– Скорее всего, убийца наслаждается зрелищем. Ему не интересно тихо вершить свои темные делишки, он жаждет театральности, упивается реакцией людей. Я… – Ветер сдул ему на лоб прядь волос. Томас повернулся к нам с суровым лицом. – В следующий раз жертва будет убита более зрелищным способом, который никто не перепутает с представлением. Где бы он сейчас ни был, он кипит от злости. Он в ярости от того, что большинство пассажиров не испугались его церемонии открытия. Когда он ударит снова, все до единого пассажиры на борту окажутся пленниками своего страха. Гарантирую, что он намеревается превратить это плавание в фантастический кошмар.

После продолжительной паузы дядя знаком попросил нас удалиться.

– Будьте все время начеку. Оба. Еще одни проблемы – последнее, что нужно нашей семье.

* * *

Одеваясь к вечернему представлению, я вспомнила предположение Томаса. К тому времени, когда горничная приколола к моим волосам последний розовый бутон, мои внутренности завязались в узел. Если Томас прав, а я в этом не сомневалась, скоро умрет еще один человек.

Дядя велел нам быть начеку, так что я восприняла его совет буквально. В своем темно-фиолетовом шелковом платье с открытыми плечами я легко могла раствориться в тенях и при необходимости следить за обеденным салоном.

Я достала из шкатулки мамин медальон в форме сердца, протянула горничной и, почувствовав на шее его вес, мгновенно успокоилась.

Горничная ушла, а я осторожно устроилась на краешке стула, обдумывая факты. Если верить миссис Прескотт, главный судья и доктор Арден получили приглашения на «Лунный карнавал», все расходы оплатил неизвестный. Они были знакомы до «Этрурии», но следует больше узнать про их отношения. А это может оказаться непростой задачей, поскольку доктор Арден обладал очарованием слизня. Он решил задержаться в каюте мистера Прескотта еще на день или два и отказывался разговаривать с кем-либо.

Оставив на время эту зацепку, я сосредоточилась на том, что уже известно. Мисс Прескотт убили, как только погас свет. Возможно, это совпадение, но я так не считала. Кто-то, кто точно знал, когда в обеденном салоне станет темно, выжидал момент для удара. Еще одно указание на то, что человек, совершивший это чудовищное преступление, имеет отношение к карнавалу. Или видел репетиции. Я сделала мысленную пометку: еще раз побеседовать с капитаном. Он сможет назвать имена членов экипажа, бывших на дежурстве.

Далее туз треф. Его связь с убийством оставалась неясной. Хотя, возможно, в этом и смысл. Возможно, карта всего лишь отвлекающий маневр. Однако гадание на картах может оказаться полезным…

Кто-то постучал в дверь смежной каюты, выдернув меня из задумчивости. Я встала и разгладила платье спереди.

– Да?

Я думала, что миссис Харви пришла отвести меня на ужин, но вместо этого в каюту танцующим шагом вошел Томас, как будто в том, чтобы оказаться наедине со мной в спальне, не было ничего скандального. Я осмотрела его с головы до ног. Выглядеть таким красавцем в вечернем костюме настоящее уголовное преступление.

– А где миссис Харви?

Я одновременно надеялась и была в ужасе от мысли, что она войдет к нам.

Томас замедлил шаг, внимательно глядя на меня, словно оценивая мои эмоции. Не знаю, что он увидел на моем лице, но губы его дрогнули в улыбке.

– Ждет нас в обеденном салоне с твоим дядей.

– Как ты…

Я не нашла слов, когда он оказался совсем рядом и заключил меня в объятия. Я готова была утонуть в глубине его темных глаз, все еще сверкавших весельем. Мне казалось, что наш последний тайный поцелуй случился столетия назад, и каждую клеточку моего тела наполнило предвкушение.

Боже, как же я его хотела.

Он медленно провел ладонью по моей спине, и у меня перехватило дыхание, отчего его взгляд полыхнул так, что я чуть не растаяла. Томас еще ни разу меня не разочаровал, он склонился ко мне, изогнув в улыбке свои чудесные губы, и поднял мой подбородок.

– У тебя уже земля ушла из-под ног, Уодсворт?

Не отвечая, я впилась в его губы. Я еще не надевала перчатки, так что кончики моих пальцев путешествовали по его коже, и он отвечал тем же. Каждое прикосновение полностью захватывало меня, и вскоре я могла думать только о том, насколько далеко в исследованиях могут зайти его руки, и надеяться, что его губы повторят их осторожный путь. Его любовь была чистой, но опьяняющей, сладкой и мощной. Мне никогда не надоест ни прикасаться к нему, ни ощущать его прикосновения.

Будто бы точно зная, какие чувства он вызывает во мне, Томас огладил мои плечи и запустил пальцы в мои волосы, придвигаясь ближе, пока наши тела не прижались друг к другу. Клянусь, электрический ток бежал по всем местам, в которых мы соприкасались. Он шептал мое имя, покрывая поцелуями мою шею и обнаженную ключицу, остановившись там, где лежал мой медальон. Мне требовалось намного больше, чем позволяли приличия. С колотящимся сердцем я стащила с него фрак и направила Томаса к кровати.

Он аккуратно положил меня и навис сверху. Наверное, с медицинской точки зрения это невозможно, но, клянусь, если он сейчас же не прикоснется ко мне, я взорвусь. Он провел большим пальцем по моей нижней губе, задумчиво глядя на меня.

– Обожаю, когда ты так смотришь.

Я посмотрела ему в глаза.

– Как?

– Как будто любишь меня так же безгранично, как я тебя.

Я утратила последние остатки самоконтроля, за которые так цеплялась. Я потянула Томаса вниз, пока он не лег на меня. Делить с ним кровать оказалось восхитительно. Я гладила его упрямый подбородок, теряясь в золотистых искорках его глаз, потом медленно прижалась к его губам. Когда его язык коснулся моего, я едва не лишилась чувств.

