Его пальцы задели мою шею, но я не вздрогнула. Не было ничего общего между этими прикосновениями и тем, как со мной обращался Юджин или братья Норбилы. Я отогнала мысли о них, им не место в этом краю покоя, им не место в моих мыслях, сейчас преисполненных любви к мужчине напротив.

– О чём ты думаешь? – мягко спросил Магнум, его взгляд заскользил по моему лицу, всматриваясь в каждую его часть. Он смотрел не скрываясь, но в его глазах не было жадности, нет, только трепет и огромное чувство, спрятанное в глубине.

– Слишком о многом, – отозвалась я.

Мои глаза тоже начали путь по его лицу, и я вдруг поняла, что хочу сделать это также своими пальцами. Я подняла руку и осторожно коснулась скулы Магнума. Потом нерешительно заглянула в его глаза, и он кратко кивнул. Кончики моих пальцев прошлись по острой линии его челюсти, даже сожалея, что щетина исчезла. Мне хотелось узнать, какова она на ощупь. Я забрала прядь волос за его ухо, погладила висок и бровь, коснулась морщинок в уголке глаза. Грудь Магнума размеренно двигалась подо мной, и я ощутила точный момент, когда его дыхание участилось. Светло-коричневый в его радужке исчез, взамен пришла тьма. Не пугающая, нет, а притягивающая, бархатная, манящая к себе. И я знала, что в моих глазах он видит то же самое.

Скоро мне нужно будет идти на костёр. Солнце опустилось достаточно низко, чтобы приглушить яркие цвета поляны. Но я совсем не хотела никуда уходить. Я хотела остаться здесь, наклониться и ощутить поцелуй Магнума не только на своей ладони, но и на своих губах.

Медленно, очень медленно я приблизилась, сокращая расстояние между нашими лицами. В его глазах за несколько секунд мелькнуло так много, а затем взгляд замер в ожидании, томительном и напряжённом. Мои пальцы легли на его щёку, мягко поглаживая. Мне никогда не хотелось никого поцеловать. До Магнума. Но теперь это желание наполнило всю мою суть, словно оно всегда было там и лишь ждало своего часа, ждало его. Эта была потребность в другом виде близости, которая служила продолжением моих чувств, их дополнением.

Левая ладонь Магнума поднялась и тоже опустилась на мою щёку. В глубине моей груди поднялся звук, но так и не вырвался наружу. Лишь лёгкий вздох покинул приоткрывшиеся губы, и я потянулась вперёд, а Магнум приподнялся мне навстречу. Наши носы едва соприкоснулись, когда с резким жужжанием что-то больно врезалось мне в щёку, и я, вздрогнув, почти свалилась с Магнума.

Светлячок запутался в моих волосах, жужжа где-то у самого уха, мгновенно загоревшегося красным цветом.

– Тише, я вытащу его, – успокоил меня Магнум, и я замерла, совершенно смущённая. Смелость уступила место неуверенности, и, когда он показал мне горящего оранжевым светлячка и отпустил, я кашлянула и отстранилась. В глазах Магнума что-то мелькнуло, но быстро пропало. Всё стало как прежде, но вместе с тем в воздухе застыло нечто фундаментальное, нечто неотвратимое.

Мы сели, наблюдая за поляной и окружающими её деревьями.

Смущение отступило, вновь воцарилось спокойствие, а наши плечи остались прижатыми друг к другу. Моё белое одеяние наверняка перепачкалось и позеленело от травы, но мне было всё равно.

– Спасибо, что привела меня в это место, – нарушил тишину Магнум.

– Спасибо, что пришёл, – и я совсем не имела в виду эту поляну. Он взял меня за руку, нежно поглаживая пальцы. А потом прочистил горло и тихо проговорил:

– Ты можешь опереться на моё плечо, – и, кажется, он имел в виду не только этот момент.

Осторожно, стараясь не нарушать то чувство, что застыло в воздухе между нами после его слов, я положила голову на плечо Магнума. Было твёрдо и не совсем удобно, но больше нигде мне быть не хотелось.

Мои глаза устало моргнули. И в этот самый момент я почувствовала, как Магнум прижался щекой к моей макушке, опираясь в ответ. Сердце в груди сжалось. Мне нравились все его прикосновения, но в этом было что-то заземляющее, наполняющее меня уверенностью в завтрашнем дне. Заставляющее мою любовь пустить корни ещё глубже.

Покой. Вот что ты обретаешь, когда рядом кто-то особенный.

И смотря на полёт ярко-оранжевых, словно искры огня, светлячков, я ощущала мир с самой собой.

