Выставить Кирпича на бабки оказалось делом нехитрым. Наколка была верной. Кирпич с бабками ожидал приезда Фонарей, а явились они. Открыв на стук дверь, квартиросъемщик, упитанный низенький китаец, обомлел. И было от чего. На пороге он увидел троих дюжих молодцов в джинсовках. Довольный Барсук поприветствовал хозяина квартиры кастетом. В прошлом боксер, он мог с одного удара отправить человека на тот свет. Затем они все вместе ввалились внутрь и принялись наводить порядок. Пятеро испуганных китайцев, находившихся в квартире, вяло сопротивлялись. Лютый, напоминавший рассерженную гориллу, в одиночку отправил всех отдыхать. Благодаря навыкам, полученным в спецназе, он атаковал молниеносно. Китайцы еще только начали вставать из-за стола, а он уже был рядом с ними, преодолев за доли секунды расстояние от двери до центра комнаты. Схватив ближайшего противника, Лютый шваркнул его об стену, еще двоих приложил к столешнице. Опрокинул стол на третьего, а затем схватил еще двоих и столкнул их лбами. Тот, что оказался под столом, попытался вылезти. Сердито рыча, Лютый прыгнул на него сверху так, что хрустнули кости, и повернулся, довольный, ожидая похвалы главаря – невысокого парня в кожаном пиджаке, с бородкой и изящными квадратными очками на переносице, который вошел в комнату последним и аккуратно прикрыл за собой дверь.

Все называли его Виктором Борисовичем. Он работал директором оптовых складов, а по совместительству организовывал налеты на китайских торговцев. Не то чтобы ему не хватало денег на основной работе. Место было прибыльное, но уж слишком спокойное. Бандит и авантюрист до мозга костей, Виктор Храмской просто не мог обойтись без острых ощущений, которые испытывал, расправляясь с невинными людьми. Осмотрев погром, что учинил Лютый, он отрывисто рявкнул:

– Че встали? Быстро обшмонать их и проверить хату. Ищите бабки. Времени в обрез. Скоро их китайская братва должна подъехать. Мне воевать с половиной Китая не в кайф. И поменьше шумите, а то соседи ментов вызовут.

Барсук и Лютый кинулись переворачивать мебель, выгребая все из шкафов. Попутно они обыскали и связали китайцев. Храмской тем временем присел на стул, положил ногу на ногу и задумчиво закурил. Минут через десять безуспешных поисков Лютый сконфуженно доложил, что денег нет.

– Может, твой «барабан» лажу слил?

– Заткнись, – рявкнул на него Храмской и указал на китайца, открывшего дверь. – Приведи его в чувство.

Китайца вернули в сознание несколькими зуботычинами.

– Где деньги?! – проревел Барсук, демонстрируя окровавленный кастет.

В ответ китаец залепетал что-то на своем, не понимая, чего от него хотят. Барсук занес руку для удара, но Храмской остановил его. Он достал из бумажника сто долларов и, помахав ими перед носом у торговца, ласково пояснил:

– Нам нужно вот это. Иначе… – он красноречиво приставил пистолет к виску жертвы, – иначе тебе конец.

Это объяснение показалось китайцу достаточно доходчивым. Он подполз к системному блоку компьютера, стоявшего у стола, снял крышку и достал пакет с деньгами.

– Вот, видали? Если человеку все объяснить, то можно обойтись без мордобоя, – улыбнулся довольный Храмской, забирая деньги.

– Точно, – мрачно буркнул Барсук и со всей силы врезал в благодарность китайцу по лицу кастетом. Тот, лишившись передних зубов, покатился по полу и затих.

– Все, валим, – рявкнул Храмской. Они вышли из квартиры, спустились по лестнице на улицу, где их ждала угнанная «шестерка».

Сотовый Храмского был отключен на время «операции». Когда он его вновь включил, то увидел, что ему поступило два звонка с хорошо известного номера. Игнорировать звонившего было нельзя. Садясь в машину, Храмской вызвал номер звонившего.

– Ты где сейчас? – прорычал в трубку Кривой. Он, как всегда, был в плохом настроении и пьяный.

– Да тут к знакомым заехал, – замялся Храмской. Он скрывал от шефа свое «невинное» увлечение. Кривой всеми правдами и неправдами старался легализоваться, и узнай, чем занимается его «правая рука» в свободное от работы время, он бы эту руку, не задумываясь, оттяпал.

– Ты, это, Витек, мухой сюда. Надо перетереть кое-что, – зло пояснил Кривой. – Я с китайцами встречался. Они недовольны.

– И чем же они недовольны? – осторожно спросил Храмской, наблюдая за тем, как Барсук стирает кровь с кастета.

– Ты подгребай, я тебе все раскидаю, и будем думать, – прорычал Кривой, снова выходя из себя. – Я тебе не баба, чтобы о таких делах по телефону трепаться! Давай меньше базарь, понял?

– Понял, – буркнул Храмской и выключил телефон. – Едем к боссу на хату.

