Семь

Камилла окинула быстрым взглядом коридор, чтобы убедиться, что там никого нет, и почти бегом бросилась к лестнице, ведущей на второй этаж. Отголоски вечеринки становились все громче: гости направились к двери, из которой она только что вышла.

Она надеялась, что большая часть гостей уже достаточно опьянела, чтобы ее внезапное исчезновение прошло мимо них, и их внимание сосредоточилось на развратных играх, на которые Вексли не слишком тонко намекал.

Ее всегда поражало, как даже самые рассудительные мужчины забывают об осмотрительности в предвкушении порока. Первые несколько сезонов после дебюта она тайком наблюдала за тем, как пары ускользали с бала и спешили в сады, чтобы предаться похоти. Если это открывалось, мужчин хлопали по спине, называя повесами и проходимцами. А вот женщин осуждали как блудниц только за то, что они следовали естественным потребностям обоих полов. Это было несправедливо и раздражало Камиллу сильнее, чем можно себе представить.

Мужчины могли позволить себе роскошь оставаться завидными холостяками, не умеряя сексуальных аппетитов. В то же время женщинам полагалось оставаться безгрешными, а иначе не видать им брачного благополучия. Камилла тоже играла по этим правилам, хоть и терпеть их не могла. Репутация была ее главным козырем, она не могла позволить себе ее лишиться.

Размышляя о желании, она снова подумала о лорде Синтоне, но тут же отмахнулась от этого образа. Если повезет, он увлечется одной из множества дам, которые неприкрыто восхищались им во время ужина.

На секунду ревность взяла верх над тревогой, хотя Камилла была не в том положении, чтобы заявлять на Синтона права. Ее выводила из себя сама мысль, что он предпочел ее компании интрижку с кем-нибудь из других женщин. В ее фантазиях он был поглощен только ею и сосредоточен на ее удовольствии так же всецело, как она на тех предметах, которые рисовала.

Это был тот самый накал, который она так любила: ощущение того, как она полностью растворяется в ком-то другом.

Лишь однажды ей хотелось, чтобы кто-то возжелал ее. Не ее картины. Не ее талант. Ее саму.

Временами ей было так одиноко. Ее отца не стало, как и матери. Фантазии о Синтоне напомнили Камилле обо всем, чего она была лишена, но в чем так нуждалась. Однако в действительности во время ужина Синтон не смотрел в сторону Камиллы и даже не пытался с ней заговорить.

Вот поэтому она больше не собирается мешать фантазии с реальностью.

Отбросив посторонние мысли, Камилла полностью сосредоточилась на главной задаче: найти подделку и уничтожить ее.

Широкие дубовые доски громко скрипели под ее туфельками, от чего сердце заколотилось еще быстрее. Она подобрала юбки, запрыгнула на первую ступеньку и скрылась из поля зрения толпы гостей как раз в тот момент, когда дверь столовой грохнула о стену, а звуки голосов разлились по коридору, словно вино из откупоренных бутылок.

– Ха! – воскликнул Вексли. – Берегись, Уолтерс! А не то устроишь еще больший скандал, чем Харрингтон, нассавший на эту статую!

Камилле не стоило медлить: неистовый гогот приближался. Почти все произведения искусства в доме Вексли были развешены и расставлены под ее присмотром, так что она хорошо знала планировку здания. За первой дверью слева от Камиллы располагался читальный зал с несколькими книжными полками, двумя удобными креслами и добротным камином. Зал этот был намного меньше главной библиотеки на первом этаже, и лорд сюда практически не заглядывал.

Камилла на цыпочках прокралась внутрь, закрыла дверь практически без щелчка и с облегчением обнаружила, что в камине разведен огонь. Да, Вексли не так уж часто брал в руки книгу, в отличие от карманного зеркальца. Зато он был достаточно тщеславен, чтобы создать видимость начитанности, если бы кто-нибудь уединился для поцелуев в этом зале.

– Итак, картина.

Камилла, не мешкая, приступила к делу.

