Отзывы на книги автора «Казимир Валишевский»

При написании исторической книги любому историку предстоит решить дилемму. Особенно если эта книга научно-популярная. С научной все просто – там правила определены; с популярной тоже – здесь главное увлекательность, и плевать на научность. А вот с научно-популярной всегда возникает вопрос оптимального соотношения этого «научного» и этого «популярного». Я не знаю, как решать данную проблему – возможно, отчасти поэтому я никогда не жалел, что я не историк. Вот действительно – делать книгу научной, со всеми многочисленными отсылками, допущениями, оговорками – да от одних этих бесконечных «с одной стороны, с другой стороны», «этого мы точно не знаем», «гипотеза высказанная таким-то» можно начать выть в голос. А пускаться в бурное плавание а-ля Пикуль – это интересно, весело, но вот тоже не лежит душа к такому занятию. Неслучайно ученые-историки, которые при этом еще и большие писатели, способные писать увлекательно про свою науку – гении. И слава о них, как, например, о Тарле (про него я уже писал) намного переживет их.
Казимир Валишевский, закатав рукава, взялся писать по одной из самых сложных фигур в истории России – фигуре, по которой консенсуса не было ни 300 лет назад, ни 200 лет назад, ни сейчас. Да, были всплески обожания, когда у власти оказывался авторитарный правитель ( Петр Первый Алексея Толстого был обласкан властями как никакое другое произведение – и все из-за того образа Петра, который столь красочно вывел Алексей Николаевич), но это именно флуктуации – системное отношение к Петру всегда было сложным и противоречивым.
Я уже давно понял, что русские не в состоянии писать о своей истории – слишком она для нас родная. Признать в каком-то правителе упыря и тирана напополам с гением и преобразователем у нас плохо получается – или тиран, или гений и точка. Полутонов наш человек не признает – сложность натуры скорее воспринимает как оскорбление памяти кумира (или, напротив, обеление тирана). Достаточно вспомнить дискуссии по Сталину, где все участники показывают себя, прямо скажем, не очень. В сложности мира наш человек видит больше проблему, чем удовольствие или даже вызов. Именно поэтому западные историки уделывает отечественную науку просто тотально – чего стоит одна блестящая биография Хрущева за авторством Уильяма Таубмана (у ней я тоже уже писал). И вот тут известный французский историк польского происхождения почти 100 лет назад взялся за фигуру значительно более сложную чем Хрущев – Петра Алексеевича Романова, именуемого в разные времена и разными источниками Антихристом, Грозным, Великим, Реформатором и даже по юношеской кличке на Всешутейшем соборе Пахом-пихайх*й. Сам автор скромно называет Петра «Великим мужем».
Автор проделал колоссальную работу, пропорол гигантское количество материала – и если б перед ним стояла именно научная задача, то никаких сложностей с выполнением работы бы не возникло. Но задача была не только научная, и даже не только художественная но, быть может, самая сложная для историка – оценочная. От историка большого уровня требуют оценку, его авторское мнение – а вот здесь поскользнуться можно на куда более твердой почве. Петр Алексеевич такую почву точно не представляет.
Как автор оценивает Петра? Как мне показалось – автор сам не определился с оценкой. Какие-то черты характера Петра его восхищают – прежде всего твердость характера, энергичность, витальность, желание реформ. Какие-то кажутся ему пугающими – жестокость с некоторым перехлестом, вспыльчивость. Какие-то он списывает на среду – отсутствие систематичности (ей надо учиться с детства – где бы он ей научился), неуважение к законам, которые сам и писал. Не ставя под сомнение незаурядность описываемой личности автор все-таки не может определиться со своей позицией. Сумасбродство «великого мужа», величие его реформ, неумелость их проведения, та безжалостность и ненужная жестокость – Петр был сумбурным человеком, и историк должен был развеять данную сумбурность. В данном случае сумбурный объект описывается через сумбур. И я буду настаивать, что это не попытка изобразить противоречивую фигуру через противоречие, а самый банальный сумбур.
Видимо понимая, что в методическом плане работе оказывается далеко не так крепка – автор старательно разбивает её на темы и подтемы, стараясь подвести под ноги исследованию почву покрепче. Вот «биографические» главы, вот главы с позиции внешней политики, вот главы внутренней политики. Внутри – церковная реформа, армейская реформа, взаимоотношения с Алексеем. Вроде бы сама структура должна быть крепка – но нет, авторские оценки скачут, и видно что автор не может определиться по самому главному объекту. Петр остается для автора закрытой книгой, изучаемой скорее с позиции бихевиоризма. И даже большое количество пересказываемых сплетен разной степени достоверности только мешают.
В одном автор последователен – нотки польского национального самосознания (сказывается национальность автора) вкупе с преклонением перед Европой (автор получил образование во Франции) сквозят просто яростно. Мазурка Домбровского, подчас, начинает звучат со страниц просто за рамками приличия – после отдельных глав мне самому хотелось затянуть «Еще Польска нэ згинэла». Притом что Европа времен Петра это тоже далеко не идеальное общество – стоит напомнить, что процессы над ведьмами в России начались с принятием западных нормативно-правовых документов, где подобные преступления и наказания предусматривались. Отдельные заносы автора не то чтоб раздражают – скорее вызывают недоумение. Нельзя серьезному историку так себя показывать.
В целом это очень увлекательно и познавательно чтение не без огрехов. Автор насколько может объективно подходит к изучаемой личности (другое дело что получается далеко не всегда), у автора есть все кондиции большого историка – а что еще надо? Хорошей литературы по Петру на русском мало, а уж той, где авторы пытаются удержать хоть какой-то баланс – и того меньше. Будем читать польско-французское.

