Стелла достала листок, что дал ей дядя. «Соснянский Лев Соломонович, начальник кредитного отдела коммерческого банка «Экспресс-РТС-банк», улица Коммунистическая, 102». Ну что, начнем с этого урода? Интересно, какой он из себя? Она прекрасно помнила лица всех троих, впрочем, нет, одного, того, кто сел почти сразу в машину, она помнила смутно. Но ничего! Разыщем красавчика и вспомним! И все ему припомним…

* * *

Утром, позавтракав и одевшись, Стелла достала из-под дивана сверток с деньгами. В день прибытия в эту квартиру она долго ходила с ним по комнате, ища, куда бы его спрятать, и, так и не придумав, засунула под диван. Сейчас, вынув из пачки несколько купюр, она собралась было положить сверток обратно под диван, но в последний момент передумала. Может, все-таки перепрятать деньги? Как-никак сумма солидная. Но куда перепрятать? Стелла огляделась. Пора идти, сколько можно стоять и думать? Махнув рукой, она не нашла ничего лучше, как сунуть сверток под кресло, которое стояло у второго окна. Подхватив сумку, в которую предварительно были положены бабушкины очки и платок, захваченные из дома, а также свои очки, солнечные, Стелла вышла из комнаты. Два поворота ключа, как учил дядя, и она уже сбегала по лестнице вниз.

На остановке девушка решила взять такси. Белая «девятка» с «шашечками» на крыше одиноко стояла у столба. Стелла подошла к водителю и заглянула в окно. За рулем скучал парень – веснушчатый, с рыжими вихрами.

– До банка на Коммунистической доедем? – спросила она.

– Если поедем, то обязательно доедем! – обрадовался водитель клиенту. – Прыгай!

Стелла села рядом с ним на пассажирское сиденье, и парень ударил по газам.

Через десять минут такси остановилось в центре города, возле высотного дома, на первом этаже которого располагался банк, магазин немецкой обуви, кафе и еще что-то. Водитель запросил сотку, и девушка, не раздумывая, достала новенькую купюру из кошелька.

– А ты назад скоро поедешь? – спросил рыжий. – А то могу подождать.

– Не надо! – Стелла захлопнула дверь машины и направилась к скверику, расположенному напротив банка.

При входе стоял киоск «Роспечати», а рядом – тележка с мороженым. Она купила и мороженое, и пестрый журнал для женщин и села на ближайшую лавочку так, чтобы вход в банк был у нее, как на ладони. Приготовившись ждать долго, девушка развернула журнал и сделала вид, что с интересом читает. Время тянулось до того медленно, что хотелось выть. Как же это настоящие шпионы сидят часами и следят за своими объектами? Стелла как-то видела в кино, как один разведчик просидел на чердаке дома четверо суток, следя за каким-то мужиком. Он не ел, пил только воду из пластиковой бутылки, мочился в углу этого же чердака и все время наблюдал за окнами в доме напротив. Нет, она бы так не смогла. Часа через два девушка поняла, что у нее зудит все тело. Стелла привыкла к подвижному образу жизни. Она рано вставала, – не в пример соне Белле – шла помогать матери в кафе, потом еще и дома кое-что делала: убиралась, стирала, кормила кур да еще и в огороде возилась. А теперь такая бездеятельность ее просто убивала. Как они здесь вообще живут, эти городские?! На работу ходят к девяти, с работы приходят в шесть и все остальное время смотрят телек или посиживают в кафешках или барах.

Он появился в дверях в половине третьего. Вышел в костюме – и это несмотря на жару! В белоснежной рубашке с галстуком, в начищенных до блеска ботинках и с черным кожаным чемоданчиком в руке. Кажется, такие называются дипломатами. Стелла узнала его сразу – это тот широкоплечий брюнет, что был тогда в соломенной шляпе. К нему тут же подъехала шикарная машина, банкир сел в нее рядом с водителем, и они укатили в неизвестном направлении. Впрочем, для Стеллы все направления здесь, в этом городе, были неизвестные. Так, значит, это Соснянский Лев Соломонович. Богатый, холеный. На крутых тачках разъезжает. Что-то рановато он слинял с работы. А может, еще вернется, может, по делам отъехал? Решив ждать возвращения банкира, Стелла купила еще порцию мороженого. Потом еще одну…

Он вернулся примерно через час. Машина снова остановилась возле самого крыльца, Соснянский вышел из нее с дипломатом и походкой уверенного делового человека проследовал в здание банка. Значит, в половине третьего он еще не уезжает домой. А тогда во сколько уезжает?

Девушка прочитала весь журнал и теперь снова маялась от безделья, ожидая появления Соснянского. Люди приходили в скверик и уходили из него, насидевшись на лавочках и нагулявшись по асфальтированным дорожкам среди цветов и кустарников, а она все ждала, глядя исподлобья на подъезд банка.