* * *

Стоя на террасе своего трехэтажного особняка, Цзянь Чжэнь с тоской смотрел на простиравшуюся перед ним панораму, способную своей красотой заворожить взгляд даже самого черствого и равнодушного человека. Роскошная вилла площадью почти с гектар утопала в зелени, вокруг раскинулись заросшие бурной растительностью склоны гор, а в центре плескалось небольшое рукотворное озеро. Справа зеленел тщательно ухоженный японский сад, все площадки перед домом и гаражом на восемь машин были выложены мрамором, радовали глаз клумбы с цветами, аккуратно подстриженные кусты разной формы, подсветка. Везде виделась рука профессионального ландшафтного дизайнера. Охраны Цзянь Чжэнь не заметил, но знал, что она рядом. Его охраняли лучше, чем первых лиц Китая. Было грустно оттого, что скоро он все это потеряет. Ему придется бежать из своей собственной страны, потому что изменилась генеральная линия партии. Он был больше не нужен Китаю. Агент по недвижимости сообщил ему, что после проведения независимой оценки стоимость виллы колеблется в пределах двадцати миллионов евро. Больше он получить не сможет. Это было очередным ударом. Только в постройку дома он вложил двадцать пять миллионов, да еще столько же ушло на взятки чиновникам, чтобы получить землю и разрешение на строительство.

Вздохнув, Цзянь Чжэнь повернулся и посмотрел на большой мозаичный бассейн со спа, расположенный прямо на крыше. Там ждала прекрасная Тое Ода. Это его немного успокоило. В конце концов, жизнь продолжалась. Налив себе порцию маотай, он залпом опрокинул крошечную нефритовую пиалу, крякнул и полез в бассейн. Прохладная вода взбодрила, а по коже побежали мурашки, когда нежные руки любовницы легли ему на грудь. Тое Ода призывно улыбалась. Черные глаза блестели, а зубы были похожи на нитки жемчуга – ровные и белые. Последнее ему дорого обошлось, как и многочисленные пластические операции девушки, но Цзянь Чжэнь не жаловался. Тое Ода была почти совершенна. Он не любил японцев, как и все китайцы, однако эта женщина была совсем другое дело. Его чувства к ней были выше всех предрассудков и традиций.

– Поцелуй меня, мой господин, – ласково попросила девушка, и ее голос был подобен звуку хрустального колокольчика. Щеки Тое Ода покрылись нежным румянцем.

Обнимая, он взял ее за горло и поцеловал долгим поцелуем. Через некоторое время она начала отбиваться, задыхаясь:

– Отпусти, слышишь, пожалуйста, отпусти!

– Ты должна обращаться ко мне «господин», – взревел Цзянь Чжэнь, схватил девушку за волосы и окунул в воду, преодолевая ее сопротивление.

Во все стороны полетели брызги. Вода вспенилась. Ногти женщины больно царапали ему кожу, но Цзянь Чжэнь терпел, стиснув зубы. По его расчетам, прошла минута. Когда сопротивление Тое Ода стало ослабевать, он, продолжая держать ее за волосы, вытащил голову на поверхность. Девушка судорожно вдохнула воздух и закашлялась.

– Ты поняла, шлюха, я твой господин! – закричал он, брызгая слюной.

– Поняла, – бросила она в ответ и, неожиданно оживившись, ударила его головой в лицо, вырвалась, оттолкнула от себя со всей силы ногами и, подпрыгнув, зацепилась за край бассейна. В следующее мгновение она уже выбрасывала тело из воды.

– Ты разбила мне губу, тварь, – зарычал Цзянь Чжэнь, бросился за девушкой, попытался ухватить ее за лодыжку, но получил пяткой в нос и отлетел обратно, грязно ругаясь. Выскочив из бассейна, Тое Ода метнулась к двери в дом.

– Я убью тебя! – заорал он, подтянувшись на руках, но увидел лишь голый зад любовницы, исчезнувшей за дверью.

Охваченный яростью, Цзянь Чжэнь выпрыгнул рывком из бассейна, обрушив на площадку целые потоки воды. В доли секунды он оказался у двери и кинулся вниз по лестнице, перепрыгивая через несколько ступеней. В коридоре он почти настиг ее, но в этот момент к ним навстречу вышла уборщица Ци Си в сопровождении начальника охраны Ли Бяо Ю. Они оба замерли, увидев хозяев в чем мать родила. Взвизгнув, Тое Ода метнулась в спальню, Цзянь Чжэнь – за ней. Он не позволил ей захлопнуть дверь, протиснулся в щель и, на секунду обернувшись, заорал:

– Вы чего вылупились! Вон отсюда!

– Да, господин, – кивнул начальник охраны, – она пока уберет ваш кабинет.

– И не спускай с нее глаз, – рявкнул Цзянь Чжэнь и нырнул в спальню, плотно закрыв за собой дверь.

