Вероника убежала в душ. Она быстро утешится, займется марсианскими делами, закружится в обрамлении поклонников – все же первая невеста Марса…

Ночью Милодар сказал, что попытка перехода Коры в параллельный мир будет предпринята через два дня. Но с утра события начали набирать темп.

Завтракали, как всегда, в кафе.

За соседний столик уселась Ксения Михайловна. Все стали с ней здороваться. Ксения Михайловна была печальна.

– Я была против спешки, – сказала она, когда Вероника отошла к общему самовару. – Но лететь придется сегодня.

Кора не поверила бабушке. Она уже догадалась, что лицемерие – достоинство шпиона. А старушка состояла в шпионках лет семьдесят.

Не дождавшись ответной теплой реакции от кролика, бабушка быстро прошептала:

– Отстанешь от остальных на большой аллее. Тебя будут ждать. Ясно?

– Ясно, – ответила Кора, в тот момент она их всех ненавидела, и лишь гордость не позволяла ей улететь из Крыма первым же рейсом.

После завтрака все пошли к морю. В то утро никто не шутил, не смеялся, как будто инженер мог услышать и рассердиться.

Кора сказала Веронике, что забыла дома книжку, которую хотела дочитать, и, подождав, пока все скрылись за поворотом, медленно пошла обратно.

– Кора, – шепотом позвала ее скамейка. Милодар скрывался за ней в плотно сбитом из жестких листочков кусте. – Садись. Делай вид, что загораешь.

Кора уселась на скамейку. Сделать вид, что загораешь, было трудно, потому что скамейка стояла в густой тени.

– Есть указание Галактического центра, – продолжал шептать Милодар. – Операция считается срочной. Подготовка сокращается. В три часа мы совершаем переход.

– Как так? – испугалась Кора. – Я не готова.

– Ждать нельзя.

– Но я совсем не готова.

– Сейчас ты поднимешься со скамейки и пройдешь направо по аллее до статуи Аполлона. Зайдешь за статую и остановишься. Ясно?

– А можно завтра? – заныла Кора в ужасе от неотвратимости операции. Будто ей сообщили, что поход к зубному врачу переносится с послезавтрашнего дня на сегодня.

– Вставай и иди! – приказал Милодар.

Коре ничего не оставалось, как встать и идти.

Она дошла до белой мраморной статуи Аполлона. Затем обошла ее. На аллее никого, к счастью, не было. За спиной Аполлона, который стоял на цветнике, был канализационный люк. По требованию интуиции Кора на него встала. И в тот же момент люк ухнул вниз. Она даже не успела протянуть руки, чтобы ухватиться за край колодца.

Как только крышка люка сбросила с себя наездницу, она, в нарушение законов гравитации, ринулась наверх и, заняв законное место, отрезала Кору от дневного света. К счастью, девушка не ушиблась, потому что на дне колодца ее подхватили крепкие руки невидимого в темноте мужчины.

Свет зажегся. Она стояла на бетонном полу тоннеля.

– С прибытием, – сказал толстенький, круглый композитор Миша Гофман.

– А ты что здесь делаешь? – удивилась Кора. – Ты же был в столовой.

– Извини, что не представился сразу. Мне только сейчас комиссар сказал, что ты трудишься в нашей фирме, – сказал Миша. – Я думал, ты штатская, просто телка.

– И ошибся, – произнес Милодар. – А в людях надо разбираться. Кора – наш постоянный сотрудник. Имеет благодарность командования за ликвидацию банды Карлуши дю Вольфа.

– Ну, прости, коллега, – повторил Миша. И взгляд его, прежде рассеянный и легкомысленный, теперь лучился товарищеским теплом. А Кора, которая совсем недавно с негодованием отвергала саму возможность сотрудничества с полицией, почувствовала это приятное тепло. Всегда лестно выглядеть значительной в чужих глазах, даже в глазах полицейского агента.

– Мальчики, девочки, – призвал к порядку Милодар. – Срочно идем в центр подготовки к полетам. У нас в распоряжении три часа. После этого Кора уходит в параллельный мир.

– Нет, – возмутился Миша Гофман. – Так поступать нельзя. Несмотря на ваши уверения, комиссар, я знаю, что Кора не готовилась специально к полевым операциям.

– Она создана для полевых операций!