В семь ровно Соснянский снова вышел из дверей. В этот раз он пошел пешком. Стелла встала со скамейки и отправилась следом за банкиром. Но шагать вдоль зданий ей пришлось недолго: Соснянский дошел до первой стоянки машин, приблизился к шикарному синему «Лексусу», сел в него и, поморгав фарами, выехал со стоянки через ворота. Еще он посигналил на прощание охраннику. Стелла, стоявшая буквально в пяти шагах от него, только проводила банкира взглядом.

Да, без транспорта ей, похоже, не обойтись. Соснянский ездит на машине, и пешком ей его не догнать. Значит, надо что-то придумать насчет автомобиля. Она смотрела вслед скрывшемуся в конце улицы «Лексусу» и прикидывала, как ей догнать его в следующий раз. Нанять такси? Но где его взять именно в тот момент, когда Соснянский изволит отправиться восвояси?

Девушка брела по улице в ту сторону, где был ее теперешний дом. Транспорт… Транспорт… Эх, если бы у нее была своя тачка! Хоть какая-нибудь старенькая. Да еще права… Может, попросить дядю помочь следить… Нет, нет! Только не это! Приплетать сюда дядю, работающего в полиции, нечего и думать. Во-первых, она и так обманула его, сказав, что будет подавать на убийц в верховный суд, но сделала это вынужденно. Он никогда не добыл бы для нее сведений с адресами этих уродов, если бы знал, для чего ей это. Дядя и так помог ей: кроме сведений, сделал временную прописку, и теперь она может начать искать работу. Значит, дядю пока трогать не будем, надо найти другой выход. Какой?

Девушка дошла до улицы, на которой был ее теперешний дом, и снова увидела на остановке такси. Та же белая «девятка» с оранжевыми «шашечками» на крыше, как и утром, одиноко стояла у столба. Стелла прошла было мимо, но тут внезапно одна мысль озарила ее. Остановившись, она заглянула в окно. Тот самый водитель, веснушчатый парень, со скучающим видом пялился на проходивших мимо пешеходов, высматривая среди них клиента.

– Привет! – сказала Стелла.

– О! – рыжий обрадовался так, словно встретил старую добрую знакомую. – Помню, помню, как же! Утром я отвозил тебя к банку на Коммунистической, верно?.. Ну как, взяла кредит или что ты там вообще хотела?

– Кредит? – переспросила Стелла. – Я и не собиралась брать кредит, зачем он мне?! Я… у меня там другие дела… И не в банке вовсе. Я… там рядом… того… Одним словом, есть деловое предложение…

Веснушчатый прямо рот открыл от любопытства.

– Готов выслушать любое! Садись в машину, расскажешь, какое такое предложение. И учти: я готов на многое…

Стелла села на переднее пассажирское сиденье.

– Тебя как зовут? – весело спросил водитель.

– Наташа, – назвала она первое попавшееся имя.

– А я – Антон. Тоша. Меня здесь все знают, я уже два года таксую. И всегда на посту. Если кому куда срочно надо, – я, как пионер, всегда готов отвезти… Так какое у тебя предложение?

– Завтра в половине седьмого ты должен подъехать к тому самому банку, куда отвозил меня утром. Сможешь?

– А чего не смочь-то? Только ты уточни: утра или вечера?

– Зачем утра? Вечером, конечно! Я буду там, сама подойду к тебе и сяду в машину.

– И куда поедем, если не секрет? – весело спросил Антон.

– Вот завтра и скажу, куда.

– Да не вопрос. Буду как штык в полседьмого у твоего банка.

– Ну, тогда до завтра. – Стелла начала выходить из машины.

– Наташа, подожди. Возьми мою визитку. – Антон достал из нагрудного кармана белый квадратик из плотной вощеной бумаги и протянул девушке.

– Зачем? – не поняла она.

– Как зачем? – удивился Антон. – Там мой телефон. Вдруг я понадоблюсь раньше, или ты захочешь отменить вызов? Позвонишь.

– А-а… Понятно. Спасибо.

Стелла положила визитку в сумку и махнула своему новому знакомому рукой:

– Давай! До завтра…

– Пока!

Она шла к дому и прикидывала, как завтра сядет в такси к Антону и будет следовать за машиной Соснянского. Она узнает, где живет этот урод и… А что «и»? Что будет потом?

Стелла зашла в комнату и бросила сумку на диван. Потом сходила, помыла руки и снова зашла в комнату. Переодевшись в халат, достала из холодильника масло и хлеб из хлебницы. Потом пошла на кухню поставить чайник на газ. На кухне сидел небритый мужик лет сорока – сорока пяти. Он был в майке, каких-то допотопных шароварах и шлепанцах на босу ногу. Мужчина курил, выпуская дым в открытое окно, и ждал, пока в его сковороде пожарится яичница с колбасой. Стелла поздоровалась с ним.

– А ты, вообще, кто такая? – поинтересовался небритый и посмотрел на Стеллу с подозрением.

– Я живу в комнате Валентина Павловича, он мне разрешил, – тут же выдала девушка, как учил дядя.

