Мой ласковый и нежный век

Впрочем, к началу Века-Зверя окраинные головы Д*Ра-Конуса Великой Европонской Тартар-Химперии основательно погрызли метрополитесную. Огрызаясь и завывая, она ещё надеялась собрать взбунтовавшихся и разбежавшихся собратьев под своды своего мрачноватого кремляндского Дворца-Каземата.

Напрасные и смешные потуги! – Центр Мира давно уплыл из Кремлянда, наступало время собирать экскременты собственных экспериментов и платить по счетам и счётчикам за свои химперские выкрутасы в далёком и не очень далёком прошлом.

И всё же… Есть в этом упадке что-то мучительно-вдохновенное, неодолимо влекущее. Химперия гниёт, но до чего красиво! Драконус издыхает, но до чего эпично! А впрочем, не так-то просто его убить, да и не выгодно это Зверю – лишиться вовсе одной из голов, причём самой главной. Просто зазналась буйна головушка, взбунтовалась и забыла, что главенство означает ответственность, а не беспредел, снова метит в Генеральные Предикторы и в Великие Инквазикторы. Придётся пожурить, побить даже, пригрозить, поставить на место, но не отрубать же совсем! Отрубить-то, впрочем, можно, да только что толку-то? – тут же новая отрастёт, ещё кусачее, а то и две…

Для меня же всегда интересен был вопрос: откуда берётся во мне этот «Танец с Драконами»? Тянет ведь, Зверюга, завораживает! И не токмо посмотреть-подивиться, но и поучаствовать. И не просто поучаствовать, но и самому побыть Главным Танцором. И вот уж мерещится мне многорукий и многобликий Дракон Шива-Кали, танцующий на убитом им трупе демона свой Огненный Космический Танец, из вихря которого возникают и в котором исчезают, как в бездне, бесчисленные пузырьки иллюзион-миров.

А за этими индостадными наслоениями проглядывает ещё более древний семиглавый Арктический Драконус Кощуй-Дваждьбог, кружащийся в космическом ритме со своей вечной подругой Мареной-Д*Живой. И рождающийся в их оргаистическом танце вечно двоящийся, страшный и прекрасный одновременно, богомладенец Колядун-Купала со своей сестрой-близняшкой Костромой-Снегурочкой, с которой он непременно сотворит инцест. Как же ж в мире миражей без инцеста?

Избежать этого столь же желанного, сколь и опасного Священного Танца никак не можно – никому ещё не удавалось. А стоит только чуть-чуть зазеваться, двинуться не в такт, или войти в раж и превысить меру участия – закрутит насмерть, как в литературной рулетке Лас-Пегаса! Вот и приноравливайся, как можешь.

Лучшее, что я пока смог здесь придумать – это превратить своё вынужденное приземление в полёт по касательной к Священному Танцу Д*Ра-Конуса, и, рискованно балансируя на его ритмах, набирая круг за кругом силу, лёгкость и высоту, оторваться и снова раствориться в Великом Никогде…

О, если бы это было так просто, как я здесь красиво описал! Ежесекундно рискуешь быть очарованным и упасть в Красоту Света Дваждя-Д*Живы – тут-то она и обернётся Ужасом Тьмы Кощуя-Мары! Мириады мотыльков и Божьих Коровок вылетают из Великой Пустоты на завораживающее мерцание арабесок свето-теней этого танца, и большинство из них гибнет в его Священном Огне, чтобы в тысячный раз начать всё сначала…

*

Немало усилий моего коллективного воображания было положено, чтобы к началу преславнутого Века-Зверя представить Химпер-Расену хотя бы как этногеографический центр ЕврАсии. На геополитический поросу уже не хватало. То есть представить-то было можно, но надо было ещё ведь и реализовать представление, а с этим далеко не все были согласны. Но как-то уж подозрительно единогласно, настойчиво и согласованно не согласны были эти несогласные. Знаменитый Данила Евский как раз тогда отметил это дружное единство страха и ненависти окраинных голов Д*Ра-Конуса в этом вопросе.

Собственно ничего нового в этом не было. Ещё в одном из первых фантазмов моего имаженер-приземления европонцы в ужасе вскакивали по ночам от кошмарных снов с нашествием тартарской конницы, и за прошедшее время коллективными усилиями им удалось сместить геополитические реалии.

