Цитаты из книги «Невероятные происшествия в женской камере № 3»

Эта поездка была особенной, и Аня часто мыслями возвращалась к ней. Все утра здесь начинались одинаково: Аня просыпалась от солнца, светившего ей прямо в лицо, открывала глаза и сквозь тонкую занавеску, отделявшую ее часть комнаты, видела синее-синее небо в окне. Кровать у нее была высоченная, с воздушной белой периной, и Аня скорее съезжала с нее, чем вставала. Деревянный пол обжигал холодом. Аня торопливо одевалась, умывалась ледяной водой, которая непременно мочила рукава и затекала за воротник, и выбегала на улицу. Стоял апрель, и все вокруг казалось молодым и ослепительно чистым: высоченное небо, лужи, подернутые хрупким льдом, изморозь на только что проклюнувшейся траве, дома в солнечных бликах. Аня бежала по улице, дыша глубоко, насколько хватало легких. Она глядела вокруг и не могла наглядеться, но, словно на контрасте с этой торжествующей ревущей красотой, чувствовала себя крохотной и сокрушительно одинокой.

Я, наверное, потому и потолстела, что ничего не пила, – заключила Ира. Став боком, она втянула живот, оценила результат и расслабила его снова. – Так-то я обычно ничего не жру, только бухаю.

Почти каждый вечер к нам приходили его друзья, и они укуривались в хлам. А я вообще такое не люблю, стараюсь вести здоровый образ жизни. Но при друзьях я ему ничего не говорила, а он потом наутро всегда извинялся передо мной и клялся, что со всем завяжет, просто, мол, ему сложно так быстро поменять образ жизни.

Аня переходила не из детства в юность, а из небытия в бытие

Неужели она в самом деле абсолютно серьезно считает, будто женщины, сидевшие с ней в камере, были

Ее подозрения зрели уже давно, а когда Диана рассказывала про свое вязание, оформились окончательно. Все ее сокамерницы были связаны похожими историями – в них жизнь людей зависела от ниток, веревок, шнурков, любой вещи, которую можно было порвать. Диана вязала и распускала шарф для мужа, и он то болел, то выздоравливал. Потом она перестала вязать, и муж умер. Его жизнь так отчетливо зависела от нитки в ее руках, что это было бы даже смешно, если бы не все остальные совпадения. Катя сорвала с мента крестик, и вскоре он попал в аварию. Точнее, правильно было бы сказать: она порвала шнурок на его шее, после чего он умер. Это, конечно, тоже могло быть случайностью, но Аня больше в случайности не верила.

Только первому. С тем, который потом стал вторым. – А с третьим ты познакомилась на похоронах второго? – Ну да. Так что, видите, я очень консервативно подхожу к таким вопросам. Я

– Ну не знаю, – наконец изрекла Диана и откинулась на подушку. Игра ей, видимо, наскучила. – Поддерживать мужиков надо, я не спорю. И это правда, что они обижаются, когда видят, что женщина в чем-то разбирается лучше. Но чтобы прямо скрывать… я лично никогда так не делала. – Ну я не говорю, что нужно прямо скрывать! – поспешно сказала Майя. – Просто и специально умничать не надо, их это только бесит. Главное женское оружие – это хитрость.

– Да ведь Майя уже говорила нам, что, по ее мнению, женщина для мужчины – это вещь, – презрительно сказала Диана, снова как следует прицеливаясь и щелчком посылая шашку вперед. Три Катиных шашки выбило. Та недовольно цокнула. – Как тачка или часы. Все с ней понятно. – Ничего вам не понятно, – упрямо сказала Майя и надула губы. – Я не ради типов все это делаю, а потому что мне самой нравится. Говорю же: если бы я гналась за модой, я бы выглядела совсем по-другому. И вообще, я на машину сама заработала, на квартиру сама.– Через п-постель! – Ну я же не виновата, что они дарят мне подарки! Зато я отлично умею считать деньги. Я экономная! И вообще умная! Только типам это не показываю.

переходным возрастом” и, наверное, отчасти правы, только Аня переходила не из детства в юность, а из небыти