Глава 4

– Ну что, Соснов? – с любопытством в голосе спрашивает Машка, подойдя ко мне, когда я подхожу к подоконнику. Но я ее не слышу. У меня в голове шумит испорченное радио, а перед глазами рядом с моей фамилией стоит совершенно другая фамилия. Не та, что я ожидала.

Молча качаю головой из стороны в сторону. Не он.

– В смысле, не он? – не менее ошарашенная чем я, спрашивает Маша. – Тогда кто?

– Самойлов, – шепчу непослушными губами.

– Кто? – вновь спрашивает Маша, пытаясь понять мою реакцию. Но я вижу только носки ее ботинок.

Поднимаю голову на подругу, и говорю уже, более-менее, нормальным голосом:

– Мой партнер по проекту Максимилиан Самойлов.

– Что? Кто? Я не… – лицо Маши приобретает растерянное выражение. – Стоп, что еще за Максимилиан Самойлов? У нас точно в группе есть такой чувак? Или это Геннадиевич издевается так?

– Есть, – раздается голос рядом с нами. Поворачиваю голову, обнаруживая рядом с собой и подругой нашу одногрупницу Ксюшу Синицыну. Это тот человек, которого не все знают, но его просто обязательно нужно знать, так как он все про всех знает. Вы даже можете не подозревать о том, что где-то есть какой-то человек, а наша Ксюша уже знает всю подноготную этого человека, вплоть до имени первой собачки, которую сбили на машине злые соседи десять лет назад.

– Он новенький? – спрашивает Маша, так как это уникальный случай, что бы Мария Круглова кого-то не знала, особенно если это особь мужского пола.

– Нет, он с нами с первого курса, – отвечает Ксюша, смотря на меня. Что-то мне не нравится ее взгляд.

– Почему ты на меня так смотришь? – спрашиваю, чувствуя, что где-то здесь есть подвох.

– Тебе ведь с Самойловым делать проект? – отвечает вопросом на вопрос Синицына.

– Да, так ты ответишь?

– Конечно, – пожав плечами отвечает девушка.

Кстати, Ксюша кажется весьма непримечательной личностью. У нее спокойная, ничем не выделяющаяся внешность. Темно-каштановые волосы чуть ниже линии талии, карие глаза. Тонкий нос и пухлые губы. Вроде бы ничего сверхъестественного. Но только увидев чертики у нее в глазах, вы понимаете, что этот человек обожает новости, интриги и новых персонажей.

– Смотри, – девушка слегка оборачивается, что бы указать в сторону соседнего окна, где стоят двое парней. Даже не так, я бы сказала ботаников. И кстати, один другого не лучше. Я даже боюсь спросить, кто из них Самойлов.

– И кто из них Самойлов? – мне и не пришлось спрашивать. Маша, как всегда, все сделала за меня.

– Черноволосый в прямоугольных очках, – отвечает на вопрос Синицына и принимается что-то рассказывать об этих двух ботаниках.

Итак, Максимилиан Самойлов представляет собой высокого худощавого парня с черными волосами, разделенными на прямой пробор и закрепленными лаком. Что можно заметить даже с моего места. Большие прямоугольные очки в черной оправе с диоптриями. В красной рубашке, поверх которой накинут тонкий свитер с V-образным вырезом. Светлые джинсы свободно висят. И черные кроссовки с белыми полосами.

– Ты серьезно? Это Максимилиан Самойлов? – спрашиваю, все еще надеясь на чудо.

– Да, уверена, – незамедлительно отвечает Синицына, для уверенности кивнув головой.

Немного постояв с нами, Ксюша развернулась и направилась в сторону кафетерия.

– Сочувствую, подруга, – положила ладонь мне на плечо Маша. – Надеюсь, что он действительно умный.

– Надеюсь, – повторяю за подругой и принимаю решение сразу с ним познакомиться и договориться. Даже не буду пытаться с кем-то поменяться партнерами. Геннадиевич узнает, двойки в зачетки выставит.

– Тогда я пойду? – спрашиваю, повернув голову на подругу.

– Иди, – кивает для убедительности брюнетка.

Разворачиваюсь и иду к Самойлову. Хотя мой шаг с каждым мгновеньем все медленней и медленней. Подойдя ближе, кашляю для вида, так как Самойлов уткнулся в конспект и отказывается поднять глаза.

– Эмм, привет, – говорю нерешительно.