Она бросилась обшаривать книжные полки в поисках потайных замков. Обыскав все, она принялась поочередно наступать на половицы, прислушиваясь к малейшему скрипу, который указал бы на тайник под полом.

Она простукивала обшитую панелями стену, с каждой минутой отчаиваясь все больше. Тут не было ни шкафа, ни двери, ни канделябра, отпирающего тайную комнату. Как и другого тайника, где можно было бы спрятать картину.

Но прежде чем развернуться и уйти, Камилла заглянула за портрет, который висел над камином, чтобы проверить, не спрятано ли что-нибудь за холстом.

Хотя портретом это можно было назвать лишь с натяжкой. На нем был изображен обнаженный мужчина, поразительно похожий на Векс-Фекса, который распростерся на облаке. В ладони он сжимал свой набухший член, словно его прервали в самый жаркий момент, а взгляд его был устремлен, по-видимому, на кого-то, кто ему приглянулся.

По меркам приличного общества это выглядело весьма непристойно. Однако Камиллу как человека, который изучал искусство, не смущали мужские прелести.

Поборов желание щелкнуть его по чертовым яйцам и удостоверившись, что подделки в зале нет, Камилла открыла дверь. Перед тем, как выйти, она пару секунд прислушивалась.

Снизу доносились голоса, напоминавшие хор призраков бывших возлюбленных. В остальном на втором этаже не было ни души. Ни одна пара сюда не добралась, по крайней мере, на этот момент. Но, поскольку вечеринку устраивал Вексли, это был лишь вопрос времени.

Камилла прокралась по коридору и быстро проскользнула в следующую комнату – купальную. Она точно так же обшарила ее: обстучала стены, нажала на половицы и заглянула за картины. Камилла опустилась на пол и засунула голову под ванну на ножках в виде лап, на всякий случай ощупав снизу ее дно и пол под ней.

Ничего.

Камилла встала на колени, осматривая комнату с другого ракурса. Отец всегда советовал ей обращать внимание на детали. Ведь иногда созерцание пустого пространства подсказывало больше, чем вид самих предметов.

Этот прием творил чудеса, когда они бывали в лесу в своем загородном поместье. Однажды Камилла выследила цаплю, замершую среди деревьев, приметив ее ноги между стволами.

К сожалению, здесь ничего необычного увидеть не удалось.

Камилла осмотрела бельевой шкаф, молясь, чтобы ее спасение оказалось внутри, однако нашла лишь аккуратно сложенные полотенца, шелковый халат и куски мыла.

Итоги поисков в двух гостевых комнатах оказазлись столь же неутешительны. Более того: у Камиллы вдруг появилось до дрожи сильное чувство, что за ней следят.

В тени, прижавшись спиной к стене, с выскакивающим из груди сердцем, она ожидала. Кто бы это ни был, он бы выдал себя. Но, разумеется, никто не появился.

Наконец, Камилла остановилась возле покоев Вексли. Она была уверена: он ни за что не стал бы прятать подделку там. Вексли говорил, что хранит ее не на виду. Будучи в курсе его ночных забав, Камилла понимала, что в спальне у него побывало больше гостей, чем в приемной.

И все же она решила осмотреть каждый укромный уголок.

Молясь о том, чтобы ей улыбнулась удача, Камилла открыла дверь в комнату, в которую поклялась никогда не заходить. Одурманивающий аромат одеколона Вексли едва не вынудил ее сбежать, но, если только из гостиной в спальню не вел какой-нибудь секретный туннель, Вексли не мог подстерегать ее в своих покоях.

Что ж, вот и все. Она вошла в просторную спальню, оставив дверь приоткрытой, чтобы было слышно, если кто-нибудь вдруг заявится сюда.

Камилла гадала, что ее ждет внутри. Огромная постель с помятыми простынями, обнаженные женщины, ублажающие себя или друг друга в ожидании хозяина… Однако на деле она увидела кровать стандартного размера, застеленную покрывалом, красивую, но простую меблировку и аккуратный камин в дальнем углу. Над изголовьем кровати красовалась та самая картина, которую она искала.