– Я не позволю рисковать жизнью прекрасной девушки!

Кора тепло поглядела на Мишу Гофмана. И хоть песенник был значительно ниже ее ростом и толст, Кора подумала, что не внешность определяет качества мужчины. Ведь и Тамерлан, и Наполеон были невелики росточком. А какие женщины извивались у их ног!

Милодар между тем быстро уходил низким туннелем. Туннель был выбит в скале, он наверняка нес разумную функцию, будучи коллектором для различных сетей – по нему тянулись разного рода кабели и трубы, – а кроме того, служил средством сообщения для работников разведок и секретных служб. Особенно он пригодился во время операции «Параллельный мир».

Однако центр управления операцией располагался не в узком и тесном туннеле, а дальше, в подвале виллы «Ксения», куда они и добрались метров через двести.

Подвал виллы «Ксения», как объяснил по пути Милодар, долгие годы использовался как склад магазина, занимавшего первый этаж виллы. Теперь ввиду опасности склад был незаметно переведен на третий этаж, а в обширном подвале расположились приборы подслушивания и подсматривания, которые держали под контролем как Птичью крепость, так и близкую к обрыву часть моря.

У компьютеров и экранов сидели сотрудники ИнтерГпола, и никто из них не обернулся, когда Милодар и его спутники вошли в зал. Лишь высокий старик с бородкой, как у американского дяди Сэма, в голубом халате, строевым шагом приблизился к Милодару, протянул ему распечатку и сообщил:

– Здесь последние данные по напряжению поля и утечке масс.

Милодар сделал вид, что внимательно проглядывает цифры, затем положил лист на ближайший стол и обратился к старику:

– Это все приятно! Я бы сказал, убедительно. Но вы мне лучше скажите: можем ли мы посылать нашего сотрудника на смертельный риск?

Голос Милодара дрогнул, и крепкими пальцами он схватил Кору за локоть и подвинул к высокому старику, словно тот был должен получше разглядеть страдалицу.

Но Кора уже начала привыкать к тому, что заявления комиссара Милодара всегда требуют эмоциональной корректировки и совсем не соответствуют тому трагическому содержанию, которое он в них вкладывает.

– Принципиальных перемен не произошло, – ответил старик. – Но присутствие постороннего мощного поля мы продолжаем измерять.

– То есть они не ушли, не закрыли дыру?

Старик с козлиной бородкой, словно охваченный сомнением, обернулся к мигающим экранам и минуты две внимательно их разглядывал, медленно продвигаясь вдоль их строя.

– Все нормально, – уверил он Милодара. – Они здесь.

– Для меня это как гора с плеч, – сообщил Милодар. – А то кинешь сотрудницу с обрыва, а они ее подхватить забудут.

– Кого это вы вздумали кидать, комиссар? – спросил старик.

– Она здесь, моя бедная девочка, – ответил комиссар. – Кидать будем ее.

– Может быть, обойдемся без такого жестокого способа? – спросила, криво усмехнувшись, Кора.

– Другого мы не видим, – ответил Милодар. – Обрати внимание, существует закономерность – наши соседи по-своему гуманны. Насколько нам известно, они еще не утащили у нас ни одного человека, который, скажем, вышел погулять по дороге. По крайней мере, нам такие случаи неизвестны. Они хватают и утаскивают к себе тех типов, которые по той или иной причине оказываются на грани смерти.

– У вас только один пример – инженер Всеволод Той, – сказала Кора.

– Чепуха! Ты забываешь, чему тебя учили. Почти наверняка для тех, кто вытаскивает наших соотечественников, время не представляет непроницаемого барьера. Во взаимодействии наших миров им все равно – произошло ли событие тысячу лет назад или только вчера. Им важно место действия. А вот время им безразлично. И это великое открытие!

– Не понимаю, – искренне произнесла Кора. – Я, правда, по физике в школе выше четверки не поднималась, но, наверное, мои школьные успехи здесь не играют роли?

– Разумеется, не играют, – согласился дядя Сэм. – Но, честно говоря, я не выношу отличников.

– Как я вас понимаю! – обрадовалась Кора.

– Ну что, наговорились? – спросил Милодар. – Тогда пойдем к медикам. Нам нельзя терять ни минуты.

