45.

Домой Ксюша и Лера возвращались поздно, когда уже темнело. Они побывали в школе, где раньше училась Ксю, а теперь Лерка. И Ксю была не только во дворе и на площадке, но и в самой школе: в коридорах, школьном музее… Сколько было воспоминаний!

Они выходили из школьного двора, когда рядом притормозила машина марки «Ауди». Маркова. Дверца открылась, и выглянул Марк. На этот раз он сидел сзади, потому что за рулем был Лешка.

– Девчонки, запаковывайтесь, – велел Лешка.

«Запаковывайтесь» – было как раз то слово, которое точно характеризовало ситуацию, потому что кроме братьев Римшицов в машине находились и их родители – дядя Юра и тетя Марина. То есть в салоне уже было четыре человека. Лера втиснулась между Марком и тетей Мариной, а вот Ксюше места уже не оставалось.

– Леха, ка это называется? – возмущенно воскликнула Ксю. – Полезай, Ксюшенька, в багажник или дуй домой пешком наперегонки с вами?

– Ничего-ничего, в тесноте да не в обиде, откликнулся Леша, посмеиваясь. Марк втянул Ксюшу за руку в машину и закрыл дверцу.

– Вот спасибо, а я только думала, что домой придется тащиться, – сказала Ксю и посмотрела на Марка. – Марк, тебе удобно меня держать? – спросила она.

– Конечно, – ответил Марк. – Стал бы я тебя на коленях у себя держать, если бы неудобно было!

– Эй, Марк, ты мою сестренку там не обижай! – притворно нахмурился Лешка.

– Она, между прочим, и моя сестренка тоже, откликнулся Марк.

Машину тряхнуло, и Ксюша, не удержавшись, упала головой на плечо Марка. Ей стало не по себе, захотелось, чтобы они поскорее приехали, чтобы можно было выйти. А то Ксю могла сорваться и выдать охватившие ее чувства.

Но когда они приехали и зашли в дом, Ксюша подумала, что лучше бы им не приезжать. Катя и Карина обменивались «любезностями» и, похоже, готовились перейти в драку. В комнате были бабушка, дедушка, папа, какая-то женщина – по-видимому, Лариса – но никто не пытался прервать будущих сестер.

– Гена, одна из твоих дочерей дурно воспитана, интересно, какова другая? – задумчиво сказала Лариса так, будто Ксюши здесь не было или она была ребенком и не понимала, о чем речь.

– А другая, моя многоуважаемая мачеха, другая дочь такая же невоспитанная, как и первая, – ответила Ксю. – Только у этой другой нрав куда более взрывной, чем у первой, поэтому если она разбушуется, то вам и вашей старшей дочери придется худо.

– Между прочим, надо еще доказать, что вы – папины дочери, – вызывающе сказала Карина. У Ксюши внутри все заклокотало, но она взяла себя в руки, промолчала, только бросила на зарвавшуюся испепеляющий взгляд. Катя же не выдержала.

– Я свидетельство о рождении показать могу – что я – Кличенко! – крикнула она. – А вот тебе и правда надо доказать свое происхождение.

– Послушай, я ничуть не меньше Кличенко, чем ты и твоя сестрица!

– Да кто бы спорил! – откликнулась Ксю. – Будь себе хоть трижды Кличенко – меня это не ломает. Но не старайся отнять у меня семью или фамилию, не выйдет.

– Да кому ты нужна! – закричала было Карина, но Ксюша ее уже не слушала. Она повернулась к отцу и спросила:

– Папа, а где мы с Катей будем жить? У тебя?

Отец замялся. Видно, он об этом не подумал. Ясное дело, он не мог привести дочерей в дом сожительницы.

Ксюша угадала его нерешительность.

– Прекрасно! – расхохоталась она. – Пап, ты так стремился уязвить маму и увезти нас с Катей, что забыл подумать, где нас поселишь!

Молчавший до сих пор Марк нашел, что Ксю зашла слишком далеко, и попытался остановить ее:

– Хватит, Ксю…

Ксюша отмахнулась:

– Нет, не хватит, Марк! Я вообще не понимаю, что здесь делаю! Мало того, что меня с места сорвали, так теперь выясняется, что мне жить негде!

– Почему негде? – удивился отец. – У бабы с дедом поживешь…

– А ничего, что я к папе ехала? Вернее, папа меня к себе вез? Это ничего?