Спустя некоторое время, когда я уже собиралась вставать, неожиданно из леса раздался детский крик, заставивший мою душу заледенеть.

– Помогите!

Мы с Магнумом мгновенно подскочили. Его глаза блеснули красным, а я перекинулась фоксой, звериным слухом улавливая направление, откуда пришёл звук. Магнум двинулся навстречу в человеческом обличии, я же обогнала его на четырёх лапах, и первая оказалась у озера.

Девочка лет двенадцати обнимала себя руками, кутаясь в сухую ткань. Волосы её были мокрыми, и она невидящим взглядом смотрела куда-то в противоположную сторону леса.

Магнум прибежал следом и осторожно двинулся к ней.

Я же повела ушами. Что-то не так. И я не понимала, что именно. Но воздух вокруг казался тяжёлым и неправильным. Шерсть у меня на загривке вздыбилась, а рот приоткрылся, обнажая клыки.

– Тише, мы тебя не тронем, – прошептал Магнум, бросив на меня взгляд. Я превратилась в человека и подошла к девочке. Она перевела взгляд на меня, и в её глазах блеснуло узнавание.

– Он…

– Что случилось? – мягко спросила я, опустившись на корточки. Девочка дрожала и указывала в сторону леса, который казался слишком тёмным, слишком мрачным.

– Он… она…

Магнум повернулся в указанную сторону и нахмурился. Я же протянула руку к девочке. Она схватила мою ладонь, и я вдруг вспомнила, как её зовут. Одна из немногих детей в деревне. Нура-Лэс, подруга…

– Он увёл её в лес, – прошептала она с лихорадочным страхом, по её лбу покатился холодный пот.

В звенящей тишине раздалось оглушающее карканье.

А я вдруг поняла, что же не так.

Птицы перестали петь. Казалось, весь лес замолчал и замер.

– Он увёл Вериду-Фол, – только и произнесла Нура-Лэс и опала в моих руках без чувств.

Ледяной страх затопил меня с головы до ног. Я оглянулась на Магнума, но вместо него уже стоял огромный канем, смотрящий горящими красными глазами в ту сторону, куда указала девочка.

– Не ходи один, – мой голос прозвучал грубо, он шёл из глубины моей сути, оттуда, куда я ещё не заглядывала. Там хранилось предчувствие фоксы, там хранился древний опыт множества поколений, живших в этом лесу. Всё моё существо ощетинилось, тело покрылось мурашками.

– Пожалуйста, не ходи один, Магнум, – глядя в красные глаза, прошептала я, в моём тоне неосознанно проскользнуло нечто зловещее.

Через мгновение передо мной снова стоял человек, и я облегчённо вздохнула.

– Нам нужно к старейшине, – сказал Магнум. Я лишь отрывисто кивнула, передавая ему девочку.

Прежде чем скрыться на тропе, ведущей в деревню, я оглянулась на лес. И мне показалось, что кто-то в глубине деревьев с усмешкой посмотрел на меня в ответ. Кто-то очень древний и опасный.

***

Вита-Сил выглядел хитрым, как и большинство фоксов. Его голубые глаза блестели знаниями, о которых можно только догадываться.

После знакомства они сели на брёвна и замолчали. Магнум надеялся, что целитель что-то скажет. Но тот лишь с полуулыбкой следил за ним таким взглядом, который заставлял его ёжиться. Фокс уже что-то увидел?

– Так как это будет проходить? – пробормотал Магнум наконец.

– Смотря чего вы хотите добиться этими встречами, – пожал плечами целитель. – Что у вас на душе, Магнум?

– У меня всё прекрасно, – был его первый ответ, но он знал, что это не совсем правда. И Вита-Сил бросил на него вопросительный взгляд, без труда считав эту реакцию. Трудно представить существ более внимательных, чем фоксы. Но лекари душ, видимо, были на шаг впереди своих сородичей.

– Всё прекрасно. И от этого я ощущаю тревогу, – ему пришлось практически выдавить эти слова из себя.

– Что может случиться? – спросил Вита-Сил, сложив руки перед собой. Несмотря на пение птиц вокруг и успокаивающий шелест травы, Магнум ощутил, как всё внутри него ощетинилось от подобных вопросов. Он сам не любил копаться в своей душе, а уж тем более позволять кому-то это делать.

– Всё что угодно, – отозвался Магнум, задумчиво поковыряв сучок на бревне.

– Опасаетесь, что ваши чувства будут ранены? Или что ранят того, кто вам дорог? – спросил Вита-Сил так, словно говорил о погоде.