Медики занимали соседний подвал. В подвале недавно находился склад парфюмерного магазина, в нем еще пахло мылом и шампунем. Стены были покрыты блестящей белой краской, и это было не очень приятно, потому что свет ламп отражался от неровностей стен и от этого в глазах мерцало.

Здесь снова возник Миша Гофман. На этот раз он был в одних плавках и лежал на хирургическом столе, направив к потолку опавший животик. Коре, не выносившей ничего медицинского, сразу стало страшно.

– Что вы будете с нами делать? – спросила она слабым голосом.

– Каждому свое, – ответил Милодар. – Я правильно говорю?

Хирург – громила с преувеличенным подбородком и утонувшими в глубоких глазницах глазами – молча кивнул и потом обратился к Мише Гофману:

– Будете терпеть или дадим наркоз?

– А больно? – спросил Миша.

Кора с некоторым облегчением подумала, что не она одна ослабла духом.

– Пошли, пошли, – Милодар потянул Кору в следующее помещение, где ее ждала неожиданная, но приятная встреча.

– Ах! – воскликнуло при виде Коры существо с громадными сетчатыми, словно у стрекозы, глазами, настолько тонкое в талии, что казалось – вот-вот верхняя половина тела отделится от нижней и начнет самостоятельное существование.

– Ванесса! – И тут Кора поняла, что ее старая подруга, чернокожая муха Ванесса, не даст ее в обиду.

Они обнялись с Ванессой, к неудовольствию Милодара, который не терпел задержек.

– Приступайте! – приказал он.

– Мы посовещались с профессором Пироговым, – сказала Ванесса, – и решили, что постараемся обойтись без имплантаций для Коры Орват.

– Еще чего не хватало! Ведь в этом-то и суть дела, чтобы мы получали через нее информацию.

– Если они достаточно развиты, чтобы пользоваться переходом между параллельными мирами, – загудел украшенный бакенбардами Пирогов, – то они, без сомнения, произведут анализ тела попавшей к ним сотрудницы и обнаружат наши приборы. На этом ее функции закончатся.

– Ничего страшного. Пока они будут проверять и анализировать, – возразил Милодар, – мы будем получать бесценную информацию.

– Но вы погубите агента! – воскликнула Ванесса.

– Этот агент пока не представляет ценности, – ответил Милодар, а когда все присутствующие, кроме Коры, на него зашикали и начали кричать о гуманизме и здравом смысле, Милодар махнул рукой и произнес: – Делайте как знаете! Все здесь умники, а отвечать мне придется!

Затем он ушел из комнаты, и Коре было слышно, как со своего одра Миша Гофман спрашивает его:

– Чего ушли, комиссар? Погодите, мне так хотелось задать вам несколько вопросов! А вы мне ответите – или да, или нет!

Но Милодар не остановился, и его шаги стихли в отдалении…

– Единственное, что мы сделаем, моя дорогая, – прошелестела темнокожая муха Ванесса, – мы внедрим в тебя микроскопический датчик – чтобы знать, что ты жива, и представлять, на каком расстоянии и в каком направлении от нас ты находишься. Хотя, конечно же, эти показатели могут быть неточными: мы же не знаем, искривляется ли пространство в параллельном мире.

– Вот именно, – сказала Кора. – Так что, может, обойдемся без датчика?

– Он мал и сделан из костной ткани зубробизона, так что никакими исследованиями в твоем организме его не отыщешь. А может оказаться, что для твоего спасения необходимо будет знать, где ты находишься.

На этом Кора прекратила сопротивление и позволила произвести над собой экзекуцию – ей дали проглотить махонькую ампулу, в которой и скрывался костяной датчик.

В комнату заглянул Миша. Он был бледен, но бодр.

– Ты тоже будешь проникать в параллельный мир? – спросила Кора, ощутив укол ревности, – ведь это она должна была идти на подвиг ради судеб Галактики.

– Я как твой дублер-космонавт, – ответил Миша Гофман. – Если с тобой что-то случится, не дай бог, конечно, то я пойду следом. Мы же не можем оставить этот объект без контроля.

После окончания операции «заглатывание» Коре ввели комплексную сыворотку от всех известных вирусов и бактерий. Сделано это было на случай, если что-то или кто-то из них встретится там, за поворотом. Затем была сделана еще одна серия уколов – а именно: отныне и в течение месяца потребности Коры в сне, воде и пище будут в десять раз ниже, чем обычно, а жизненный тонус выше.