– Ксюшка, перестань, – вмешался Леша. – Не устраивай бурю в стакане воды!…

– Бурю в стакане воды? – от этих слов Ксюша вспыхнула. – Нет, это не буря в стакане воды! – усталость и напряженность последних двух дней пересилили отчаянную последнюю попытку сдержаться и вырвались наружу. Ксю вскочила с места. – Ненавижу, когда мной распоряжаются, а мой папуля так и поступает! А если еще мне всякие Карины будут на нервы действовать… А ну вас всех! Вы все одинаковые, все заодно! Вроде, в лицо улыбаетесь, а как коснется, так ничего от вас не добьешься! Все как один! Хоть бы кто возмутился, сказал, что папа не прав… Никакого толку от вас! Вам только чтобы все было шито-крыто!

Ксюша со слезами выбежала из комнаты. Все ошарашено переглянулись.

– Какая нервная, странная девочка, – сказала Лариса.

– Моя дочь не странная, – возразил Гена, схватил куртку и тоже выбежал, только на улицу. Лариса последовала за ним.

– Катя, поговори с сестрой, – обратилась тетя Марина к племяннице.

– Ну нет, – сказала Катя. – Ксю не любит, чтобы видели ее слезы, она просто прогонит меня.

Семья умолкла. Эта фраза «специалистки по Ксюше» дала понять, что в комнату девушки лучше не соваться. Но ведь и оставить все как есть было нельзя.

– Марк, а что если тебе поговорить с Ксюшей? – внезапно сказал Леша. – Раньше ты всегда умудрялся ее переубедить…

– Раньше было раньше, Леха, – ответил Марк. – Теперь Ксю очень изменилась…

– Но тебе она действительно доверяет! – продолжал настаивать Леша.

– И правда, Марк, попытайся, – поддержал Лешку дядя Юра. – Вдруг что-нибудь да выйдет…

– Ну да, послушает она меня сейчас! Сначала графином каким запустит – что поувесистее, а потом послушает! Я же не самоубийца. Сказано вам – для Ксю мы все одинаковы. И если по совести, она права. Мы все между собой говорим, что дядя Гена ведет себя неправильно, но почему-то никто не может высказать это вслух! Потому Ксюша нам не верит.

– Но мы не можем позволить ей сидеть там и плакать! Кто-то должен пойти…

Лера чувствовала себя здесь лишней. Она и раньше, когда Карина говорила, что вернет себе все, отнятое Катей и Ксюшей, не поддерживала сестру. Она не любила вести войну. А сейчас тем более была против Карининой «политики». Лерке нравилась Ксюша – смешная, искренняя, внушающая доверие. Поначалу сходство Карины с девчонками-близняшками казалось удивительным, но теперь Лерка, пообщавшись с Ксю, ясно увидела разницу между ними. Карина вечно старалась подавить Леру, все время напоминала, что Лера некрасива, постоянно унижала ее. Ксюша же держалась свободно, на равных, дружелюбно, чем вызвала Леркину симпатию.

А теперь Ксюша убежала в комнату, там плачет, и не в последнюю очередь по их вине – Леры, Карины и их мамы. Лерка посмотрела на сестру, но в глазах у нее увидела злость, нетерпимость. На Карину никак не повлияло всеобщее волнение по поводу Ксюшиной истерики. Лера поняла, что Карина никогда не станет жалеть или сострадать Кате или Ксю. Она их ненавидит.

Но пока все судили да рядили, кому следует поговорить с Ксюшей, девушка вышла сама.

– Извините меня за мою резкость, я никого не хотела обидеть, – сухим, ровным голосом сказала она.

– Да что ты, Ксюшка, никто на тебя не обижается, – откликнулся Лешка. – Иди сюда, садись.

– Нет-нет, я пойду чай сделаю, – покачала головой Ксюша.

– Ксенечка, давай я сделаю, – сказала тетя Марина, вставая. – Ты садись.

Ксюша позволила за собой поухаживать. Она устроилась с ногами на диване – кстати, ее любимый способ сидеть: вот так, забравшись с ногами на что-нибудь мягкое и теплое – и пила приготовленный тетей чай.