– Всё сразу, – искренне ответил он, хоть и пришлось приложить для этого усилия. Говорить откровенно с оборотнем, которого Магнум видел впервые, было сложно.

– Прекрасно, что вы это признаёте. Нет ничего плохого в том, чтобы бояться быть раненым, – Вита-Сил довольно кивнул и поднялся. – Давайте немного прогуляемся.

Они двинулись глубже в лес, который в какой-то момент стал довольно мрачным, и Магнум против воли замедлил шаг и стал напряжённо осматриваться.

– Это хороший лес. Здесь вам ничего не грозит, – произнёс Вита-Сил, внимательно за ним наблюдая. Магнум чувствовал себя объектом эксперимента, что оказалось не очень приятно.

– И всё же. Трудно поверить, что настолько мощная магия существует и может скрыть по предположениям четверть континента ото всех, кроме фоксов, – пожал он плечами, предпочитая сохранять здравую долю скептицизма.

– Забавно, как мы привыкли к чудесам магии, но всё ещё убеждаем себя, что есть чёткий предел, за который нельзя перешагнуть. Прелесть и ужас в том, что она ограничена воображением и силой отдельного существа. Трудно совершить то, во что не веришь. Тот, кто накладывал столь мощную защиту, верил всем сердцем, и ему это удалось, – фокс со скрытым восхищением осмотрел огромные деревья.

– Вера – ключ ко всему? – хмыкнул Магнум, ощущая разочарование. Он надеялся на более структурированные знания в области лечения души.

– Вера – это мощная мотивация, вот что я имею в виду, – пожал плечами Вита-Сил. С этим Магнум охотно согласился. Вера в себя – это первый шаг на любом пути. В конце концов, когда вокруг не остаётся никого, всегда есть ты сам.

В тёмном лесу ему всё ещё было не по себе, словно какое-то старое воспоминание заскреблось внутри и не вышло наружу. Но он подавил его, хотя на краю сознания мелькнули белые, словно снег, волосы.

– Расскажите мне о своих болях, – сказал вдруг Вита-Сил, заложив руки за спину.

– Обычная боль канема, – пожал плечами Магнум. – Она разливается по венам, она может свести с ума. Но поскольку у меня есть магия, я могу частично обращаться. Это сводит на нет желание превратиться полностью, и боль не такая сильная.

– Интересно, – отозвался фокс. – Можете обратить руку, а я понаблюдаю?

Магнум сделал, как было сказано. А глаза Вита-Сила загорелись голубым свечением. Фокс внимательно наблюдал, но поза его оставалась расслабленной и почти скучающей. От магического пристального взгляда Магнуму стало немного не по себе.

– Всё, – взмахнул рукой целитель, и они двинулись обратно к брёвнам. – Присядьте.

– Говорят, канемам больно превращаться, потому что у них разорванные магические потоки, отвечающие за обращение, – начал говорить Вита-Сил, и Магнум кинул. – Но у вас есть магия. Вам больно ею пользоваться каждый раз?

– Нет, – нахмурился Магнум, не совсем понимая, что именно целитель пытается выяснить.

– Я не видел никаких разорванных или собирающихся заново потоков, – вдруг произнёс Вита-Сил, склонившись вперёд. – Вы обладаете магией, ваши потоки в порядке.

– Но боль есть. Сильная, – поморщился Магнум. Да, он привык к ней, но это не означает, что она не обжигает его каждый раз. К тому же древняя магия, влияющая на обращение, и та, которой владеют и пользуются люди и оборотни в обычной жизни – разные вещи. По крайней мере, так всегда утверждалось.

– Я вам верю. Но знаете, что ещё я увидел? – целитель постучал себя по виску. – Где-то внутри вас есть стена. Рукотворная. Которую кто-то возвёл, и которую вы неосознанно укрепляли. Но забыть – это не значит перестать чувствовать. Расскажите мне о своём детстве, – этот вопрос заставил Магнума ощетиниться. На его разум словно упала стена, и он растерял всё своё желание потворствовать этому эксперименту.

– А при чём здесь это? – прищурился он, стараясь не огрызаться.

– Просто расскажите, – пожал плечами Вита-Сил. Фокс снова поднялся, у Магнума мелькнула мелочная мысль вернуться в безопасность и уют хижины Алу. Но его приняли здесь, он должен хотя бы попытаться. Поэтому он пошёл следом, стараясь подавить своё раздражение, оскалившееся в ответ на неудобные вопросы.