После этих процедур Кора на полчаса заснула, а очнулась от звука знакомого доброго голоса.

– Пора, Кора, – сказала Ксения Михайловна, склонившись над кушеткой.

Кора легко поднялась с жесткого ложа. Она чувствовала себя так легко и бесплотно, словно стала трехлетней, когда могла пропрыгать весь день без передышки и не почувствовать усталости.

– Я тебе расскажу сценарий перехода, а ты, пожалуйста, возражай мне, спорь – у нас с тобой есть полчаса, чтобы достичь согласия.

– А комиссар Милодар вернется? – спросила Кора.

– Комиссар Милодар улетел, – ответила бабушка. – И это, я думаю, хорошо, потому что он отрицательно действует тебе на нервы в стрессовых ситуациях.

Она лукаво улыбнулась, и Кора искренне сказала:

– Спасибо, Ксения Михайловна.

И тут Кора вспомнила, что она – взрослая, разумная женщина, которой предложили влезть в смертельно опасную авантюру, мотивируя это необходимостью спасти Землю и всю цивилизацию. А на самом деле нажимая на клавишу страсти к приключениям, обнаруженную в ее душе.

– Простите, – обратилась Кора к Ксении Михайловне. – Допустим, что я согласилась и попала в параллельный мир. То есть он существует и даже затягивает людей отсюда. И я туда попала. А дальше что?

– Дальше все просто, как в самом обыкновенном шпионском романе, – ответила бабушка из семейства Романовых. – Ты должна внедриться в тот мир, то есть по возможности понять, что же им от нас нужно, по возможности оценить опасность, которую представляет существование этого мира для Земли. Затем с помощью Миши Гофмана или сама по себе ты должна дать о себе знать. И главное, от тебя требуется вернуться обратно живой и дать возможность себя допросить и исследовать.

– А исследовать-то зачем? – спросила Кора.

– По нескольким причинам, о которых тебе самой положено догадаться. Во-первых, мы должны понять, не стала ли ты жертвой чуждых нам вирусов или болезней, не являешься ли ты биологической опасностью для Земли.

Кора поежилась. Собственная судьба казалась ей куда более печальной, чем еще час назад.

– Во-вторых, – продолжила бабушка железным голосом, – мы должны будем понять, не являешься ли ты агентом, возможно, не подозревающим того агентом чуждого нам мира, не превратилась ли ты в психологическую рабыню? Ведь это было бы опасно, не так ли?

– И если нужно, меня придется уничтожить? – спросила Кора почти серьезно.

И ответ она получила совершенно серьезный:

– Нам бы очень не хотелось тебя уничтожать. Ты хорошая девочка.

– Все ясно, – сказала Кора. – Как я понимаю, моего мнения никто уже не спрашивает!

– Нам бы хотелось, чтобы твое решение было добровольным. А пока ты как ни в чем не бывало пойдешь со всеми обедать.

* * *

Кора пошла обедать со всеми в татарское кафе у нижней дороги.

Миша Гофман, душа компании, был печален – он сказал, что его вызывают в Москву, где его срочное присутствие потребовалось на репетиции Дня Военно-морского флота. Охотник Грант пришел без своей девушки, сказал, что она простудилась. Поэты громко шептались: они задумали играть в буриме в тайной надежде создать поэму о современном Икаре, который превратился в птицу.

Когда они вышли из кафе, у входа увидели толстую женщину в накинутой на плечи кашемировой шали. Женщина продавала пышные георгины.

– Ах, – произнесла Кора выученный по сценарию текст. – Какая прелесть!

Все согласились, что цветы и в самом деле прелесть.

Согласившись, медленно двинулись дальше, рассуждая, куда пойти – к морю или погулять по горам. Такое поведение нарушило сценарий Ксении Михайловны, которая полагала, что кто-то из мужчин обязательно купит букет георгин у агента Мелании Джонсон, специально доставленной с корзиной цветов из Никитского ботанического сада.

Но Ксения Михайловна надеялась на сообразительность Коры. И не ошиблась.