Но не всё так просто. Есть ведь вещи и более глубокие. И когда голова Д*Ра-Конуса стала чахнуть, в центре вдруг включилась трансцендентальная апперцепция, и тени Древней Тарт-Арии, прогибавшей всю ЕврАсию, снова замаячили на горизонте. Тут бы найти в себе мудрость, терпение и смирение продолжать внутреннюю работу, но внутри моего имажинера нашлись социал-инженеры, умело направившие её вовне, в пляски с религиозными Химперами…

По большому счёту в феноменальном мире ведь вообще нет и не может быть никакого устойчивого центра. Он, как и всё в этом мире, вечно мерцает, двоится, мерещится, скользит, перемещается, кажется. Тот, кто понял это, кто овладел своим метафизическим центром, подчинил ему своё внешнее бытие, а потом и вовсе стёр различие внутреннего и внешнего, – тот и летает на крылатом Д*Ра-Коне в Понебени.

Поэтому и выглядят так шоколадно более мобильные островные и океанские державы моих снов. А кто цепляется за старые химперские континентально-религиозные евразиазмы – тот ползает в длинной прямой кишке Великана Арктогея вместе со своим картонным «Третьим Римом» а также великой литературой вечно лишних героев своего времени, балетным гаремом Уицраора, балалайкой и епономатерью в снегах.

Таковых гарцующий Дваждьбог-Кощуй вырубает миллионами без всякой жалости и скидок на возраст, сословие, образование, таланты, вероисповедание, сексуальную ориентацию или отсутствие оных. И закапывает в окопах, лагерях, колхозах, заводах, шахтах и шарашках.

Возможно, Он этим хочет показать, что весь этот феноменальный химперский хлам – пустые иллюзии и жалкие понты перед Великим Полётом в Неизведанное. Хорошо бы мне обустроиться в Духе, тогда и Миф Велючей Химперии обустроится как бы сам собой. Лишь бы не поганить всё своим «хотел как лучше», иначе выходит «получилось как всегда».

А сделать это не так уж и с-ложно. Я бы даже сказал – легко. То есть вообще это сделать можно только легко. А стоит лишь начать делать трудно – сразу получится «как всегда». Не цепляйся ни за что в этом мире иллюзий – тогда и выживешь хоть в самом его Пекле. И не просто выживешь, а сохранишь Любовь и Радость. И раз уж занесло меня опять в такое бурное время Химпер-Мифа, то я выбираю Лёгкое Скольжение в Волнах Воображения. Не влезать непосредственно ни в какие идеологические дрязги, «высший свет» и политику. Скользнуть по краешку, покружить над полем Великого Танца-Битвы – и снова в Никуда!

Размышляя тако, изящно снижаюсь, фланирую кругами и вижу, как Серебристая Птица Удачи проявляется справа по борту буквально из Ничего, словно планер дона Уайльда Шиз-Моды. Реальность иллюзии. Приключения мессии без выбора хотеть или не хотеть быть мессией…

Да здесь у меня уже появились первые летательные аппараты – это-то мне и надо! Полетаю на планере над всем этим мифологическим военно-ребольлюционным борделем, устроенным коллективными усилиями всех голов Д*Ра-Конуса Моего Воображания, и на прощанье – махну серебряным ему крылом: пусть кусает своими несуществующими челюстями иллюзию воздуха!

Пожалуй, полностью воплощаться здесь сразу и не стоит. Для начала достаточно проявить какой-нибудь удалённый симультид, скажем – сто семнадцатый. И вообще, что такое «полное воплощение», если учесть, что воплощение есть умаление Абсолюта, лишение Его полноты? Хотя на этот счёт имеются и другие мнения, в том числе полностью противоположное первому…

Как бы то ни было, разрешите представиться: граф ди Черкозлино барон фон Koroff – метафизик-бес-пробуддень, маньяк-адвентюрист, генийральный конструктор и смертник-пытатель первых в мире химпер-аэромифов!

Последнее, что я вижу внутри кошмара своего воображания перед воплощением в химпер-аэромифе – это бесконечные фиолетовые шеренги из зеркальных фасет-пикселей гигантского глаза какого-то вселенских размеров насекомого.

