Цитаты из книги «Затворники»

почему такие вещи настолько соблазняли их? – Мы жаждем объяснить окружающий нас мир, – сказала я. – Чтобы понять смысл неизвестного. Или, по крайней мере, я знала, что сама жажду именно этого. Это стремление, в некотором роде, универсально. – Вы никогда не задумывались

Возрождение – несмотря на то, что его часто считают эпохой логики и науки, – легко соблазнялось древними практиками, которые включали не геометрию и анатомию, а, скорее, веру в оракулов и мистические традиции. В некотором смысле это было очень… – я выдержала паузу, – антинаучно.

Академическая работа избавила меня от всего этого. И за это я была признательна.

Одиночество, в конце концов, было моим привычным образом жизни, одной из главных причин, по которым академическая наука привлекала меня в первую очередь: возможность остаться наедине с увлекательными предметами и древними историями. Все это я предпочитала идее работы в офисе с болтовней и бесконечными совещаниями

Едва мы покончили с перекусом, как к дому подкрался ливень; влажные порывы ветра хлестали по страницам наших книг. Буря налетела стремительно, ветви больших вязов скребли по черепичной крыше дома. И хотя мы с Рейчел укрылись внутри, обе мы знали, что буря пройдет быстро, достаточно быстро, чтобы не возникло никаких проблем, когда через час приземлится

– Я думаю, что если предсказание вообще реально, то у женщин оно получается лучше, чем у мужчин, – произнесла Рейчел, глядя на озеро. – И не потому что женщины по своей природе более прозорливы – мы слишком зациклены на идее женской интуиции. Нет. Это потому, что женщины лучше мужчин видят новые схемы. Возьмем, к примеру, ткани. На протяжении веков женщины были ткачихами. И эти женщины умели подмечать узоры и сплетать нити, создавая прекрасные вещи. Все, что мы делаем, – это сплетаем жизнь. Пытаемся увидеть, куда приведут нас разные нити. Я подумала о Мойрах, греческих богинях-прядильщицах, которые, как говорят, определяют нашу судьбу при рождении. Клото пряла нити нашей жизни, а Лахезис сматывала эти нити на веретено. Атропос, срезающая нить, решала, когда она закончится. Считалось, что все три определяют судьбу ребенка в течение первых нескольких дней после его рождения.

оставшиеся две карты не изменили расклад. Там оказался четвертый туз и карта, которую я положила в колоду до того, как пришла Рейчел, до того, как я вообще подумала, что буду читать для нее, – «Дьявол». Когда я посмотрела на карты, которые должны были обрисовать будущее Рейчел, они показали мне, что его нет. По крайней мере, такого, которое я могла бы увидеть. Были только пустота и внезапные перемены. Смерть.

все карты, выпавшие мне, были одинаковыми – перевернутые тузы.

Затем начала осторожно тасовать и раскладывать карты, размещая их с определенным расчетом, выстраивая их в сложную систему из десяти карт. Пять будут означать то, что было раньше, пять – то, что еще впереди. И когда я разложила их, меня захватило то, что я увидела в своем прошлом. Там была перевернутая Двойка Кубков – карта, которая говорила о недоверии, дисбалансе. Рядом с ней лежал Сатурн, карта, которую в традиционной колоде мы ассоциировали с Миром – отцовской фигурой. Но в Древнем Риме Сатурн также объединяли с греческим богом Кроносом, титаном, который сверг собственного отца и пожирал своих детей. Перевернутая Десятка Пентаклей еще больше акцентировала внимание на семье, и, кроме того, здесь присутствовала Луна. Эта самая переменчивая из карт пролила свет на ошибочность наших путей.

хранилище было похоже на тщательно охраняемый