– До восьми лет я жил с родителями в общих землях рядом с волвами. После смерти матери отец сошёл с ума, и меня забрала к себе в Игравию… тётя Ирма, – его голос дрогнул. – Она недавно умерла, – добавил он неожиданно даже для себя.

К этому времени они вышли к озеру. Вита-Сил достал из кустов удочки, и Магнум отказался удивляться этому. Он всё равно собирался порыбачить в ближайшее время.

– Это вас сюда привело? Её смерть? – забрасывая удочку, спросил Вита-Сил. Магнум последовал его примеру. Пришлось немного приноровиться, чтобы насадить приманку на крючок.

– Нет, – отозвался он. – Может быть частично, но я собирался сюда до её смерти.

– Я вижу, что вы не слишком заинтересованы в таких разговорах, но поверьте, они часть лечения, – хмыкнул Вита-Сил, не сводя взгляда с глади озера. – Также понимаю, что сейчас вас наверняка больше интересует взаимность чувств госпожи Алу, – эти слова повисли в воздухе. Магнум не видел смысла их отрицать и отказывался смущаться.

– Я хочу исцелиться, привести себя в порядок. И для себя, и для неё, – признался он спустя, кажется, целый час, когда спазм перестал сдавливаться горло. – У неё достаточно своих проблем, чтобы думать ещё и о моих, – и это действительно так. Ему следует постараться, чтобы своим присутствием сделать её жизнь лучше и легче, а не наоборот.

– Но такова цена любви, Магнум, заботиться не только о себе, но и о близком. Потому что иначе это не та любовь, которую стоит взращивать. Отказываться от своих проблем, прятать их, поступаться ими – всё это разрушительно. Никто не идеален, разумеется, иногда неплохо попытаться разобраться в себе. Но вы не можете держать всё под контролем. Рано или поздно он ускользнёт. И вы оба должны быть к этому готовы. Все мы иногда разваливаемся на части и приятно иметь плечо рядом, на которое можно опереться, – Вита-Сил говорил задумчиво и совсем не нравоучительно.

– Я не хочу ничего разрушить, – признался Магнум. Разговор стал идти немного легче. – Никого не было до неё и вряд ли будет после, это проникло в меня очень глубоко. Я доверяю Алу полностью, – эти слова отозвались в его душе. Потому что они правдивы.

– Не за чем думать о ком-то после, – отмахнулся Вита-Сил. – Живите настоящим. Наслаждайтесь, взращивайте и теплите эту связь. Любовь – это глина в ваших руках. Она сильна, и её порой невозможно контролировать, но вы можете придать ей форму. Наполнить всем тем, чем считаете нужным.

Ненадолго воцарилось молчание, пока Магнум обдумывал эти слова. Он знал, чем хочет наполнить любовь: взаимоуважением, безопасностью, открытостью, поддержкой, заботой. Ему только нужно решиться всё это выразить.

– В голове Алу тоже стена. Думаю, что смогу помочь вам обоим, если вы захотите. У вас ведь, как и у неё, до восьми лет почти нет воспоминаний? – голос целителя ворвался в мысли Магнума, и он вернулся к настоящему моменту, наблюдая как поплавок покачивается в воде.

– Верно, – согласился Магнум. Удочка в его руках дёрнулась, и он начал вытягивать удивительно большую рыбу. В какой-то момент он споткнулся и едва не свалился в озеро, но Вита-Сил удержал его своей магией, посмеиваясь в седые усы.

– Это защита. Дети часто забывают то, что им не нужно было видеть, – лекарь сочувственно взглянул на Магнума, словно уже зная, что скрывается за этой стеной.

– Возможно, – сглотнул он, осматривая природу вокруг. Свежий воздух и шум листьев немного успокаивали.

– И возможно в вас есть скрытая неосознанная вина. Ваши магические связи не порваны, но вы можете заставлять их болеть, чтобы наказать себя, – эти слова удивили Магнума, его брови взлетели вверх.

– То есть я сам себе причиняю боль? – нахмурился он, ощущая скептицизм.

– Неосознанно. Вас воспитывали со знанием, что канемы должны страдать. Возможно, вы чувствовали, что не заслужили быть особенным и обладать магией. И ваша магия пошла против вас, – Вита-Сил говорил со знанием дела, но поверить в его слова оказалось непросто.

– Это звучит… нереалистично, – покачал Магнум головой. Он плохо помнил, что было до восьми лет. Но боль определённо присутствовала.

– Это пока просто предположение. Возможно, вам следует вернуться в прошлое и выяснить, – отозвался Вита-Сил. – Застревать в прошлом очень опасно, но иногда оглянуться необходимо, чтобы больше этого никогда не делать.