– Он ей разрешил! А соседей что, не надо спрашивать? Ты меня спроси, хочу я, чтобы ты тут жила, или не хочу!

Такого Стелла просто не ожидала и потому растерялась.

– Я не знала, что и соседей надо спрашивать.

– А как же! Мы тут тебе что, вместо мебели?

Только тут девушка почувствовала, что мужчина немного пьян и потому несет околесицу.

– Мы тут, между прочим, бдим! Да, бдим, потому как всякие-разные элементы нашего общества, так сказать, несознательные граждане, норовят заниматься такой деятельностью, которая подпадает под статью уголовного кодекса…

Он остановился, чтобы перевести дух и затянуться.

– Хорошо, бдите, я вам мешать не буду.

Стелла быстро повернулась и ушла в свою комнату. В конце концов, дождаться, когда закипит чайник, можно и здесь.

Когда чай был заварен и девушка принялась за бутерброд, ей вдруг вспомнилось, как сразу, как только участковый объявил им с матерью, что дело по убийству Беллы прекращено, ей приснился сон. До того она много дней не видела снов вообще.

А в ту ночь Стелла увидела во сне сестру. Она была почему-то маленькой, ей было не больше восьми лет. Она играла в куклы, заботливо укладывая их спать, и тихо пела колыбельную. Стелла вроде бы страшно удивилась: как же так? Ведь девочка умерла, ее похоронили! Как она может играть тут в куклы? Она спросила Беллу, как так получилось, что она, мертвая, вернулась к ним, да еще стала такой маленькой.

– Я не умерла, – ответила сестренка, – просто я теперь живу по-другому.

– Как по-другому? – опешила Стелла.

– А так: я могу быть там, где захочу, сразу, как только захочу. Я теперь все на свете знаю, я ничего не боюсь. Мне не бывает больно или холодно…

Стелла смотрела на сестренку и не верила своим ушам. А потом Белла сказала тихо, глядя Стелле прямо в глаза:

– Отомсти за меня, сестрица, ладно? Отомсти, заклинаю тебя! Мне было так больно! Они должны быть там же, где и я. Я их жду здесь… Очень жду…

Стелла испугалась и проснулась. Сначала ей было жутко, потому что такой сон она видела впервые, но потом она немного успокоилась. Девушка сидела на кровати и вспоминала Беллу – какой она была романтической натурой.

Белла даже Александра Блока читала. И даже кое-что знала наизусть. Помнится, однажды у них со Стеллой зашел разговор о снах – верить в них или нет, и девчонка тут же выдала:

 
Сны раздумий небывалых
Стерегут мой день.
Вот видений запоздалых
Пламенная тень.
 

Мать тогда услышала это и тоже начала рассказывать свой сон. Она, как любая крестьянка, свято верила в них. Бывало, соберутся все три женщины утром за чаем, а она и скажет:

– Я сегодня во сне свою мамашу-покойницу видела. Должно, к перемене погоды…

А, увидев во сне себя нарядную, в новом платье, всегда говорила:

– Все, теперь заболею. Нарядным кого во сне видеть – это к болезни…

И, поев на ночь жирной свининки, вставала утром с болью в правом боку и тянулась к аптечке за баралгином:

– Ну, что я говорила?! Вот, печень-зараза теперь тянет…

В сны Стелла не верила. Они у нее почему-то никогда не сбывались. И тогда, увидев сестру во сне ясно, как наяву, она не сказала себе, что это к дождю. Нет, это не к дождю, это к кое-чему посерьезнее. В тот день она встала, как зомби, умылась, оделась и пришла в кафе к матери. Они сели завтракать. Стелла еле-еле влила в себя стакан чая, больше ни к чему не притронулась. Одна мысль крутилась в ее голове и жгла, как огнем: Белла просит отомстить за нее. Отомстить…

Стелла до этого мстила много раз: мальчишкам в школе за то, что дергали за косы или толкали ее, а еще Белле за то, что она один раз взяла ее тушь для ресниц: просто съела в отместку порцию пирога Беллы, который мать испекла в день рождения старшей дочери, и еще съела все шоколадные конфеты. Белла тогда проревела от обиды весь день, а Стелла ходила и радовалась: так тебе! Не трогай чужого! Поделом…

Но теперь ей предстояло отомстить по-настоящему. Эти большие во всех смыслах дяденьки не толкали девчонок и не брали чужую безделушку. Они убили девочку, почти ребенка, которая годилась им в дочери, убили жестоко, сначала поиздевавшись и помучив жертву. И здесь уже ничего невозможно было исправить. У Стеллы сжимались кулаки, когда она представляла, как нежную и мечтательную Беллу, которая была еще девственницей, насиловали, притом такими способами, на которые соглашается не каждая проститутка. И еще ее били, били по лицу, держали за руки, а она, очевидно, пыталась вырваться, потому что и на руках ее были синяки. Синей была и вся шея, и грудь…

«Убью! Сволочи! Мрази!..» – в который раз думала Стелла, забыв про остывающий чай.