– Вексли, ну ты и болван!

Конечно, он не смог удержаться и хвастался подделкой перед любовницами.

Камилла тут же приподняла юбки и забралась на постель.

Но как только ее пальцы коснулись позолоченной рамы, она услышала звук, от которого кровь застыла в жилах. Прямо у нее за спиной заскрипели половицы.

Камилла замерла, обдумывая следующий шаг. Одно было несомненно: картина теперь в ее полном распоряжении, и поворачивать назад поздно.

Камин находился в противоположном конце комнаты. Если действовать без промедления, ей удастся бросить туда картину прежде, чем Вексли успеет ее отобрать. Даже если та не сгорит дотла, все равно будет испорчена настолько, что использовать ее против Камиллы станет уже невозможно.

Она ждала, что Вексли прикажет ей немедленно бросить подделку, но он молчал.

Быть может, в спальне и не было никого, кроме Камиллы. Все были уже в стельку пьяны – вряд ли хоть кто-то из гостей смог бы подняться по лестнице, не говоря уже о том, чтобы проскользнуть сюда незамеченным. Возможно, это просто скрипел старый дом.

Но Камилла знала, что это не так. Жар, разлившийся по шее, подсказывал, что в комнате и впрямь кто-то есть. Она собралась с духом и медленно повернулась, готовясь выбросить картину в окно или придушить Вексли, если ей не останется ничего другого…

– Прошу вас, не обращайте на меня внимания.

Восемь

Синтон небрежно прислонился к стене, скрестив руки на груди. На его губах играла улыбка. Каким-то неведомым образом он зашел в комнату и закрыл за собой дверь, не издав ни звука. Такой трюк для человека его комплекции был практически невыполним.

– Мне так интересно посмотреть, что будет дальше, мисс Антониус.

Вместо того, чтобы уступить контроль над ситуацией ему, Камилла решила все перевернуть с ног на голову. Фальшивая бравада творила чудеса.

Она отпустила картину настолько, уперла руки в бедра и устремила на Синтона самый высокомерный взгляд, на который была способна.

– Что вы здесь делаете?

– У нас была договоренность, помните? – Синтон перевел взгляд с нее на картину. – Я пришел перехватить вас до того, как вы скинете платье в пылу свидания.

– Свидание? С Вексли?

Ее голос стал выше на октаву. Синтон приподнял бровь.

– Уверяю вас, я скорее пошла бы на королевский бал нагишом, чем стала бы игрушкой Вексли.

Взгляд Синтона потемнел. Он кивком указал на картину.

– Я не ожидал застигнуть вас за кражей знаменитого «Соблазнения Эвелин Грей». Художнику это не пристало.

– Я ничего не краду, милорд.

Обычно Камилла не одобряла ложь, но сейчас ей нужно было избавиться от Синтона, прежде чем тот все испортит.

Между ними повисло молчание. Он ей не верил.

Правильно делал, но все же.

– Вексли попросил меня привести ее в порядок в начале этой недели. Я просто ее заберу, и мы пойдем в галерею.

Однако на этом Камилла не остановилась и прибавила:

– Мне показалось, вы были в восторге, когда Вексли упомянул об играх. Вот я и решила, что некоторое время вы будете заняты.

Синтона это изрядно развеселило.

– И поэтому вы шныряли из комнаты в комнату по всему этажу? Вы пришли за картиной, но в то же время беспокоились о том, чтобы я сегодня добился какой-нибудь женщины? Как великодушно!

Глаза Камиллы сузились.

– И давно у вас привычка шпионить за дамами, милорд?

– Только за теми, кто заявляет, что никогда не выйдет за меня, даже не поприветствовав как следует, а потом ревнует при мысли о том, что я отправился на свидание с другой.

– Я не ревную. Если вам будет угодно, в тот день я приняла вас за другого, – сказала она. – А сейчас я искала туалет. Будь вы джентльменом, то не стали бы скрываться в тени, а вышли бы и предложили мне помощь.