Их жутковатая правильность наводит на мысль о том, что т.н. «жизнь» – это не что иное, как функционирование биомашин, разновидность «смерти». Приближение увеличивает шеренги пикселей в размерах, и они мелькают предо мной, как картинки на экране – Свигстограмм, Фас-Прфиль-Бук, Фью-Туб, Твердиттер…

Анархеомодерн в масле

Графы ди Черкозлино – потомственные укротители мифов. Это даже несколько сложнее, чем укрощать манию величия. Тут не достаточно лёгкого знакомства с франкмасонским социоложеством и связей в генштабе Арктогеев. Нужны ещё искусство Обсоснанных Сноблюдений (ОС), Абстральных Залётов (АЗ) и Медитаптивного Сосредотолчения (МС). А я в последнее время что-то несколько увлёкся полётами во сне моей готовой на всякую самую неожиданную подлость яви.

Чрезмерность всегда чревата потерей лёгкости. Оставалось лишь, слегка улыбаясь, наблюдать, как Чистое Устремление обрастает воображариумной коростой фанеры и металла. Тешило душу то, что это была фланерина всё же собственной конструкции. Допустим, по имени «Змий Гордыныч» – как же нынче без рашен рептилоид-популяшен?

И поначалу приземление из Абсолютного Парения на Страсную площадь на Страстной седмице в Первопреставленной показалось мне даже достаточно забавным. Вспомнилось приземление здесь немецкого аса эпохи Перекройки Матьегоса Х-Руста и «Modern Talking» в странном соитии с раш-базар-модерном:

Москонь блатозлавая, звонь колоколов,

Хлоп-пушка державная, амбро-мат пирогов!

С утра по полбаночки – и на лебеди-саночки,

Эй, вы, кони залётные! – слышен крик с облучка.

Гимназистки румяные с дед Морозом все пьяные,

Грациозно съедают на закусь судачка…

Итак, покружив между проступающими из синей дымки Химпер-Мифа Кремляндскими казематами, плавно захожу на посадку. Картина Пустодиева «Масленица». Четверг Масляной недели – Разгуляй, самый разгар праздника! Лёгкий морозец, последние дни зимы по древляндскому календарю – канун Весеннего Равнобденствия. Во вчерашней серии мифа Марена-Зима колдовскими чмарами добилась от Дваждьбога-Весеня согласия обручиться с ней любовью заклятой и проклятой. А какая ещё может быть любовь в мире миражей?

А сегодня народ ожидает приезда на Чёрной Тройке в окружении Чёрной Семёрки самого Чёрного Туза – Семика-Кощуя Всехсмертного и похищения им новобрачной. А значит, будут тройки, скачки, умыкания голо-систых курсисток и румяных гимназисток, пьяных от мороза и просто пьяных, выпиводка и закапустка. Короче, полный Разгульдяй: Московонь блатозлавая…

И тут слетает мираж моей серебристо-чёрной фланерины, а из неё выползает пропахшее бензодримом Чудо-Юбище в чёрной коже, крагенах и огромных лупоноглазых очках…

Пришествие Кощуя-Антихриста, о котором так давно, долго и надоедливо зудели три этапа реболюционеров-апокаплептиков, свершилось! Площадь в одно мгновенье опустела, оставив меня в крайнем недоумудрии. Пока я двусмысленно разминал свои затекшие мистические члены, нарезая круги окрест, и размышлял, куда мог подеваться из моего воображания народ, тревожно зазвонили Сорок Сороковин. Одновременно жутко завыли собаки в подворотнях. Звон постепенно нарастал и вскоре усилился до такой степени, что превратился в сплошной гулдёж, от которого начали рушиться некоторые здания и мостовины.

К счастью, их примеру последовали и сами колокольни, начиная с Царь-колокола на Йоханаане Великом, иначе мой визит закончился бы погребением моего сто семнадцатого симультида под обломками Первопреставленной. Царь-хлопушка от неожиданности стала палить сама собой после векового гемороического молчания, расстреляла лоточников и лопнула от державной гордости, а пьяные гимназистки разлетелись по подворотням.

