© Клеванский Кирилл

© ИДДК

Глава 1218

– Значит, император знает, кто я такой? – Хаджар, подперев подбородок левой рукой, правой передвинул фигуру на пару клеток вперед. В результате его конь атаковал вражеского слона.

– Да, – коротко и ясно ответил Чин’Аме.

Он слегка дернул когтистым указательным пальцем, и пешка под четким руководством воли драконьего волшебника сделала движение вперед, защитив стоявшего наискосок от нее слона.

Они сидели на все той же вершине пика в центре павильона Волшебного Рассвета и предавались игре в шахматы. Если честно, раньше Хаджар не очень любил эту игру.

Возможно, это было связано с тем, что шахматы когда-то стали испытанием, которое ему пришлось пройти у Травеса. А может, просто был слишком молод для того, чтобы найти красоту в передвижении безжизненных фигур по черно-белому полю из шестидесяти четырех клеток.

Теперь же – спустя годы – он находил в этом некий смысл, особенно когда шахматы не просто отнимали время, а служили дополнением к беседе.

– Ты в этом уверен? – Ладья проскользила вдоль линии горизонта, замерев так, чтобы опустить перпендикуляр на все того же слона, добавив к нему лишнее нападение.

Теперь, если противник захочет разменять ценный ресурс, ему придется потерять не такой уж и важный – пешку. Но именно из таких вот потерь и выигрышей складываются победы.

Это то, чему Хаджар научился у Моргана, да примут его праотцы с хлебом и медом.

– Я слышал императора так же хорошо, как сейчас тебя, Хаджар Северный Ветер.

Чин’Аме сделал длинную рокировку, вновь защитив слона. Казалось бы – не самая значительная фигура, но именно на нее в данный момент оказалось завязано все сражение двух армий – действия короля, ферзя и всей старшей группы фигур, включая даже несколько пешек.

Просто потому, что именно этот слон оказался ключом, который запирал вход во внутреннее пространство армии белых.

Хаджар играл за черных, и единственное, что ему удалось провернуть за последний час игры, – выиграть немного инициативы, чтобы перейти в наступление.

– Почему ты так сильно хочешь забрать моего слона? – внезапно спросил дракон.

Хаджар, не придав особого значения вопросу, выдал то, о чем размышлял буквально мгновение назад.

– Хороший план, – кивнул в результате драконий маг, – но ты ведь понимаешь, что есть и куда более удобные места для атаки, нежели защищенная фигура, способная и сама уйти в размен.

И Чин’Аме многозначительно кивнул на пешки, стоявшие гвардией перед королем.

Хаджар же посмотрел на дневник, лежавший поодаль от доски и плошек, где покоились павшие на поле черно-белой битвы «солдаты».

Разумеется, вся их с Чин’Аме игра была лишь аллегорией, которая позволяла несколько лучше взглянуть на сложившуюся ситуацию. Ну а кроме – вести весьма скользкий разговор, при этом не опасаясь, что их могут подслушивать.

Благо на последнее у императора хватало не только ума, но и возможностей.

– Ты сам сказал, что путь к королю заблокирован. – Хаджар сделал очередной ход, не усилив напрямую давление на слона, но открывая путь к дальнейшему наступлению. И разумеется, он намекал на то, что тайный путь в сокровищницу, описанный в дневнике Пепла, был давным-давно уже завален.

Что неудивительно, учитывая, сколько лет творению рук мастера почти всех Слов.

А второй тайный вход, о котором не знали ни драконы, ни даже Мудрец Пепел, был разрушен в процессе скоропостижного бегства оттуда Крыла Ворона.

Так что и здесь Орден Ворона, фанатики Черного Генерала, умудрился подложить свинью отдельно взятому северному варвару.