– Привет, – удивленно говорит Самойлов, подняв на меня голову.

– Ты, Максимилиан Самойлов? – боже, мне кажется, что я так никогда не нервничала. И перед кем? Ботаником, который кроме тетрадей ничего не видит?

– Да, но можно просто Макс, – произносит парень, протягивая мне руку. Руки у него довольно необычные, для такого человека. Широкие с длинными музыкальными пальцами.

Пожимаю парню руку, чувствуя мозоли на кончиках пальцев. Чем он занимается?

– Алина. Алина Розанова, – отвечаю, понимая, что рука у меня дрожит, а от его ладони идет странное электричество, пробирающее меня до кончиков волос.

– Так, ты что-то хотела? – спрашивает парень, поправив очки.

– Эм, да, – с этим электричеством я забыла, зачем к нему подходила. – Просто хотела уточнить, что мы партнеры по проекту по экономике.

– Точно, – подтверждает мои слова Макс кивком головы.

– И… я хотела узнать, когда тебе удобно заниматься?

– Давай два раза в неделю, около четырех, – отвечает Макс.

– Отлично, а где? – спрашиваю, а он уже собирается куда-то уходить.

– Ну, у тебя или у меня. Кому и где будет удобно, – говорит парень, смотря на меня.

– Ладно, – отвечаю, все еще растерянная происходящим.

– Тогда дай мне свой телефон, – что?

– Мы же должны как-то согласовывать наши встречи, – объясняет мне Максим, пока я не понимаю, зачем именно ему мой телефон.

– Оу, да, конечно, – достаю свой телефон в бирюзовом чехле и протягиваю Максу. На мгновенье наши пальцы соприкасаются, и я снова чувствую электричество, пробегающее по кончиках пальцев. Нервно отдергиваю руку, когда он берет мой телефон и принимается вводить цифры. Затем из кармана его джинс начинает играть знакомая мне песня Linkin Park. И меня, неизвестно для меня, нереально радует, что не считая одежды и странной прически, популярной в советские годы, он слушает нормальную музыку.

– Ну вот, – говорит он, протягивая мне телефон. – Теперь у меня есть твой номер, а у тебя – мой.

– Спасибо, – на этот раз я осторожно вытягиваю свой телефон из его рук, так что бы наши пальцы не соприкасались.

– Я тебе напишу или позвоню, – отвечает парень, широко улыбнувшись, кстати, белыми и ровными зубами, уходит.

Несколько минут стою в растерянности, уставившись на удаляющуюся спину Максима Самойлова.

– Ну как? – спрашивает Маша, подойдя ко мне.

– Я ничего не понимаю, – отвечаю, повернув голову на Машку, у которой на лице четко читается любопытство.

– То есть? – не очень понимает мои слова подруга.

– Эмм, – я до сих пор не могу прийти в себя от разговора с каким-то ботаником. – Он предложил заниматься два раза в неделю где-то в четыре часа у него или у меня.

– Что еще? – любопытствует моя подруга.

– Он взял мой номер телефона и сказал, что сам позвонит или напишет и мы решим, когда встретиться, – продолжаю, понимая, что что-то здесь не так.

– А он решительный ботаник, – со смехом говорит Машка.

– Ага, – соглашаюсь, кивнув головой.

– Что у тебя за тема проекта? – спрашивает подруга, отвлекая меня от мысли, что с этим Максимом не так?

– Эмм, «Стратегии устойчивого развития предприятий», – отвечаю, вспоминая тему проекта. Поворачиваю голову на Машу, вспомнив о ее выражении лица. – А у тебя что за тема?

– Эх, Геннадиевич точно решил всех подставить. Меня так уж точно, – устало говорит Маша, опустив голову. – «Прибыль и факторы ее определяющие. Роль прибыли в развитии экономики (Принципы распределения и направления использования прибыли).

– Не повезло, – говорю, сжав губы в полоску, – ты расстроилась из-за темы проекта или тебе не Ласкин попался?

– Прикинь, не Ласкин, – отвечает подруга, сжав губы и избегая моего взгляда.

– А кто? – спрашиваю, но подруга отводит глаза в сторону, смотря на окно. – Маш?

– Это Соснов, – на выдохе произносит подруга фамилию моего любимого.

– Твой партнер по проекту – Виктор? – спрашиваю, в очередной раз в шоке смотря на подругу.