Но далеко не все были смертельно обспуганы этим совершенно непредподлежащим визитом с неба моего разгулявшегося вооброжения в этот отнюдь не простой для приземлений на самопальных фланеринах реболюционно-хронологический огрызок времени.

На площади шныровался со своей боевой залёт-компанией Вечный Аджид реболюцион-обхранки, привычно промышлявший посреди всеобщего расслабона с ацкой вздрыбулиной в заподмышках. Он распространял окрест тончайший амбро-мат страсти провакцинации бунта, бесплощадного и обсукровленного.

Узрев приземление апокаплектического асса, он быстро сори-ентировался в метафизике правдославного анархеомодерна, и через несколько мгновений я с мешком во рту и кляпом на голове, в санях на тройке вороных уже мчался в некое ещё неведомое мне, но уже такое вонючее поп-эсеровское будющее…

Вечный Аджид

– А сейчас, господа, мы и проверим, кто нам так подозрительно вовремя ниспослан Небом: настоящий Мойша-Ах из Ордена Снов Хиона или так себе, рядовой смертник-мистифиатор?

Языки пламени в камине огромной сводчатой залы выхватили из тёмной группы фигур физиогномию моего похитителя. Высокий толстый господин в чёрной полумаске с круглым усатым фейсом, очень похожим на Петруся Хромановича с парсуны начала 18 века от Рождества Скалли-Геррова, достал из внутреннего кармана чёрного сюртука внушительных размеров ребольверину и откинул барабан…

Где-то я эту котовскую рожу уже видел, и совсем недавно видел! Ну, да ладно, авось вспомню по мере погружения в это очередное сновидение наяву, точнее – по мере выгружения из оного…

Толстый вставил в барабан патрон и протянул руку с оружием ко мне:

– Вращайте, граф, и вращайте по возможности счастливо!

– Для меня любой исход – счастливый, – ответил я и небрежно крутанул барабан, – я у Max von Sydow проходил обучение по программе «INTAKTO».

Толстый злорадно усмехнулся и приставил дуло к моему вискарю. А вот сейчас пора мне уже начинать показывать фокусы, – подумал я, – не очень мне нравятся игры в одни ворота, однако…

От выстрела дрогнуло пламя в свечах, с потолка посыпались последние фрески Андрияки Врублевича. Я театрально рухнул на пол и завопил травматическим голосом:

О горе мне! Мой разум не вмещает

Рулетка рашен страшен, чтоб я сдох!

Какой мотор торжественный заглох,

Какой пропеллер больше не вращает!

Уже Антикристу пора на ловлю блох,

Уже Кристос вопит, что он – не Бог,

И Небо Им презреньем отвечает…

Потом поднялся и, улыбашеся, плеваше пулей в синюю понебень воображанья, кончил:

Лишь Небеса бессмертье нам даруют,

Не зря там боги день и ночь пируют,

Им, небесам, таинственно равно,

Что тёмный бог, что светлый – всё кино!

– Способный к нам прибыл лётчик, однако! – ухмыльнулся толстый.

Этого социал-прохиндея, похоже, трудно было чем-либо удивить. Он вставил ещё один патрон, крутанул барабан, пальнул себе в висок – осечка! – и хладнокровно передал ребольвер элегантному патлатому господину с накладной бородой и усами, смахивающему на расстриженного попа-стилягу. Не успел я вздрогнуть, как усатый последовал примеру толстого.

И тут меня осенило: едрёнь-матрёнь! Мой толстый Вечный Аджид – это же сам Айзек Евнох фон Буттербротберг, главарь боевой организации анахронистов-максималистов, работающий на все стороны сразу как на себя самого. А бородатый стильный поп-эсер – Гоша Агафон, тоже мастер соединять казалось бы несоединимое, в частности – невыносимый амбро-мат Св. Духless*a с реболюцивонью. Похоже, вся компания проходит самоочищение рядов перед ответственным моментом! А это значит, что готовится какое-то тотально-мифологическое социально-политическое скотинство, с помощью которого и я смогу так обдолбаться Химперой Мифа, что у меня появится шанс вылететь из него…