– Да, заблокирован, – не стал спорить Чин’Аме, – но в больших играх, Хаджар, есть и большие хитрости. – И, не дрогнув, Чин’Аме смело подвинул того самого слона, открывая вражеской ладье путь в тыл королевства. Но при этом Хаджар с удивлением смотрел, как теперь уже недавно «битый» слон отважно нападает на его ферзя, которого он не мог подвинуть, чтобы не подвергнуть своего короля смертельной опасности. – И там, где ты думаешь, что расставил ловушку или идешь в нападение, на самом деле – движешься по чужому сценарию. Всегда помни, Хаджар Северный Ветер, что ты можешь быть не королем партии, а всего лишь пешкой. Одной из многих. Которая, конечно, может пройти свой путь до конца и стать ферзем, но которую разменяют при первой удачной возможности.

И Хаджару пришлось съесть слона вторым конем, которого съел конь вражеский, затем принятый пешкой Хаджара, которую, в свою очередь, сбил с поля ферзь Чин’Аме. И таким образом Хаджар проигрывал преимущество, отдал инициативу и из отважного нападения перешел к панической обороне.

Все то время, пока он думал, что действует согласно своему плану, на самом деле шел по расчищенной для него тропинке.

И это была слишком большая аллегория, чтобы ее не заметить.

Морган… император драконов… Хельмер… Фрея… Дергер… Яшмовый Император. Все они играли в свои собственные игры. И в каждой Хаджар был лишь той самой пешкой, которую отдадут, чтобы защитить нечто более ценное, но будут не прочь сделать ферзем… чтобы впоследствии так же отдать.

– Проклятые интриги, – прошипел Хаджар и отвернулся от шахматной доски.

Там, у подножия павильона Волшебного Рассвета, собиралось посольство драконов. Не потому, что это место было каким-то особенным, а просто когда-то давно, многие эпохи назад, именно отсюда дочь Чин’Аме вместе с Травесом отправилась к гномам Рубиновых Гор.

– Есть только один-единственный шанс победить в этой игре, – внезапно продолжил Чин’Аме.

– Не играть в нее? – печально хмыкнул Хаджар. – Я пытался, мудрый дракон. Видит Высокое Небо – я пытался… Вот только это стоило мне больше, чем я был готов заплатить.

Хаджар дотронулся до женского обручального браслета на его запястье. Тот все еще пах ее запахом и источал ее тепло…

– Нет, не играть не получится. – Чин’Аме поднял павшую пешку и покрутил в пальцах.

Он разглядывал ее так, будто в пусть и мастерски сделанном, но простом кусочке дерева содержалась вся мудрость, которую драконий волшебник накопил за сотни прожитых эпох.

Стареющий дракон, чье время уже подходило к концу. Сколько он протянет, если не будет использовать весь свой потенциал, как в битве с министром Джу?

Двадцать, пятьдесят тысяч лет? Это даже не одна эпоха, в термин которой вкладывался отрезок времени в сто тысяч лет. А уж по меркам жизни драконов и вовсе – смешной срок.

– Но если ты не можешь обыграть противника, то вот игру, – задумчиво протянул Чин’Аме. После этого он взял одну из плошек, вытряхнул из нее фигуры и, перевернув, поставил рядом с полем, затем водрузил на образовавшуюся платформу белую пешку.

– И что это? – спросил Хаджар.

– Шестьдесят пятая клетка, – пояснил дракон. – Место, до которого невозможно добраться.

– Больше похоже на тюрьму, – Хаджар скептически приподнял правую бровь.

– Чем моложе человек, – Чин’Аме взглянул на своих учеников и на собирающийся у подножия парад, – или иное разумное существо, тем чаще они путают неволю и свободу.

– Разве возможно перепутать две диаметрально противоположные вещи?

– Если подменять понятия, – кивнул Чин’Аме. – То, что большинство принимают за свободу, на самом деле – лишь оковы, которыми приятно себя опутать. И наоборот – лишь разбив эти оковы, ты можешь стать по-настоящему свободным.