– Да! – всплескивает руками Маша, смотря на меня. – Алинка, ты же знаешь, что мне твой Соснов нужен, как собаке пятая лапа.

– Я все понимаю, – произношу дрожащими губами.

– Розанова, ты же моя лучшая подруга. Ты же знаешь меня лучше всех, – примирительно говорит подруга, взяв мои ладони в свои. – И я всеми руками и ногами «за», за то, что бы мы поменялись партнерами.

Нервно усмехаюсь от характера своей подруги. Остальным людям Маша кажется немного грубой из-за того, что всегда говорит правду в глаза. Но на самом деле у нее довольно ранимая душа. И она очень быстро привязывается к людям. Поэтому часто за маской грубости и безразличия прячется маленькая девочка с мягким сердцем, которая боится потерять родных ей людей.

– Сомневаюсь, что нам потом это сойдет с рук, – отвечаю, сжимая в своих, ладони Маши, и этим движением подтверждаю то, что не обижаюсь на подругу.

– А мы пойдем к Геннадиевичу и спросим, – тут же оживилась девушка.

– Ты уверена?

– Мы должны попробовать. Мне уж лучше готовить проект с этим Самойловым, чем с твоим любимым Сосновым, – говорит подруга и уверенно тянет меня к кабинету Геннадиевича.

Надеюсь, что он согласиться.

Глава 5

Он не согласился. Геннадиевич нам отказал. А потом сказал, что если мы попробуем поменяться партнерами по проекту, то, даже не глядя, поставит нам за год по двойке. И мы, молча, опустив головы вышли из кабинета, пробормотав о том, что мы все поняли.

– Ты же на меня не обижаешься? – спрашивает Машка, посмотрев на меня извиняющимся взглядом.

– Конечно нет, – смотрю на подругу, слегка улыбнувшись. – Ты же не виновата, что Геннадиевич так решил.

– Эх, – с горечью отвечает, опустив голову. – Тогда я пойду искать твоего Соснова. Надо все-таки договориться о встречах.

– Хорошо, – улыбаясь, отвечаю девушке. Улыбнувшись, Машка развернулась и пошла на поиски своего партнера по проекту, соответственно любви всей моей жизни – Виктора Соснова.

Весь последующий день, то есть еще две пары, я ходила, как в воду опущенная. Настроения совсем не было. И причина этому была в том, что мой план, как всегда, полетел в Тартар. Конечно, у меня была мысль о том, что все еще может не получиться, но все-таки хотелось верить в то, что это напрасные переживания. Как оказалось, мои переживания подтвердились. Машке достался Соснов, а мне – неизвестный ранее Самойлов.

Хотя в душе какой-то огонек надежды продолжал верить в то, что все еще обойдется. Что может готовить этот проект с Самойловым будет не таким уж ужасным процессом. А мне, без сомнений, хочется получить пять за этот проект и, в следующем году, получать повышенную стипендию.

Добиралась домой я, словно сонная муха. Ничего не хотелось делать. Ни с кем не хотелось говорить. Хотя, последнего мне, очевидно, не избежать. Оказавшись в нашей квартире на десятом этаже, я застала дома тетю, что-то тщательно вырисовывающуюся на листе бумаги на кухне. И дядю, стоявшего у плиты и что-то помешивающего в сковородке.

– Очень вкусно пахнет, – говорю, застыв в дверном проеме.

Мои дядя с тетей, точнее Эдик с Лизой, довольно странные близняшки. Потому что они в принципе близняшки и должны быть друг на друга похожи. Но на самом деле факт остается фактом и они совершенно не похожи друг на друга. Лиза – хрупкая невысокая девушка с темными густыми волосами, светлой кожей и яркими голубыми глазами. И Эдик – высокий, с широкими плечами и узкой талией парень с постоянно зачесанными назад русыми волосами, светлой кожей и карими глазами. Полные противоположности друг друга. Но при этом, они настолько близкие – дружные, что даже страшно представить, когда в их жизнях может появиться кто-то ближе, чем они.

– Ты снова опоздала, мелкая, – широко ухмыляясь полными губами, говорит Эдик. В непонимании перевожу взгляд на Лизу. Та же, закатив глаза, указывает кивком головы на очередной букет на подоконнике. Так, все ясно.

– Ты снова забрал себе все конфеты? – спрашиваю, повернув голову на Эдика. Тот стоит, как ни в чем ни бывало.