В следующее мгновение ему пришлось уклоняться от просвистевшего в воздухе меча. Еще два раза лезвие прошло рядом. Цзянь Чжэнь перепрыгнул через кровать, сорвал со стены изогнутый меч-дао, и комната наполнилась звоном клинков. Цзянь Чжэнь придерживался традиционной техники владения мечом, которая включала в себя разрубание, срубание, преграждение, укол и разрезание, в то время как Тое Ода, учившаяся у своего отца, мастера кендо, фехтовала более искусно. Ей было легче управляться прямым обоюдоострым мечом – цзянь. Просчитывая точные направления для датотсу и интервалы между атаками, она быстро завладела инициативой. Последовало еще три удара, после чего меч Цзянь Чжэня отлетел в сторону, а лезвие прямого меча Тое Ода уперлось ему в горло.

– Быстро на кровать, – скомандовала она, наступая, затем визгливо выкрикнула: – Я сказала – на кровать! Или хочешь, чтобы я тебе отрубила твое достоинство?

Цзянь Чжэнь подумал, что глупо злить женщину, у которой в руках меч, и поспешил выполнить ее требование. Тое Ода приковала его руки и ноги к столбам – основаниям балдахина, а затем, снова взяв меч, стала водить лезвием по его животу.

– Что, мой господин, ты готов умереть? – смеясь, спросила она.

– Да, шлюха, я всегда готов к смерти, – дерзко выкрикнул он и плюнул ей в лицо. Она спокойно стерла слюну, посмотрела на его вздымающееся орудие и кивнула:

– Что ж, я буду убивать тебя медленно.

В комнате повисла зловещая пауза. Опустив меч на стеклянный столик у кровати, она взяла лежавший на нем пульт и нажатием кнопки открыла дверцы потайного шкафа с подсветкой, вмонтированного перед кроватью. Внутри на полках были расставлены сосуды, заполненные бальзамирующим составом, а в нем в прозрачной желтизне плавали отрубленные головы людей. Изуверская ухмылка исказила губы Цзянь Чжэня. Что может быть приятнее, чем видеть доказательство смерти своих врагов? Он лично убил каждого, а Ю позаботился о телах. Следовало избавиться от голов, но Цзянь Чжэнь не мог. Глядя на них, он вновь и вновь испытывал те чувства и переживал момент казни. Отрубленные головы точно поработили его. Он не мог прожить дня, чтобы не заглянуть в потайной шкаф. Две его прошлые любовницы тоже заглянули туда, но ничего не поняли, началась истерика, и ему пришлось от них избавиться. Лишь Тое Ода выдержала это испытание и не испугалась. Вот почему они были так близки. Она понимала его, как никто другой. Даже Ю, беспрекословно выполнявший все приказы, скорее всего, считал его психом, а брат прямо так и заявил, хотя сам недалеко ушел от него.

– Ты готов? – оскалилась Тое Ода, продолжая ежедневный спектакль.

Она проворно запрыгнула на него и стала плавно двигаться вверх-вниз, наблюдая за его реакцией. Цзянь Чжэнь застонал и напрягся, испытывая ни с чем не сравнимое блаженство, а она дико рассмеялась и ускорила ритм, бросив с вызовом:

– Посмотрим, сколько ты сможешь продержаться.

* * *

После работы Лю не сразу пошел домой, а сделал крюк по тайге, проверяя места, которые наметил еще в прошлый раз. Попутно прошелся по точкам, что были обведены на карте синими чернилами. Эти пометки на видавшей виды карте района он сделал шесть лет назад. Пометки пятилетней давности были черные, трехлетней – зеленые, двухлетней – красные, а в этом году в ход пошла розовая гелевая ручка. В трех точках удалось собрать неплохой урожай. В четвертой кто-то побывал до него. Что ж, везти всегда не может, и в лесу не он один собирает травы – желающих зачерпнуть из природной кладовой пруд пруди. Сложив корни женьшеня в небольшой рюкзак и прикидывая предполагаемые барыши, Лю двинулся дальше, чтобы обследовать еще не проверенные места.

В темном углу у оврага в зарослях он сразу же увидел знакомые приметные красные ягоды женьшеня. Несмотря на почтенный возраст, зрение у него было еще крепкое, многие молодые могли позавидовать. Довольная улыбка скользнула по губам старика. Он неторопливо приблизился, отодвинул ветки, траву и понял, что нашел то, что искал. Растению было не меньше шести лет. Аккуратно собрав плоды, он вдавил их рядом в землю, чтобы потом, лет через шесть, если посчастливится, вернуться на это же место и собрать богатый урожай. Вытащив из рюкзака костяную лопатку, китаец принялся аккуратно, чтобы не оборвать почки и не повредить корень, окапывать куст. Торопиться ему было некуда, а терпения не занимать, тем более что неповрежденные растения ценились куда как дороже. Минут десять он примерялся, разрыхлял почву, подкапывал, а затем осторожно извлек корень и, очистив от земли, залюбовался. Экземпляр попался действительно хороший. Основной корень разветвлялся на две утолщающиеся части, напоминавшие борющихся людей. Просто редкая удача найти такое.

– Хорошо, – пробормотал Лю, блаженно улыбаясь.

– Да, хорошая добыча, – подтвердил вдруг кто-то у него за спиной на хорошем китайском.