Радим заглянул в список, выданный ему Бушуевой, – Дмитрий Дмитриевич. Я здесь, чтобы провести с вами разъяснительную беседу по случившемуся утром инциденту.

Мужчина был последним, остальные уже отдыхали в соседнем кабинете с подчищенной памятью.

– Контора, – скривился он, но все же занял предложенный стул. – Псы режима, решили, что я буду молчать о том, что наш мэр с ума сошел и творил непотребство? Не дождетесь! Я за свободу слова, люди должны знать.

Радим мысленно сплюнул, уже в пятый раз повторялся один и тот же диалог. Реформаторы из девяностых, которые каким-то чудом удерживались у руля, полные ненависти к тем, кто пришел во власть после них, не упускали шанса раздавить оппонента.

– Уже к вечеру все будут знать…

Сотворенная Вяземским руна сна заткнула этот словесный фонтан, мужчина мгновенно отключился, уронив голову на грудь.