– Я пришел раньше, – и пожимает плечами. Вот же…

– А я не могу сбегать из занятий, только что бы раньше тебя забрать конфеты.

Да, другим наши разговоры кажутся довольно странными, но, а что вы хотели? У нас в доме три сладкоежки, которые обожают конфеты. У нас вообще ничего сладкого дольше пары часов не держится. А то говорят, что в большой семье клювом не щелкают. Нет, клювом не щелкают в моей семье. Хоть и три человека, а сладкое едят за десятерых.

– Тогда, все вопросы к ее ухажерам, – говорит Эдик, тыкнув лопаткой на сидящую на угловом диванчике Лизу.

– А что я? – спрашивает Лиза, отвлекаясь от своих рисунков. – Я что, должна им говорить когда именно оставлять мне конфеты?

– На самом деле, это было бы довольно странно, – отвечаю, немного смягчаясь. – Но ты же можешь перед ним, – указываю пальцем на спину Эдика, – забирать их.

А тут все просто. Если Лиза забирает конфеты, то обязательно делиться ими со мной. А Эдик никогда не делиться. Вообще. Я это поняла после того, как однажды первая забрала конфеты, а потом дала несколько штук Эдику. Потом думала, что он также со мной поделиться. Но куда там. Ни хрена. Сказал, что конфетами он не делиться. Я тогда с ним целый день не разговаривала. А утром меня на кухне ждала тишина и только испеченный шоколадный торт. Только тогда, вечером, Лиза мне рассказала, что после конфет у Эдика появляется желание приготовить что-нибудь вкусненькое. Так что, после этого, мы с Лизой стали часто оставлять конфеты Эдику. А сами потом с удовольствием ели приготовленные им кексы, пирожные и торты.

– Не могу. Ты же сама знаешь, что если перед ним поставить коробку конфет и вывеску «Финиш», он быстрее поедет к конфетам, – говорит Лиза, и я хихикаю. В тот же момент, мы слышим, как фыркает Эдик.

– Неправда, – говорит Эдик, выключая газ.

– Ага, так мы тебе и поверили, – отвечает Лиза, усмехаясь и подмигивая мне. Мы же знаем, что это правда.

– Ладно, – сдается Эдик, повернувшись к нам лицом. – Мелкая, как там твой проект?

– Ох, спасибо, что перевел тему, – говорю, подойдя к дивану и сев на него. Опускаю голову на стол и закрываю глаза. – Все пошло совсем не по плану.

– Не по плану? – спрашивает Лиза, что-то штрихуя на своем рисунке.

– Ага. Обычно Геннадиевич распределяет всех по списку.

– Ты была бы в паре с Сосновым? – вставляет свой вопрос Эдик.

– Да, – соглашаюсь, кивая. Но на столе это довольно трудно. Волосы электризуются от соприкосновения с поверхностью стола. Опираюсь подбородком об дерево. – Но на этот раз он решил все сделать по-другому. Разделил нас так, что в конце концов, я оказалась в паре с Самойловым.

– Ху из Самойлов? – выгнув русую бровь, спросил Эдик.

– Это ботаник из моей группы, – отвечаю, выдыхая.

– Может все не так страшно? – предполагает Лиза.

– Если он ботаник, это не значит, что он урод, – говорит Эдик.

Когда я только переехала к Лизе и Эдику, она показывала мне их детские фотографии. И в каком же я была шоке, когда оказалось, что наш сорвиголова Эдик, который без труда может сделать какой-нибудь трюк на мотоцикле… Наш Эдик, который любимец женщин, и ему просто противопоказано ходить в клубы, потому что его мгновенно окружают толпы девушек. В школе и университете был самым настоящим ботаником. Он носил очки с огромными линзами и безобразные свитера связанные бабушкой. Конечно, бабушка у нас прекрасно вяжет. Но это все равно ничего не меняет.

Так что, хоть с тех пор и прошло много времени, и Эдик изменился, он все равно считает, что каждый ботаник не такой, каким кажется на самом деле. Хотелось бы мне верить, что это правда и Эдик не исключение из этого правила.

– На самом деле он не урод, – говорю, представляя, что если Максиму сделать нормальную прическу, заменить очки на линзы и снять с него этот безобразный свитер, он будет вполне симпатичным парнем.

– Тогда не расстраивайся, – говорит Лиза, приобняв меня за плечи. – Уверена, что у тебя с твоим Сосновым еще будет шанс пообщаться.