Это конечно не учебник истории - очень уж небрежен автор в выборе первоисточников, очень уж смел в своих предположениях. Но исторические анекдоты, забытые тайны, бытовые детали и рассказ об отношениях людей создают атмосферу эпохи, и это захватывает.
Первая часть, жизнь Екатерины от рождения до коронации написана именно так - живо, интригующе, скандально. Достоверно? Вряд ли. Слишком мало точных сведений о жизни Екатерины в это время. Но все что есть, а так же слухи о происхождении Екатерины, личной жизни Елизаветы, болезнях Петра и шалостях его жены собраны и представлены читателю.
Екатерина взошла на престол - и вот оно, раздолье для историка, почти каждый шаг её зафиксирован, свидетелей ее успеха много...
Но тут мой забавный сплетник Казимир Феликсович ударился в философию, и решил не много не мало рассказать какой была Екатерина, дать ей краткую и исчерпывающую характеристику. Для этого Валишевский взял множество свидетельств современников и исходя из них рассказал, что...Она была царственно высокой. Но возможно небольшого роста. С голубыми глазами. А может синими, или даже карими. Худощавой и склонной к полноте. Более того, в некоторых источниках о ней писали как о молодой женщине, в других как о старухе. А потом автор перешел к нравственным качествам Екатерины II, и нашел еще больше противоречий.
Мне кажется странной его попытка найти для каждой черты характера Екатерины одно единственное определение. Была ли она демократом? Умницей? Образованной женщиной? Умным политиком? Женщиной, чтящей семью? Развратницей? Все ее поступки подвергаются очень суровому разбору, и мне кажется разбору совершенно бессмысленному.
Пожалуй, если бы мне пришлось подбирать характеристику Екатерине, я бы выбрала слово "изменчивость". За свою долгую и очень бурную жизнь она была очень разной, всегда быстро приспосабливалась к обстоятельствам, никогда не цеплялась за правила и нормы, легко изменялась и изменяла. Девочка пуританка, юная вольтернианка, царица-узурпаторша, императрица, сделавшая фаворитизм почти официальной должностью - это всё она, но в разное время. Невозможно найти ни одной неизменной черты, ничего нет, что не стерлось, ни исказилось бы со временем.
В рассуждениях о характере императрицы мне интереснее не Екатерина, а сам автор. Интеллигент 19 века, европеец, поляк. Его взгляд на Россию скован европейскими представлениями о правильной политической жизни и мифами о России. В России нет общества, утверждает он, и всего лишь потому что нет той, привычной ему общественной жизни, привычных ему атрибутов. Русский народ кроток, терпелив и царелюбив, уверено заявляет автор, и тут же рассказывает о непрекращающихся бунтах.
Когда же Валишевский начинает говорить о политике Екатерины II, то в нем говорит в первую очередь поляк. Он пытается быть беспристрастным, но отрешиться от боли своего народа так, как он отрешился от проблем тех же турок, с которыми воевала Екатерина у него не получается.
Да, о романах императрицы тоже будет, но к чести автора должна сказать, что он не стал поддерживать совсем уж скандальные слухи о её личной жизни. Скорее он осуждает фаворитизм как разорительный и вредный для страны институт. В Екатерине он видит не распутницу, а женщину отчаянно жаждущую любви.