Хаджар слегка устало вздохнул. С тех пор как он в последний раз при разговоре с кем-то чувствовал себя безусым юнцом, жизни не видавшим и крови не испившим, прошло не так уж и много времени.

Но достаточно, чтобы подобные ощущения вызывали у него стойкую неприязнь.

– Шестьдесят пятая клетка означает совершать те действия, которых от тебя не просто не ждут, Хаджар, – внезапно пояснил Чин’Аме, – а которые не предполагает сама игра. Подумай над этим, когда будешь биться за жизнь принцессы.

Хаджар посмотрел на прекрасную девушку, которая поднималась по лестнице из парящих в воздухе шелков внутрь плывущей по облакам повозки, запряженной не лошадьми, а розовыми шестикрылыми птицами.

– Вы думаете, мудрый Чин’Аме, что посольство не будет мирным?

– Разумеется, – тут же ответил дракон, – иначе зачем бы, по-твоему, император отправил с прекрасной Тенед такое войско?

А войско действительно внушительное.

Глава 1219

Когда пропел охотничий горн, который некогда держал в руках начальник дворцовой стражи, взывая к Травесу, Хаджар, обернувшись белой молнией, покинул пик павильона Волшебного Рассвета.

Пронзив облака из магического дыма курильни, оставляя в небе силуэт в виде распахнувшего крылья дракона, он приземлился во главе процессии.

Вообще, весь вид колонны, протянувшейся на несколько километров, навевал воспоминания о караване Рахаима и Море Песка. Отдаленные, конечно, воспоминания, но все же.

А так в целом у процессии драконов, пышной и в чем-то даже помпезной, с богатым (по меркам приграничья Дарнаса) караваном пустынников общего не было.

Хотя описание дива, которое открылось взору Хаджара, начать стоит, пожалуй, все же с конца.

Замыкал шествие арьергард из десятка «конных» всадников. К кавычках, потому что господа в бирюзовых одеждах невероятного качества и цены, с амулетами на шеях – Императорскими доспехами среднего качества и оружием той же породы. Причем, кстати, большинство было вооружено именно копьями разной «породы» – от простого пехотного до некого подобия широкого палаша, напяленного на изголовье боевого шеста. Подобное оружие должно было весить столько, что становилось непонятным, как ездовые животные драконов вообще выдерживают.

Кстати, вся гвардия принцессы, включая арьергард, основные силы и авангард, передвигались действительно верхом. Верхом на треххвостых тиграх со странной зеленоватой расцветкой шерсти и полосами малинового цвета. Каждая из «кисок» в холке превышала три метра, а длиной от кончика самого длинного хвоста до носа – не меньше семи.

Такие вот чудовища, начиная от первобытного уровня и заканчивая уровнем духа (не путать с духами из мира духов. Проклятье, по мнению Хаджара, кто бы ни именовал все эти ступени, он обладал воистину скуднейшей из фантазий) и служили воинам-драконам лошадьми.

Хаджар не очень понимал, почему драконы не перемещались в своих истинных формах. Ведь в них они могли развивать скорость, о которой не мечтали инженеры «Ярости смертного неба».

Чин’Аме объяснял это тем, что после того, как дракон продвигался на определенную ступень развития, то пребывание в человеческой форме было для него проще, нежели в настоящей, во всех смыслах. И последнюю использовали лишь в крайних случаях, если речь заходила о сражениях, либо для особых тренировок или медитаций.

Вот такой поворот некогда, казалось бы, многогранного пути развития, который в итоге сводил все в единую точку. Логично, резонно, но почему-то немного разочаровывающе.

После арьергарда (ну или перед ним, кому как удобнее) шли многочисленные слуги. Мужчины и женщины. Кто-то из них – портные, другие – повара, ремесленники, гончары, строители и прочие представители сословий, способных на созидание.

Зачем строители в посольстве? Об этом чуть позже.