– А все-таки, Ксю, умеешь ты к себе внимание привлечь, – посмотрев на сестру, сказала Катя. – Говоришь, что не любишь выглядеть слабой, а тут…

– Слушай, Кэт, иди лучше Владику позвони – давненько ты его не слышала, как бы от рук не отбился… – ответила Ксюша, снова загораясь. Если ее поведение и было немного театральным для кого-то, но у нее и в мыслях не было разыгрывать из себя несчастную, чтобы «привлечь внимание». Поэтому слова Кэт Ксюшу обидели. Сестра, называется!

– Ну-ну-ну! Какие мы занозистые!

– А я как ты.

Внезапное появление папы прервало намечавшуюся ссору, но дало начало новой. Он явился, по старому выражению мамы «на соплях», то есть очень и очень пьяным. И вроде ведь недолго погулял…

Следом за ним вбежала запыхавшаяся Лариса и с порога заголосила:

– Ой людцы мои, вы ж послушайте, что он надумал! Насилу я его нашла – с друзьями пил – так он поднялся и говорит: «Вешаться пойду! Никому я не нужен, так пойду повешусь!»

– О Господи! – воскликнула бабушка. – Что ж гэта ты! Зусiм ума тронуўся?

– Отстань, мать, дай веревку! Надоело мне!

– Дядька, у тебя что – крыша поехала? Ты с ума сошел? – вмешался Марк, поднимаясь.

– Дядя Гена, не выдумывай!

Поднялся переполох. Бабушка, дедушка, Лариса, тетя Марина, дядя Юра, Марк, Леша, Катя, Карина и Лера наперебой убеждали Геннадия ничего не делать. А Ксюша осталась на месте. Казалось, она даже не слышала. Хотя, ей и не нужно было слышать – девушка знала эту сцену наизусть. В ушах ее стояло давнее, но такое похожее на сегодняшнее: «Утоплюсь! – Гена, не надо, Не сходи с ума! – Надоела мне вся жизнь! – Папа, папочка, пожалуйста, не надо!» Слезы, звон стекла и сильный удар входной дверью. Ночь без сна, а потом отцовское возвращение как ни в чем ни бывало.

– Люди, а чего вы его держите? – неожиданно громко сказала Ксю. – Пускай идет…

Повисла гробовая тишина. Все с изумлением, даже со страхом уставились на Ксюшу. Девушка понимала, что выглядит чудовищно жестокой в глазах родных, но в эту минуту она почти ненавидела своего отца. Ее душила невыносимая обида. Когда подросток вроде нее хочет покончить жизнь самоубийством – это еще можно считать нормальным. Неокрепшая психика может так протестовать против несправедливости окружающего мира. Но вот когда взрослый человек не в состоянии справиться со своими проблемами и просит помощи от подростка… Ксюша не собиралась решать проблемы отца. В этот момент она желала ему смерти.

– Он хочет убить себя – это его законное право, при чем тут мы? – повторила она и посмотрела на отца: – Давай, папуля, вперед и с песней. Веревку выбирай покрепче и дерево повыше – чтоб наверняка. Или лучше на речке в полынью нырни, благо лед еще не сошел.

Марк бросился к Ксюше.

– Что ты говоришь, Ксю? Замолчи…

– Не хочу. Я хочу, чтобы он повесился. Пусть идет, – как заклятие повторяла Ксю. В нее словно бес вселился.

– Марк, уведи ее в комнату, – взмолилась бабушка, видя, как дико изменился в лице Гена. Марк кивнул и потянул девушку за собой.

– Пошли.

Ксюша не сопротивлялась. Она испытывала ужасную слабость. И когда Марк привел ее в комнату и перестал удерживать, Ксю бессильно опустилась на кровать.

– Ты с ума сошла? – накинулся на нее Марк. – Ты понимаешь, что делаешь? Он же пьяный, он все что угодно может сделать…

– Ничего он не сделает, он слишком себя любит. Просто играет на публику.

– Нет, не играет…

Из кухни донесся чей-то крик, потом грохот. Марк вскочил, как подброшенный пружиной.

– Сиди здесь и никуда не уходи. Я скоро вернусь, – сказал он и быстро вышел.

Из кухни доносились крики, стук… Ксюша не усидела в комнате, выглянула посмотреть, что происходит там. Отца повалили на пол и той самой веревкой, на которой он хотел повеситься, Лешка скручивал ему руки. Рядом бегала и голосила Лариса. Катя плакала на плече тети Марины, Марк успокаивал деда.

Ксюша равнодушно оглядела эту картину и ушла в комнату.