Глава 2
СТАРАЯ ЗНАКОМАЯ

Нет большего мучения, как о поре счастливой вспоминать.

Данте Алигьери, «Божественная комедия»

– Я знаю, о чем говорю, Филипп. Я чувствую темную силу. Архидемон очень силен, ты не справишься с ним в одиночку.

– Не могу рисковать тобой и еще кем-то. Прости, я должен идти.

Человек поднялся с кровати, поцеловал суженную в тонкие губы, и перед Кайсом встал мужчина крепкого телосложения, туловище которого было покрыто страшными шрамами, а глаза и вовсе привлекли внимание Кайса: большой серо-голубой левый глаз, а правый полностью из золота.

– Кайс, не время уходить, – проговорил Филипп, похлопав его по плечу. – Тебе нужно возвращаться.

Левую руку Кайса резко закололо, боль была жгучей, настолько сильной, что он не смог сдержать крика и свалился на пол без сознания.

Кайс очнулся в своей кровати, Филиппа и таинственной девушки уже не было.

Больше никого.

Лишь он и его деревянная лачуга, в которой был только стол, табурет и кровать. У стены стоял двуручный меч в ножнах, на полу засыхали капли его крови, одежда лежала там же, где он ее и оставил, на столе лежала тарелка с горячим бульоном и горела свеча.

Стоп.

Бульон и свеча?

Все это было слишком подозрительно и… опасно. Он приподнялся и потянулся к мечу. В его доме никогда не находилось свечей и уж тем более горячего бульона. Жизнь его протекала в диких условиях, а сам он как зверь возвращался домой, словно в пещеру. Последнее свое возвращение вовсе вылетело из его головы, все было как в бреду. Кайс высвободил меч лезвийного футляра – такое оружие предназначалось для боя в двух руках и ножны к нему не предусматривались. Уж больно редки были двуручники в открытом сражении.

Мастер двуручного меча осмотрел жилище, двинулся аккуратно вперед, открывая дверь на улицу.

Светлело.

Утро. Как всегда холодное. А как оно будет теплым, если ты живешь в лесу на верхушке холма, да и в начале Эпохи Конца природа стала самовольничать: дождь мог идти вместе со снегом целый год, жара приходила, когда как, одним словом – аномалии. Растения смогли адаптироваться к этому явлению, и животные тоже, людям давалось сложнее, но капризная погода стала обыденным явлением.

Кайс осторожно вышел на крыльцо и никого не увидел. Едва сделав пять шагов, услышал того, кто находится за его спиной. Знакомый аромат ударил в его ноздри. Запах клубники насторожил и успокоил его одновременно.

«Поразительно, спустя столько лет. И именно она», – промелькнула мысль в голове Кайса, опуская меч и поворачиваясь к знакомой чародейке.

– Давно не виделись, Роксана. Я более ожидал увидеть здесь толпу вооруженных головорезов, нежели тебя.

– Ох, Кайс, ты всегда так гостеприимен! – улыбнулась девушка в красной рясе, затем подошла и поцеловала его в губы, но мужчина, не ожидая этого, очумел, выпучил глаза и резко сделал шаг назад, немного отталкиваясь от нее.

– Вдвойне неожиданно. Забыл, что для тебя это стандартное приветствие моей персоны, – с иронией ответил Кайс, вытирая губы ладонью.

– Не сильно ты изменился за эти годы, Ловкач. Скучал по старым друзьям?

– Скучать по тем, кто отвернулся от тебя? – отвел взгляд Кайс, сплевывая на землю сгусток слюны. – Вряд ли!

– Попридержи язык за зубами! Думаешь, мы бросили тебя? Нам перекрыли путь, Ганс попал в засаду, пришлось выбирать, куда распределить силы. И вообще, с чего я объясняюсь перед тобой?! Когда все закончилось, от тебя и весточки не было! – возмутилась Роксана, поняв, что начинает чувствовать угрызения совести. – Мы искали тебя, а ты вместо этого решил исчезнуть, инсценировав свою смерть. Ты совсем свихнулся?!

– Я просил о подмоге, когда узнали, что нас ждет. Но никто не пришел, мою просьбу проигнорировали. Тогда я просил помощи лично у тебя, ведь ты обладаешь силой, которая могла спасти жизни многих хороших людей. Опасно посылать магов для борьбы с Темным? Он может искусить их? Меня вытащили прямо с того света те, от кого помощи я не ожидал.

– Кайс, тебя искали все, кому ты нужен. Пойми, я не могла пойти наперекор владычице.