– Если никто из мужчин не догадается купить нам по цветочку, я это сделаю сама! – воскликнула она и забрала большой букет, по рассеянности забыв даже сделать вид, что платит за цветы.

Это сделал Миша Гофман, догадавшийся к тому времени, что покупка букета входит в генеральный план ИнтерГпола.

Несколько пристыженные мужчины остановились, не зная, то ли купить оставшиеся цветы, то ли возвратить Мише истраченные им небольшие деньги. Пока они размышляли, Кора продолжила игру.

– Вероника, – заявила она. – Я чувствую, что надо сделать с этим букетом!

И тут Вероника, словно прочтя мысли Коры, невольно подыграла ей.

– И я знаю! – сказала она. – Мы отнесем их в Птичью крепость и подарим Всеволоду.

– Вот именно! Подарим Всеволоду.

Кора шла впереди, неся половину букета. На шаг сзади Вероника несла вторую половину. Затем, лениво беседуя о своих делах, шли мужчины.

– Если я сегодня исчезну, – произнесла удивительно чуткая Вероника, – они завтра обо мне забудут.

– Нет, – постаралась утешить ее Кора, – ты слишком красива. Тебя они не сразу забудут.

Вероника замолчала. Она не знала, то ли быть благодарной Коре за признание ее красоты, то ли обидеться на слова «не сразу», означающие в результате, что забвение неизбежно.

Солнце уже согнало с неба утреннюю голубизну – день обещал быть жарким, когда они вышли по тропинке к Птичьей крепости. Площадка, кое-где огороженная сохранившимися с древности каменными плитами, уже нагрелась, пыль, поднимающаяся от шагов, пахла сладко и горячо. Далеко-далеко внизу, синее в тени скалы Дева, замерло море.

Кора не посмела первой подойти к обрыву – это было чувство, заставляющее неопытного парашютиста искать темный уголок в чреве десантного самолета в надежде на то, что тебя не заметят и забудут.

Но краем глаза она не могла не видеть приставшую к компании Ксению Михайловну, еще вчера такую милую и добрую старушку, а сегодня невольно выглядевшую палачом, держащим в руках свернутую веревку.

Зато Вероника, не подозревавшая о том, какие чувства клокочут в головке Коры, смело прошла к самому обрыву и положила букет на каменный барьер, отделявший площадку от пропасти.

– Милый Всеволод, – пропела Вероника, устремив взор в голубизну бесконечности, – если ты астральным образом слышишь нас, то наши чувства и звуки речи доносятся к тебе на Валгаллу.

– Какая начитанная девочка, – счел нужным произнести Миша Гофман. Он-то знал, что такое Валгалла, проходил в хоровом училище на музграмоте. А так как в детском доме музграмоту усердно преподавали всем детям, имевшим музыкальный слух, то Кора тоже знала о Валгалле. Впрочем, как и Вероника.

– Не перебивайте, – огрызнулась Вероника. – Любую песню можно испортить.

– В самом деле, молодой человек… – с укором произнесла Ксения Михайловна.

Кора понимала, что руководительница разведки заинтересована в том, чтобы наивная Вероника создала подобающую для эксперимента атмосферу.

– О, лети наш дар тебе, дорогой летчик, отыщи человека среди облаков и птиц, прижмись к его бесплотному сердцу…

Вероника схватила букет, стала выхватывать из него отдельные крупные цветы и метать их в пространство, как сеятель пшеницу.

– Но они постоянно дежурят? – почему-то спросила Кора, хотя эта проблема уже не раз обсуждалась прошедшей ночью. – Вдруг они не заметят?

– Там есть люди, – прошептала в ответ Ксения Михайловна. – Ты же знаешь, я проследила.

– Мне страшно.

– Я понимаю, но, кроме тебя, этого не сделает никто. А ну, пошла!

Последние слова лучше обращать бы к лошади, но Кора восприняла их покорно, как лошадь. Видно, ей дали какие-то лекарства, подавляющие волю.

Сейчас должна произойти случайность… веселая компания пришла к обрыву, чтобы почтить память исчезнувшего вчера инженера, но тут случилось непредвиденное…

– Пошла! – повторила Ксения Михайловна, не боясь, что ее услышат.

– Постой! – крикнула Кора, вспомнив заученные слова и действия сценария. – Дай мне кинуть. Я тоже хочу!