Ироничная улыбка исчезла с лица лорда. Он склонил голову набок и принялся скользить томным взглядом по каждому сантиметру ее тела, словно ее изгибы были созданы лишь для услаждения его взора.

А когда он снова посмотрел Камилле в лицо, ошибки быть уже не могло: в его изумрудных глазах пылал необузданный голод. Она была бы рада, если бы его пламенный взгляд стал ей противен. Однако вместо этого у нее перехватило дыхание, словно внутри вспыхнуло пламя.

– Считаете меня джентльменом, мисс Антониус? Готов поспорить, ваше сердце бьется так сильно, потому что в глубине души вы надеетесь, что это не так.

Камилла не поняла, откуда он узнал, что сердце у нее внезапно забилось сильнее. Но она не собиралась признавать, что это его вина.

– Вы заблуждаетесь. Я вообще о вас не думаю, лорд Синтон.

Его насмешливая ухмылка сменилась широкой улыбкой с ямочками на щеках, которых она раньше не замечала.

– Еще одна занятная наглая ложь.

Он приблизился к кровати, как охотник, заметивший добычу. Пульс Камиллы участился от одного лишь предвкушения того, как он мог бы ее схватить.

Синтон непринужденно забрался на кровать и лениво оперся рукой о стену. Теперь он оказался совсем рядом с Камиллой.

Когда он взглянул на нее, Камилла на мгновение забыла о поддельной картине.

На нее никто и никогда смотрел так беззастенчиво и так пристально. Он словно пробился сквозь все тщательно возведенные ею стены к самой сути.

А может, он смотрел на нее так потому, что осознал силу ее желания, и оно, в свою очередь, повлияло на него. Больше, чем хотелось им обоим.

Камилла надеялась и дальше жить своей размеренной жизнью. Она приложила столько усилий, чтобы добиться того, чего от нее все ожидали. Но теперь, пускай всего на миг, она признала, что желала чего-то другого. Того, что было скрыто в потаенных уголках ее души.

– А еще, мисс Антониус, к вашему сведению, если бы я выбрал здесь любовницу, мне понадобилось бы гораздо больше времени.

Бросив взгляд на шею Камиллы, он протянул к ней руку и медленно провел по пульсирующей жилке.

От этого краткого прикосновения ее пронзила волна тепла. Лорд отдернул руку, словно тоже почувствовал жар.

Камилла думала, что он сделает шаг назад. Но вместо этого лорд посмотрел на нее с любопытством. А затем, к ее удивлению, провел большим пальцем по кромке ее губ, надавливая до тех пор, пока они не разомкнулись и не впустили его.

Когда же она подчинилась его безмолвному приказу, обхватив губами палец, во взгляде, прикованному к ней, вспыхнули искорки желания.

Он явно вкусил греха и декаданса. И эта гремучая смесь распалила ее до глубины души.

– Пускай язык лжет, зато другие части тела всегда честны, мисс Антониус. Достаточно присмотреться повнимательнее.

С огромным сожалением он вытащил у нее изо рта большой палец и снова опустил руку, хотя и не отошел.

Камилла не понимала, что в нем было такого особенного. Возможно, дело было в том, что она не знала его и вполовину так хорошо, как множество здешних мужчин. А может быть, секрет в молчаливой напряженности, с которой он изучал все вокруг… Так или иначе, ей не хватало духу отойти. Охваченная любопытством, она гадала, как он поступит дальше.

Синтон стоял и слишком близко, и достаточно далеко. От него исходил пьянящий аромат, который вытеснил запах Вексли. В нем было нечто темное и исконно мужское, вроде бурбона и специй, но с оттенком спелых ягод.

Внезапно Камилле захотелось провести языком по его губам и ощутить их греховную сладость.

Вместо этого соблазнительные губы приблизились к ее уху, слегка коснувшись мочки. Камилла в упоении прикрыла веки.

– Зачем вам эта картина, мисс Антониус? Вексли украл ее у вас?

Подделка.

Вексли.