– С каких пор ты стала служить верой и правдой Императрице? Ты не шибко жалуешь Берту Симплекс. Или тебе так важно место архивенефика? Променяла свободу на власть?

– Ну, я же не ты, я не переступаю черту…

Не успела она договорить, как Кайс схватил ее за горло, но тут же отпустил.

– Ты ведешь себя как обиженный ребенок, – процедила чародейка, глядя ему в стыдливые глаза.

– Прости, но тебе лучше уйти.

– Только с тобой, Ловкач, – ответила Роксана. – Мои агенты обнаружили, что наш товарищ не уничтожен и пытается восстановиться. А тебя ищут его приспешники, догадываюсь для чего. Поэтому всем стало очевидно, что ты еще жив. Императрица поручила довести миссию до конца, посему после ее выполнения ты можешь предоставить доклад и, если пожелаешь, оставить службу. Официально, Кайс.

– А где бумага? – усмехнулся мужчина, не веря тому, что говорит чародейка.

– Будет подписана задним числом после твоего прибытия в Прималон.

– Забавно. Ты хочешь сказать, что Морло жив и ищет меня? Его мутанты привели вас ко мне?

Он взглянул на свою левую руку, которая еще вчера была синей с темно-красными пятнами как у трупа. Шея и грудная клетка также синели и давали понять о скорой кончине. Проклятие, коим одарил его Темный, медленно убивало его и тех, кто находился рядом с ним. До последнего он не верил, что магию Морло можно изничтожить.

– Сколько…

– Три дня назад, – ответила Роксана. – Ты был на грани. Я чудом успела найти тебя. Тьма подступила к сердцу, но я вовремя успела.

– Заклятие Темного…

– Это было трудно, – не стала отрицать Роксана всю тяжесть снятия проклятия, – но ведь я не последний маг в Гироде.

Смерть снова обошла его стороной. Сплюнув и выругавшись, Кайс пошел в свою хижину собирать вещи. Он понимал, что этот поход не потребует много вещей. Ловкач не произнес ни слова, но он понимал, что в долгу перед Роксаной за то, что отсрочила его скорейшую гибель. Если душа Морло по прежнему жива, значит, есть вероятность что рандеву с костлявой может вновь состояться.

– Ты готова?

Лицо Кайса было гладко выбрито и его голубые глаза стали выделяться на бледном лице; длинные волосы сострижены, правда, неровно и криво, так как он их просто срубил опасной бритвой, непрофессионально, грубо.

– Как же долго вы, женщины, собираетесь. Ужас!

Он ждал ее уже около получаса на улице, стараясь не думать о том, что их ждет впереди.

– Помолчи, я уже все, – раздался женский голос из хижины.

Роксана вышла в кожаных брюках и кожаных сапогах, ее красно-темный корсет выделял красивое стройное тело и роскошную грудь. Волосы были убраны в косу. На ней не было красной рясы, скрывавшая все ее формы. От такой красы любой мужчина мог бы сразу же лопнуть от возбуждения. Но не Кайс. Губы были подчеркнуты красной помадой – соблазняющий цвет.

– Ба! Рокси, ты такая красотка! – воскликнул Кайс, стараясь взбодрить чародейку, которая ради него проделала такой путь. – Чертовски хороша!

– Где ты набрался этих слов, Ловкач? – с интересом спросила она, подняв свои зеленые глаза на мужчину. – Такое чувство, словно на корабле у Ганса побывала.

– С кем поведешься.

– Что это на тебе? – взглянула чародейка на его куртку из необычного материала.

– Драконья кожа, легка и хороша. Идеальная защита от острых предметов.

– Интересная сказка. Жалко, что драконов не бывавет. – Роксана остро встрепенулась, будто ее током ударило. Она очень резко взволновалась. – Ладно, Кайс. Некогда болтать. Надо уходить. Сейчас же!

На улице взбунтовалась погода. Тучи кружили над их головами все сильнее, гремел гром, сверкала алая вспышка, сильный ветер тормошил верхушки елей.

Опасность.

Сильная магия. Враждебная магия. Их искали. И, кажется, нашли.

Большой и скалистый холм, расположенный на уступе горы, не предназначался для пробежек, особенно в такую дождливую погоду. Чуть поскользнулся и полетел вниз, ломая кости об камни. Сам Кайс обосновался в Молочных горах, под которыми находится Амсер по причине, что туда никто не влезает, да и по счастливой случайности хибара уже находилась на горе. Без хозяина, чей скелет изначально валялся на полу. Название горам дало большое скопление снега на вершине.

