Цитаты из книги «Корона»

под сдержанные смешки Избранных. – Спасибо большое, чт

Что?! – повысила голос бабушка. – Повтори, что ты сказал! Эрик поспешно подскочил к ней и поклонился:– Прошу прощения, мадам. Сэр Генри родом из Свендвея и говорит только по-фински. Я его переводчик. Он сказал, что очень рад знакомству.– О, все верно, все верно. – Бабушка взяла Генри за руку. – Я ТОЖЕ ОЧЕНЬ РАДА ЗНАКОМСТВУ.Я подтолкнула бабушку к своему столу:– Бабуля, он не глухой. – Ну, – протянула она, решив не вдаваться в дальнейшие объяснения.

– А как себя чувствует королева? – осторожно спросил Хейл.Я горестно вздохнула:– Она плохо… очень плохо выглядит.Папа не хотел меня к ней пускать, но я все-таки уломала его. Я поняла его сомнения, едва переступив порог маминой комнаты. Мама спала, установленный рядом монитор показывал слабый сердечный ритм. Она только что перенесла тяжелейшую операцию, во время которой докторам пришлось заменить вену в груди на вену, извлеченную из ноги.Один из докторов сказал, что они едва не потеряли больную, но все же сумели вернуть к жизни.

– Боюсь, у меня только один способ объяснить тебе все. Он повернулся ко мне спиной и, сняв пиджак, спустил рубашку. Увидев папину спину, я ахнула от ужаса. Спина была покрыта страшными шрамами – широкими, багровыми и сморщенными. И если судить по виду шрамов, они остались после порки розгами или хлыстом. – Папочка… Папочка, что с тобой приключилось? – Со мной приключился мой отец. – Он снова надел рубашку, поспешно застегнув пуговицы, и выпалил: – Дорогая, извини, что никогда не возил тебя на пляж! Просто не мог себе этого позволить

– Бог с ним, с объявлением! Это не суть. Я люблю Эйкко так, что у меня щемит сердце, но в свое время я совершила столько эгоистичных, идиотских поступков, и теперь боюсь, что люди не простят мне даже малейшего нарушения правил. Папа, я не могу их подвести. Папа, я не могу тебя подвести

– За кого? – За Эрика. Его переводчика. Я люблю его и мечтаю выйти за него замуж. И пусть он терпеть не может фотографироваться, я хочу иметь тысячу его фотографий, чтобы потом повесить на стенку и, просыпаясь, смотреть на наши смеющиеся лица, совсем как вы с мамой. И я хочу, чтобы он пек мне пончики, совсем как его мама для его папы. И мне плевать, если я растолстею и не буду влезать в платья. И я хочу, чтобы у нас было что-то наше сугубо личное, пусть даже самое банальное, потому что, как мне кажется, если я выйду за него, то любой пустяк будет иметь для меня значение. – (У папы от неожиданности отвисла челюсть.) –

Генри подтолкнул нас друг к другу: – Вы быть вместе. Я печь вам торт!

Самого поцелуя я, к сожалению, не видел, но зато стал свидетелем его последствий. В результате мне пришлось схватить Кайла в охапку, и мы дружно дали деру.

У Эйкко заходили желваки. Казалось, он вот-вот разрыдается. Ведь за последние два месяца они с Генри стали не разлей вода. И если этот момент был поворотным для меня, то можно себе представить, каково пришлось им! Генри подтолкнул нас друг к другу: – Вы быть вместе. Я печь вам торт!

Знаешь, я сейчас кое-что поняла. Я не знаю ни одного человека, у которого бы первый поцелуй прошел нормально. Кайл, помолчав, ответил: – Я тоже. А что, если не первый поцелуй должен быть особенным, а, наоборот, последний?