Это конечно не учебник истории - очень уж небрежен автор в выборе первоисточников, очень уж смел в своих предположениях. Но исторические анекдоты, забытые тайны, бытовые детали и рассказ об отношениях людей создают атмосферу эпохи, и это захватывает.
Первая часть, жизнь Екатерины от рождения до коронации написана именно так - живо, интригующе, скандально. Достоверно? Вряд ли. Слишком мало точных сведений о жизни Екатерины в это время. Но все что есть, а так же слухи о происхождении Екатерины, личной жизни Елизаветы, болезнях Петра и шалостях его жены собраны и представлены читателю.
Екатерина взошла на престол - и вот оно, раздолье для историка, почти каждый шаг её зафиксирован, свидетелей ее успеха много...
Но тут мой забавный сплетник Казимир Феликсович ударился в философию, и решил не много не мало рассказать какой была Екатерина, дать ей краткую и исчерпывающую характеристику. Для этого Валишевский взял множество свидетельств современников и исходя из них рассказал, что...Она была царственно высокой. Но возможно небольшого роста. С голубыми глазами. А может синими, или даже карими. Худощавой и склонной к полноте. Более того, в некоторых источниках о ней писали как о молодой женщине, в других как о старухе. А потом автор перешел к нравственным качествам Екатерины II, и нашел еще больше противоречий.
Мне кажется странной его попытка найти для каждой черты характера Екатерины одно единственное определение. Была ли она демократом? Умницей? Образованной женщиной? Умным политиком? Женщиной, чтящей семью? Развратницей? Все ее поступки подвергаются очень суровому разбору, и мне кажется разбору совершенно бессмысленному.
Пожалуй, если бы мне пришлось подбирать характеристику Екатерине, я бы выбрала слово "изменчивость". За свою долгую и очень бурную жизнь она была очень разной, всегда быстро приспосабливалась к обстоятельствам, никогда не цеплялась за правила и нормы, легко изменялась и изменяла. Девочка пуританка, юная вольтернианка, царица-узурпаторша, императрица, сделавшая фаворитизм почти официальной должностью - это всё она, но в разное время. Невозможно найти ни одной неизменной черты, ничего нет, что не стерлось, ни исказилось бы со временем.
В рассуждениях о характере императрицы мне интереснее не Екатерина, а сам автор. Интеллигент 19 века, европеец, поляк. Его взгляд на Россию скован европейскими представлениями о правильной политической жизни и мифами о России. В России нет общества, утверждает он, и всего лишь потому что нет той, привычной ему общественной жизни, привычных ему атрибутов. Русский народ кроток, терпелив и царелюбив, уверено заявляет автор, и тут же рассказывает о непрекращающихся бунтах.
Когда же Валишевский начинает говорить о политике Екатерины II, то в нем говорит в первую очередь поляк. Он пытается быть беспристрастным, но отрешиться от боли своего народа так, как он отрешился от проблем тех же турок, с которыми воевала Екатерина у него не получается.
Да, о романах императрицы тоже будет, но к чести автора должна сказать, что он не стал поддерживать совсем уж скандальные слухи о её личной жизни. Скорее он осуждает фаворитизм как разорительный и вредный для страны институт. В Екатерине он видит не распутницу, а женщину отчаянно жаждущую любви.

Польский историк, писатель и публицист в 19-20 веках написал серию романов, объединенных под названием "Происхождение современной России". Десять романов этой серии охватывают период от правления Ивана Грозного до царствования Александра I. Цикл меня заинтересовал и я думала, что постепенно познакомлюсь со всеми его книгами, так как люблю историю. Но теперь, по завершении первой, я даже и не знаю, стоит ли продолжать. Дело в том, что это даже нельзя назвать нон-фикшн, это сплетни, слухи, анекдоты того периода плюс домыслы автора. Ему бы писать романы а-ля Дюма, ввести в книгу ряд собственных персонажей и отправлять их в самый вихрь приключений на фоне исторических событий. Кстати, именно так поступила Нина Соротокина, поведав широкой публике о приключениях гардемаринов, а так как я их постоянно перечитывала и чуть ли не наизусть знала в детстве, то оказалось что все дворцовые интриги при дворе Елизаветы Петровны мне были уже известны. Я даже расстроилась, так как мало чего нового узнала именно об императрице и ее правлении. Крупицы нового мне попадались о каких-то посторонних людях, например, о французском после - маркизе де ла Шетарди, причем тоже больше похожие на грязные сплетни о его матери. А я ведь выбрала книгу о Елизавете Петровне, так как считала, что именно этот период знаю меньше остальных.

