– Чем-то более важным, чем охрана его прав на наследование престола? – парировала она. – У меня есть сведения, которые будут ему интересны.

Охранники продолжали молча смотреть на Елену.

– Пожалуйста, вернитесь в шатер, ваше высочество. Поднимается ветер, – сказал один из них.

– Передайте Халилю, что ему нужно поговорить со мной. – К своему несказанному огорчению, Елена услышала жалобные нотки в своем голосе. – Скажите, что у меня для него есть важная информация.

Один из охранников положил руку ей на плечо, и Елена окаменела под его прикосновением.

– Не трогайте меня.

– Для вашей собственной безопасности, ваше высочество, вы должны вернуться в шатер. – И, развернув Елену лицом к входу, он слегка подтолкнул ее, словно она была маленьким ребенком, которого отправили в угол.

Халиль сидел в своем шатре за тиковым столом и пальцем чертил маршрут через пустыню – из своего лагеря в Сайад. Триста миль. Триста миль до победы.

Невольно, не в силах удержаться, он посмотрел в угол карты, на негостеприимный клочок мрачной пустыни, где жило одно-единственное кочующее племя – племя его матери.

Абдул-Хафиз мертв, и племя матери теперь поддерживает его. И хотя они даже провозгласили его шейхом, он не приехал, чтобы поблагодарить их за оказанную честь.

Он никак не мог заставить себя вернуться на бесплодный клочок земли, где он страдал три долгих года.

У него до сих пор сжималось сердце, когда он видел это место на карте, а память рисовала жестокое, насмешливое лицо Абдул-Хафиза, замахивающегося кнутом на жалкую фигурку маленького Халиля.

– Женщина спрашивает вас. – У входа в шатер стоял Ассад. – Говорит, у нее есть важная информация для вас.

– Какая?

Ассад пожал плечами:

– Кто знает. Она доведена до отчаяния и, вероятно, лжет.

Халиль побарабанил пальцами по столу. Елена и впрямь в отчаянии, и это делает ее безрассудной. Непокорной. Несомненно, ее попытка вызвать его на разговор – очередная уловка, способ освободиться. И лучше бы проигнорировать ее просьбу. Проводить как можно меньше времени с женщиной, которая зря вводит его в искушение.

– Надо с этим разобраться, – сказал он мгновением позже. – Я навещу ее.

– Привести ее сюда?

– Я сам зайду к ней в шатер. – Халиль встал со стула, стараясь не обращать внимания на желание, вновь возникшее при мысли о королеве.

Ветер дул ему в лицо, забрасывая песком, пока он шел через весь лагерь к шатру Елены. Вокруг люди сидели на корточках у костров или чистили свое оружие и ухаживали за животными. При виде этой картины, глядя на преданных ему людей, Халиль исполнился теплых чувств и в то же время что-то отозвалось болью внутри.

Эти люди – самые близкие для него. Почти что семья, которой у него не было двадцать девять лет.

Дайма, конечно, была его семьей, и он бесконечно благодарен ей за то, что она для него сделала. Она в буквальном смысле слова спасла его: кормила, поддерживала, верила в него. Да, он многим ей обязан. Но Дайма никогда не понимала, что им движет. Не понимала, насколько ему важно вернуть все утраченное, вернуть самого себя. А эти люди понимали.

Отогнав непрошеные мысли, Халиль решительно вошел в шатер Елены.

Елена принимала ванну.

И это стало для него ударом под дых: бескрайняя тьма снаружи, и вдруг отблеск тусклого света свечей на золотистой коже ее спины. Единственный звук – плеск воды о края глубокой медной кадки, в которой мылась Елена, – а затем его шумный вздох, как волна желания, захлестнувшего его с головой.

Елена замерла, выронив мочалку, и обернулась. Их взгляды встретились. Схлестнулись. Она молчала, не двигалась. Халиль тоже. Время будто замерло – мгновение, полное ожиданий и прекрасное в своей простоте, остановилось.

Она была удивительно красива. Изящные очертания ее спины напомнили Халилю изгибы виолончели. Завиток темных волос выбился из прически и упал на шею, остальные были заколоты на макушке. Как будто издалека до него донесся звук ее учащенного дыхания. Халиль понял, что она напугана. Ему стало стыдно, и он резко отвернулся.

– Приношу свои извинения. Я не знал, что вы принимаете ванну. Я подожду снаружи.

Халиль выскочил из шатра. Часовые быстро подошли к нему, но он отослал их прочь. Внутри его все еще бешено пульсировало желание, в паху болело. Он скрестил руки на груди и приказал своему телу отменить эту предательскую реакцию.

Но, как ни старался, Халиль не мог изгнать совершенный образ Елены из своей головы.

Спустя несколько бесконечных минут он услышал шорох позади себя. Это появилась Елена в махровом халате, полностью скрывающем ее тело от шеи до пальцев ног.

– Можете войти. – Ее голос был хриплым, щеки пылали румянцем не то от жаркой ванны, не то от их неожиданной встречи.

Халиль вошел в шатер. Елена уже была в противоположном углу, а между ними, как барьер, стояла медная кадка.

– Простите, не знал, что вы принимаете ванну.

– Да, вы так сказали.

– Вы мне не верите?

– А почему я вообще должна вам верить? Вы пока что действуете не очень-то достойно.

Халиль выпрямился во весь рост, все следы желания испарились перед лицом ее явного презрения.

– А достойно будет допустить, чтобы моей страной управлял тот, кто не имеет на это права?

– Не имеет права? – Елена насмешливо тряхнула головой, отчего еще несколько завитков упали ей на щеку.

Рука Халиля дрогнула от внезапного абсурдного желания дотронуться до этих прядей и убрать их с ее лица. Но вместо этого он сжал руку в кулак.