Целоваться с Томасом – мое любимое занятие, и он явно с удовольствием баловал меня.

– Наверное, ты прав. Нам следует пожениться на борту, – сказала я, тяжело дыша. Я готова на большее, чем поцелуи, особенно если он продолжит неторопливо наглаживать мое тело через лиф платья. С понимающей улыбкой он еще раз поцеловал меня и вернулся к моей шее. Царапнул зубами чувствительную кожу и скользнул ладонью по бедру. Помогите мне, все святые.

– Как думаешь, здесь есть священник? Наверное, отец не сильно рассердится, если мы тайно обвенчаемся. Может, дядя согласится стать нашим свидетелем… или миссис Харви.

Томас отстранился, чтобы посмотреть мне в глаза, его озорная улыбка вернулась.

– Мисс Одри Роуз Уодсворт, покорительница моей души, ты дьявол во плоти. Ты готова попрать традиции только ради моего тела. – Он прижал ладонь к сердцу. – Клянусь, я никогда не любил тебя больше.

Мое лицо запылало.

– Ты невыносим.

– Я невыносимо обаятельный.

С видимым усилием он поднялся и помог мне встать. В его глазах горел голод, равный моему собственному, и я подумала, кто же из нас первым сойдет с ума от желания. Я оторвала взгляд от него и посмотрела обратно на кровать, придумывая способ вернуться на несколько мгновений назад.

– Я рассказывал тебе о нашем поместье?

Я моргнула от неожиданной перемены темы.

– Кажется, нет.

Томас провел ладонями вверх по моим рукам, потом обнял меня за талию. Прижав меня к себе, он легко коснулся моих губ, и мне стоило больших усилий сохранить контроль. У меня сложилось впечатление, что если я снова его поцелую, то мы оба не сможем держать себя в руках. В тот момент я не могла бы с уверенностью сказать, что хочу соблюсти приличия.

– Я хотел бы увезти тебя туда, когда мы поженимся, – прошептал Томас. – Я отошлю большую часть прислуги. Мы будем одни в целом мире – больше никаких пряток. Когда ты смотришь на меня так, как сейчас, моя добродетель опасно близка к краху. А я никогда не был особенно благочестивым, Уодсворт.

От такого шокирующего заявления меня кинуло в жар. Я поняла, что жду не дождусь дня, когда мы перестанем сдерживаться.

– Ты настоящий негодник, Томас Кресуэлл.

Он хохотнул.

– О да, но эти искорки в твоих глазах выдают, что ты это обожаешь. А я больше всего люблю ублажать тебя, так что изо всех сил буду стараться вести себя как можно хуже.

– Как романтично.

– Я тоже так считаю. – Он взглянул на часы. – Боюсь, твой дядя убьет миссис Харви, если мы не поторопимся. Когда я уходил, он разглядывал ножи, и сомневаюсь, что он выбирал подходящий для филе.

Я заставила себя отвести взгляд от его губ. Мысли о настоящем убийстве охладили нашу страсть. Я вздохнула.

– Тогда пойдем спасать наших компаньонов.

Томас натянул пиджак и вышел через каюту миссис Харви. Я посмотрелась в зеркало, поправила выбившиеся из прически темные локоны. Коснулась губ, надеясь, что они не покажутся никому опухшими от поцелуев. Мне не терпелось написать Лизе, она жила ради таких романтических деталей. Она будет шокирована, и придет в восторг, и… Я задохнулась, словно от удара. На мгновение я забыла, что она пропала.

Я согнулась, прижав руки к животу, и глубоко вдохнула, стараясь успокоиться. Я ужасная распутница, так отвлеклась на губы Томаса. Клянусь в оставшуюся часть пути вести себя лучше.

Мгновение спустя Томас постучал в дверь каюты, как подобало джентльмену. Я отогнала беспокойство, открыла дверь и приняла предложенную руку. Он был прав: мы ничего не можем сделать для Лизы, пока находимся на корабле. Как только мы сойдем на берег в Америке, я разработаю план получше.

– Готова? – спросил Томас.

Я кивнула. Так быстро, насколько позволяли мои шелковые туфельки, мы прошли в коридор, ведущий к салону.

Мы передали наши пальто – и белый шелковый шарф Томаса – слуге и заспешили по коридору. Томас при полном параде шагал уверенно, а я остановилась, потрясенно глядя на розу у него в петлице. Я не заметила ее, когда стаскивала фрак с Томаса. Воистину, я не думала ни о чем, кроме наших объятий.

Он перехватил мой взгляд и подмигнул.

– На борту продают оранжерейные цветы по неприличным ценам. Разумеется, одеваясь, я думал о тебе. Можешь оказать ответную любезность в любое время. Только, наверное, в обратном порядке.

Остроумный ответ умер у меня на губах, когда два лакея в ливреях распахнули перед нами двери. Черно-белый пол и мерцающий синий занавес остались теми же, что и вчера, а вот акценты сегодня были серебряными и золотыми. Цветы, канделябры и нити с бусинами – водопад чрезмерного богатства.

Мое внимание – и не только мое, судя по широко распахнутым глазам остальных, – привлекли заполнившие помещение артисты в масках. Они вертели серебряные мечи, словно дирижерские палочки. Свет отражался в клинках, заставляя сердце неровно биться.

Целая армия артистов, одетых для битвы. Любой из них мог повернуть свое оружие против пассажира. Хуже того, каждый обладал властью превратить этот праздник в кровавую бойню.

Я замедлила шаг, не представляя зрелища, способного больше ублажить ненасытного убийцу, и надеясь, что ошибаюсь.