– Ну и место же ты выбрал для жилья, – негодовала чародейка, торопясь за мужчиной.

– Не для совместной жизни с тобой лачугу искал, – огрызнулся Кайс на пассивную агрессию дамы.

Для Роксаны их бег по горным тропам все равно, что для Ганса – чаепитие. Что чародейка, что ее мужчина, оба они себя чувствовали уязвимо и дискомфортно в непривычной для них обстановке, оба не управляли своими эмоциями.

Но при этом всем Ганс и Роксана были полными противоположностями друг другу. Если чародейка была жесткой и эгоистичной, коварной и раздражительной, то старый друг Кайса был мягким и жизнерадостным. Долго он добивался руки и сердца женщины, пока она все-таки не согласилась на его предложение, узнав, что мужчина, которого она любит, предпочел другую.

Чародейка росла вместе с Гансом при имперском дворе. Родители обоих были важными людьми в кругу Императора. Отец будущего адмирала сам был главнокомандующим флота, именно поэтому жизнь ребенка изначально была связана с мореплаванием. Родители Роксаны были знатными людьми – лордами-чиновниками, – а когда у Рокси обнаружилась способность к волшебству, то сразу отдали ее на обучение в престижную Ульвенскую академию при Пятиугольном Священном Гекатском Ордене.

В свои сорок семь лет Роксана отлично маскировала возраст с помощью магии и оставалась молодой, привлекательной девушкой. Ганс – ее ровесник – похвастаться такой способностью не мог.

Судьба свела обоих с Кайсом совершенно случайно, тогда, в тот роковой для него день…

***

Солнце уже поднималось над городом; народ спешил на шоу, долгожданное шоу, в честь великого царя; купцы вывозили товары на рынок. Торговля – хороший выход для жителей юга. Если купцы добросовестно платили налог, то царь не имел к ним никаких претензий. Да и сам налог был не такой большой, поэтому быть купцом хотел каждый, но не все могли себе это позволить.

Страна Мизрах – большое южное государство, в котором правит могучий, но жадный царь Ксенофилиант, развязавший войну с Империей Россигард. Государь походил на фанатика с манией величия, и покоя ему не давала мысль, что у Империи Россигард самые большие владения в Гирод. Он грезил о Севере, не придавая значения некоторым городам-государствам в своих владениях и даже ближайший богатый сосед – Алабания – не стоила его взгляда.

Раньше Мизрах процветал, но с приходом к власти Ксенофилианта страна стала тонуть в своих же пороках: бесноватые твари, обитающие в пустыне, разоряли караваны, разбойники возводили собственные города на древних руинах, почти перевелись все маги, хорошие воины погибали в бессмысленных битвах с хорошо развитым Россигардом, а полумаги исчезали как по волшебству. Царю оставалось подписать лишь мирный договор, ибо эту военную компанию он не вытягивал. Вся Велания – столица Мизраха – замерла от гостей с Севера, что сегодня должны были прибыть.

Арена, громаднейшее сооружение, находящаяся в ложбине между тремя холмами, была забита людьми, никто не хотел пропускать царское шоу. Солнце вдруг на миг исчезло. Многие подумали, что природа опять дает о себе знать или начался конец света, о котором говорят многие.

Солнце вновь появилось, когда за Ареной, на царских полянах, сел огромный имперский дирижабль – сигарообразный летающий корабль темно-красного цвета. На нем красовался могучий символ всех времен – пламя, – означающий присутствие имперцев и их соответствующий характер, обычаи и порядки.

С воздушного судна сошли, как ни странно, те, кого царь со своей свитой никак не ожидал увидеть. Ни Император, ни его дочь, а человек десять лордов-чиновников разных мастей, стражей и придворных самого Императора, среди которых была девушка с большими глазами цвета изумруда в ярко-красном платье. Сопровождал ее лорд, всем своим видом обращающий на себя внимание – высокий, поджарый, с длинными пепельными волосами, такого же цвета глазами. Одет он был в боевой мундир серого цвета, говорящий о том, кем являлся этот лорд. На левом ухе висела серебряная серьга, на груди почетно красовались ордена в виде крестов с лентой, а точнее их было три: красный в золотой оправе – за отвагу в боях; серебряный – за преданность государю; синий с золотым якорем по центру – за морские победы. Да и судя по серьге можно было понять, что лорд – капитан одного из кораблей Имперского флота. Что делал обычный капитан вдали от моря? Только имперцы знали на этот вопрос ответ.