– Азиз не является законным наследником.

– Мне все равно! – резко и отчаянно крикнула она.

Халиль почувствовал, как легкая тоска в его сердце окрепла, стала определеннее. Конечно же ей все равно.

– Я понимаю, ваше высочество, – коротко ответил он. – Хотя ваши причины для брака с Азизом мне по-прежнему не совсем ясны. Власть, вероятно. – Он позволил презрению прозвучать в своем тоне, но она никак не отреагировала на это, разве что слегка усмехнулась.

– Власть? Я ожидала, что вы это скажете. – Она зажмурилась на мгновение, а когда вновь открыла свои золотисто-серые глаза, Халиль с удивлением увидел в них бездну ничем не прикрытой тоски. – Я хотела сказать, что, пока я здесь, мне ни до чего нет дела. Я вижу, что этот… этот конфликт очень важен для вас. Но, удерживая меня здесь, вы не достигнете своих целей. Азиз просто женится на ком-то другом. У него есть четыре дня в запасе.

– Я знаю. – Он с восхищением и любопытством смотрел на нее. Почему она все-таки согласилась выйти за Азиза? Что дает ей этот брак?

– Ну так зачем тогда держать меня здесь? – настаивала Елена. – Для выполнения условий завещания подойдет и любая другая женщина.

– Он не пойдет на это.

– Пойдет. Мы едва знакомы, виделись всего пару раз.

– Знаю.

– Тогда отчего же вы думаете, что он будет хранить мне верность? – спросила она.

Халиль также задавал себе этот вопрос: почему кто-то должен быть предан ему?

Человек, которого он любил больше всех на свете, предал и отверг его.

– Честно говоря, думаю, дело не в верности. Скорее в политических соображениях.

– Точно. И именно поэтому он женится на ком-то еще.

– И еще больше отвратит от себя людей? Им нравится идея королевской свадьбы. Больше, чем сам Азиз. А если он будет менять женщин, как перчатки… – Как делал отец. Нет, этого он Елене не скажет. – Это будет непопулярное решение. И еще больше навредит ему.

– Но ведь в противном случае он потеряет корону.

– Не обязательно. Он не говорил вам? – Халиль мрачно усмехнулся. – В завещании говорится, что, если Азиз не женится за шесть недель, он должен созвать национальный референдум, и люди сами выберут шейха.

– И вы надеетесь, что это будете вы?

Халиль рассмеялся:

– Не будьте таким скептиком.

– Кто вы?

– Будущий правитель Кадара, как я вам уже говорил. – Он испытующе посмотрел на Елену и снова увидел отчаяние в ее взоре.

– Но если Азиз все-таки женится на ком-то еще, что будет дальше?

– Это может привести к гражданской войне. Не думаю, что ему это нужно. Возможно, ваше высочество, я рискую. Вы правы, допуская, что он может взять в жены другую женщину. Но я по-прежнему не уверен, что он пойдет на это.

– Почему просто не встретиться с ним и не попросить созвать референдум?

– Потому что он знает, что проиграет.

– А если дело дойдет до войны, вы готовы к ней?

– Я сделаю все для защиты законов моей страны. Не заблуждайтесь на этот счет, королева.

Елена вздрогнула от его непримиримого тона, и Халиль немного смягчился. Елена тут ни при чем. Она жертва конфликта, к которому не имеет отношения. В любых других обстоятельствах он бы первый поаплодировал ее смелости и решимости.

– Простите, – сказал он после паузы. – Я понимаю, что ваши планы в отношении Азиза рухнули. Но, учитывая, что они появились у вас совсем недавно, вы это переживете. – Он не хотел, чтобы это прозвучало резко, но, кажется, именно так и вышло, и Елена снова вздрогнула.

Она отвернулась, смотря куда-то вдаль.

– Думаете? – В ее голосе снова прозвучало отчаяние, природу которого Халиль хотел, но не мог понять.

– Знаю. Вы же не по любви замуж собирались. А значит, ваше сердце вряд ли разбито.

– Что вы знаете о разбитых сердцах? – ответила она насмешливо. – У вас, похоже, и сердца-то нет.

– Может, и нет. Но вы же не любите Азиза? – Ему все-таки было интересно, хотя он и пытался подавить любопытство. Зачем ему что-то знать о Елене, ее мотивах и ее сердце? И все же он задал вопрос.

– Нет, – ответила она через мгновение. – Конечно же я не люблю его. Я едва его знаю. Мы встречались-то всего дважды, на пару часов. – Елена тяжко вздохнула, но затем взяла себя в руки. В ее глазах вспыхнул огонь. – Но вы обещаете, что освободите меня через четыре дня?

– Даю вам слово. Вы же не думаете, что я причиню вам вред?

– Почему я не должна так думать? Похитители обычно способны и на другие преступления.

– Этот злой поступок необходим. Я уже объяснял вам, ваше высочество.

– А что еще является вынужденным злом, Халиль? – парировала она. Ему не понравилось выражение безнадежности, появившееся на ее лице. Словно внутри ее погас свет. – Когда вы оправдываете одно зло, очень легко оправдать и другое.

– Вы так говорите, будто знаете это по опыту.

– Так и есть.

Халиль уже открыл рот, чтобы задать еще один вопрос, но передумал. Зачем ему понимать эту женщину? Ему просто надо задержать ее здесь на несколько дней. Жаль, конечно, что она расстроена. Но так уж сложились обстоятельства. Ее будущее, ее жизнь не будут связаны с чужим человеком.

– Обещаю, я не причиню вам зла. Через четыре дня вы будете свободны.

Она молча кивнула, и Халиль вышел из шатра.