Всего слуг насчитывалось порядка трех сотен. И вот среди них обнаруживались не только Повелители, но и пиковые Рыцари духа, что хоть и демонстрировало высокий уровень развития в стране драконов, но не такой чудовищный, как представлялось Хаджару во время «прогулки» по столице – Рубиновому Дворцу.

Слуги, в отличие от воинов, перемещались не на зеленых тиграх, а в неких подобиях дилижансов. Только очень богатых, просторных и едущих при помощи магии – верхом на кучевых белых облаках.

После трех сотен слуг – две тысячи двести двадцать шесть воинов-драконов. И двадцать магов из числа бывших или нынешних учеников Чин’Аме и его павильона.

Последние особо выделялись показательным отсутствием оружия у пояса. Один из них, самый старший, как понял Хаджар, держал в когтистых руках (что сразу выдавало знатное происхождение… ну и рога, разумеется) на вид очень дорогой, исписанный знаками и рунами посох.

А еще он смотрел на окружающих так, будто те были не значительнее, чем дорожная пыль, которая могла пристать к его остроносым башмакам, лишь немногим дешевле тех, в которых некогда щеголял министр Джу.

И как и слуги, в отличие от воинов и их тигров, маги предпочитали свою магию. Каждый из волшебников стоял на своем личном облаке, закрывавшем их ноги вплоть до коленей.

Ну и перед тем, как перейти к авангарду, непосредственно жемчужина посольства – волшебная карета принцессы.

Если быть совсем точным, то Хаджар, протерев глаза, наблюдал за тем, как на облаках застыла каменная палата. Причем сложена она была из волшебных и драгоценных пород мрамора. С тремя живописными витражами, высотой с двухэтажный дом и шириной с палубу галеона, она являлась походным вариантом дворца в миниатюре.

Там обитала принцесса, две ее личные служанки и… все.

Охранял «карету» непосредственно глава данного парада магии и безумной роскоши – офицер Син’Маган. И, как нетрудно догадаться, он являлся не кем иным, как старшим братом безумной мечницы – Таш’Маган.

Той самой, которая пыталась занять место героя в посольстве Рубина и Дракона. А теперь, вероятнее всего, имела немалый (учитывая, что все здесь – драконы, выходил неплохой каламбур) зуб на Хаджара, который, будучи неспособным победить Таш в открытом бою, использовал весьма бесчестную уловку.

Сам же Син из рода Маган, в отличие от своих подчиненных, восседал на пятихвостом тигре. Тот был крупнее сородичей. В шрамах. С бугрящимися мышцами и хищными, злыми глазами. Дух средней стадии. Равный по силе Безымянному пиковой.

С таким монстром в затяжном поединке у Хаджара могли возникнуть проблемы. Не говоря уже о самом офицере.

От Сина исходила явная аура Небесного императора начальной стадии. Мощь, с которой следовало считаться. И это не учитывая, что в своей истинной форме Син должен был оказаться на порядок сильнее.

– Герой Хаджар из племени Северного Ветра, – офицер Син’Маган кивком поприветствовал Хаджара. Он убрал старый горн, в который только что пропел ритуальную песнь, под луку седла. – Подойдите. Дайте Сашкему вас обнюхать.

Сашкемом, что было очевидно, звали ездового тигра дракона. Вообще звучало немного дико – драконы, разъезжающие на тиграх. Но в безымянном мире встречались и куда более удивительные вещи, чем эта.

Хаджар скрепя сердце спокойно шагнул вперед. Морда размером с ледниковый валун, скаля клыки-сабли, опустилась к нему и принюхалась.

Сам Хаджар в этот момент показательно держал руки подальше от рукояти Алого Клинка.

Всем своим видом он демонстрировал бесстрашие и отвагу, хотя внутреннее, в случае чего, был готов биться насмерть. Тигр ведь в конечном счете мог учуять в нем человека.

Но спустя несколько мгновений Сашкем выпрямил шею, повернулся к наезднику и коротко рыкнул.