– Ганс, – отозвала Роксана своего кавалера по имени, идя с ним под руку. – Твой мундир не смотрится с моим платьем.

– Мне не идет красный, – съязвил Ганс. – Ты знаешь, что у дочери Императора любимый цвет синий? Мне вот синий больше к лицу.

– Конечно, – хмыкнула чародейка, – особенно когда ты пьян.

– Вдруг наш дорогой Император захочет выбрать синий цвет имперской символикой? То что тогда?

– Я все равно не расстанусь с красным, – наигранно улыбнулась ему Рокси, вскоре закатив глаза. – А его дочь молодая, глупая, наивная и чертовски самоуверенная в себе девка. Бесят такие, нахальные дуры. Ей всего двадцать, а ведет себя как базарная бабка с климаксом!

– Рокси, да ты всего лет на двенадцать старше, а в ровесницы ей сгодишься, – рассмеялся Ганс, стараясь сдерживаться на людях. – Прости, это смешно выглядит. – После он и вовсе стал пародировать свою спутницу. – Глупая девка, жизни не знает, вся такая-эдакая, хорошая, милая аж трясет.

– Замолкни уже, кретин, – рявкнула Роксана, ударив локтем ему в бок. – Вы, фон Бюрреры, лишены чувства юмора. Создатель, почему жизнь связала меня именно с ним? Интеллект, Ганс, – это не твое.

– Я стараюсь это исправить, – улыбнулся Ганс, не обращая внимания на агрессию со стороны своей дамы. – Книжки читаю всякие, слушаю симфонические произведения, в балетную школу решил записаться.

– И что же последнее ты читал?

– «О существах на Юге обитающих».

– Неужели? И что ты мне интересное расскажешь?

– Я пока что только иллюстрации полистал, и описания к ним прочел.

– Молчи, впереди царь, – лицемерно заулыбалась она, дабы никто не распознал ее истинного настроя. – Будь серьезней, капитан. Не смей сотворить глупость.

Они подошли к зеленому шатру с золотыми узорами в виде змей, из которого вышел высокий – выше Ганса – человек – смуглый, с длинным острым носом и темной бородкой, завязанной в косичку, с черными глазами словно бездна, с бритой головой, одетый в царскую рясу, исписанную золотыми узорами. Каждый палец украшался перстнем, а на шее висел царский медальон из чистого золота с огромным рубином по центру. Вид царя был истинно грозным и величественным.

Ксенофилиант не слишком жаловал имперцев, но им двигал инстинкт самосохранения: его войско все чаще проигрывает битвы, и Империя уже вторглась в его владения с северо-востока страны. Мирный договор был просто необходим.

– Говорить буду я, – шепнула Роксана.

– Конечно, ты! Я ж не маг, чтобы знать все языки.

Они нагнулись, тем самым приветствуя царя и отдавая ему дань уважения.

– Я не вижу Императора, – сразу без лишних формальностей начал Ксенофилиант своим низким, грубым голосом.

– Ваше Господство, – перешла Роксана на язык пустынь, отпуская небольшие нотки сарказма в его адрес, – наш могучий Император не прибыл по очень важным обстоятельствам и просто никак не мог присутствовать здесь сегодня. Он передает вам свои искренние извинения и просит вас, чтобы….

– Довольно этих официальных любезностей! – перебил Роксану царь. – И вы, и мы знаем, что это все пустые слова. Скорее гули начнут жрать друг друга, чем мы станем искренними друзьями. Лучше скажи мне, чем же Император так занят, что даже мирный договор с Мизрахом для него отходит на второй план?

– Это государственная тайна, Ваше…

– Ваша государственная тайна потопит вашу страну в войне!

– Нет, – чародейка сломалась и «показала клыки». – Скорее вашу мерзкую страну!

– Да как ты смеешь, – вскрикнул царь, возвышаясь над ней, как гора над пустыней. – Дрянная девка!

Ксенофилиант уже готов был ударить Роксану за ее наглость грубить царю – человеку, который правит второй по величине страной. Не успел он и поднять руки как перед ним оказался разъяренный Ганс, у которого глаза горели таким же огнем, как символ Империи, – такое же яркое пламя, которое полыхало внутри, – в душах, в сердцах имперского народа, когда они шли защищать свою землю при угрозе их близким и родным.

– Тронешь ее хоть пальцем, и я вырву тебе позвоночник, мразь! – прошипел Ганс фон Бюррер. – Я смерти не страшусь.