Вслед за поп-эсером успешно отстрелялись ещё десяток полумасок, прежде чем, наконец, одну из них довольно буднично, без суеты и эмоций, унесли в вечность с дырочкой в ментале. К концу третьего десятка временно освободились от мифологических реминисценций ещё две. Похоже, это был для них нормальный результат. Мой Евнох снова ухмыльнулся и сказал:

– Надеюсь, Вы нас простите за такую несколько театрализованную непреклонность традиции. Что делать – время боевое! А когда оно было абсолютно мирным? Враг не дремлет, приходится применять старые народные методы лечения и укрепления боевого Духless*a…

– Да что Вы! Мне весьма приятно было такое особенное, я бы даже сказал – убийственно-возвышенное – внимание к моей скромной персоне…

– Ну-ну, граф, не кокетничайте! Вы нам тут такой переполох устроили, что теперь точно ст-рашен ребольлюшн начнётся. Мы уже третье поколение апокаплектиков на каторге сгноили – так и не смогли её начать, а Вы помахали крылышками над Кремляндом – и Химперия встала на дыбы!

– Сначала на дыбы, а потом на дыбы…

– Что делать, что делать, реполлюционная, так сказать, диалектика, единство и бардак противоположества. Я, кстати, вижу, что Вы меня узнаёте, хотя и не знаю откуда. Да и знать не хочу – мне плевать! Плевать мне и на то, кто Вы такой. Будь Вы хоть Кристос, хоть Антикрист, хоть Мойша-Ах – Вы будете работать на нас!

– Почему Вы это знаете?

– Не имеет значения, знаю ли я это или нет. Просто будете!

И он был прав, этот социал-бурильян с лоснящейся кошачьей мордой! Выбора у меня не было. То есть выбор, конечно, был, и я выбрал сотрудничать с этой бандой, поскольку это была банда моей судьбы. Изя Айзек это хорошо просёк, как и то, что совершенно неясно, кто на кого здесь будет работать или охотиться: он точно также не мог отказаться от моих несколько нечаянно-навязчивых услуг, поскольку знал, что подобные отказы судьба не прощает. Что ж, превращение меня-паузы в меня-полёт особенно приятно начинать в компании с такими понимающими мерзавцами!

– Так вот. Мы, конечно, понимаем и ценим то, что Понебень посылает нам такие подарки именно в Первопреставленной и именно на Масляной Неделе. Вы, однако, знаете даже, какой именно день выбрать – Разгуляй – губа не дура! Весьма гут, что у нас ещё пара дней в запасе имеется, чтобы несколько успокоить и подготовить феноменов, играющих народ.

В Полдень на Прощуное Воскресенье на Страсной площади намечено явление народу Чесаря, который накануне прибудет из Саньк-Пестельбухского пригорода Москони. Мы, конечно, всегда планируем с поп-братьями что-нибудь внеплановое. Но Вы превзошли все наши ожидания! Явление ещё и Авиамессии прямо с неба в разгар встречи было бы очень колоритной вставкой в сценарий спектакля. Это и будет исполнение пророчества Великого Магистра Властимира Соловья-Раскольника о воссоединении разделённых Химерой Снов Хиона Бога и Чоловика в единого БогоЧоловика.

Мы как раз об этом много думали и говорили, то есть в каком-то смысле планировали, понимая, конечно, что подобные сценарные задумки нельзя вытащить у Понебени силком. А во-вторых, приходится учитывать и то, что живое творчество Небес не совсем совпадает с нашими ожиданиями. Но здесь нас пока всё весьма устраивает. Особенно мы оценили то, как тонко пришествие Мессии вписывается в научно-технический декор цивилизации. Всё по предсказанию Великого Магистра Соловья-Раскольника: прогрессион, капитулисмус и техноложество – лучший путь в Небесный Рашалаим!

Теперь Слово за вами. Слово и, как у нас говорится со времён барона фон Бирона, Дело. Слово ведь воплощается независимо от воли и желания, так что лучше сдаться самому. Слово – оно ведь не воробей, оно – соловей, и оно – Логос, то есть ложь, как и песня соловья. А поскольку Дело – это продолжение Слова, то всякое Дело – тоже ложь. Потому за базар, хочешь-не хочешь, всегда приходится отвечать. И лучше добровольно.