Не стоит забывать и то, что автор при написании всех романов жил во Франции и писал на французском языке для французов. Считаю, что именно с этим связано постоянное принижение всего русского. Только и читаешь: у Елизаветы не было, знаний и уменья, воспитания не получила, писала с ошибками, ленива, безобразно толстая, расплывшаяся с коротким толстым и приплюснутым носом.

приходилось бороться с непобедимой ленью Елизаветы. Физически похожая на отца, дочь Петра Великого умом ближе подходила к матери, некультурной лифляндской крестьянке. Читать ей было скучно, а писать чистое мучение.

Она не оставила мемуаров. Ее переписка? Она состоит из нескольких ничтожных записок, где неправильность правописания соперничает с бедностью мысли.

Елизавета не любила ни читать, ни учиться. Она заполняла время верховой ездой, охотой, греблей и уходом за своей несомненной, хотя и не очень тонкой красотой.

К тому же новое воспитание на европейский лад не требовало больших знаний. Будучи очень поверхностным, оно ограничивалось изучением языков. Елизавета хорошо говорила по-французски, недурно по-немецки и, запомнив еще несколько слов по-итальянски и на английском языке, входившем тогда в моду, слыла очень образованной.

она могла бы сойти за образованную женщину и не в одной России, сохраняя, однако, при этом и специфически русские черты.

она умерла, убежденная в том, что можно доехать до Англии, не переезжая моря.

Все сплетни, что нашел автор в дневниках и личных переписках, брызжущих ядом недоброжелателей, он включил в свой роман. Плюс добавил от себя. Бывает он пишет, что личная переписка между послами так и не была рассекречена, но позвольте мне рассказать вам, как все происходило. Или фраза: "Она загорелась ненавистью и гневом, и у нее помутилось в глазах от жажды крови" и ей подобные разве возможны в документальном произведении, а не в художественном? Так и хочется спросить таких ясновидцев, ты лично в ее голове сидел и знаешь, как там было дело?

Достается не только Елизавете, почему-то, по мнению автора, непрерывно завидующей более царственной и безупречной Марии-Терезии, а всей России, отстающей в умственном и нравственном развитии на сто лет от Западной Европы. Весь двор погряз и чахнет в византийской трясине, являя собой много роскоши, но мало вкуса, силится подражать западным образцам, но разумеется не дотягивает. Петербургские и загородные дворцы напоминают автору палатки Золотой Орды. Не забудет он упомянуть о варварском распутстве и шутовстве Петра Великого; и о прудах, в которых Иван Грозный топил свои жертвы. Подробно и со смаком о фаворитах Елизаветы, и даже о ее мужьях и детях, факт существования которых почти с достоверностью доказан. Как вообще можно писать: "почти с достоверностью доказан". Факт либо доказан, либо нет, и следовательно является сплетней. Но автора это нисколько не смущает, подобные формулировки у него встречаются по всему тексту. Всё это точно так и было, об этом все знают, только прямых свидетелей нет. И при всем этом автор заверяет читателя, что занят исключительно историческими изысканиями и даже приблизился к идеалу беспристрастия в своей работе.

Польский историк, писатель и публицист в 19-20 веках написал серию романов, объединенных под названием "Происхождение современной России". Десять романов этой серии охватывают период от правления Ивана Грозного до царствования Александра I. Цикл меня заинтересовал и я думала, что постепенно познакомлюсь со всеми его книгами, так как люблю историю. Но теперь, по завершении первой, я даже и не знаю, стоит ли продолжать. Дело в том, что это даже нельзя назвать нон-фикшн, это сплетни, слухи, анекдоты того периода плюс домыслы автора. Ему бы писать романы а-ля Дюма, ввести в книгу ряд собственных персонажей и отправлять их в самый вихрь приключений на фоне исторических событий. Кстати, именно так поступила Нина Соротокина, поведав широкой публике о приключениях гардемаринов, а так как я их постоянно перечитывала и чуть ли не наизусть знала в детстве, то оказалось что все дворцовые интриги при дворе Елизаветы Петровны мне были уже известны. Я даже расстроилась, так как мало чего нового узнала именно об императрице и ее правлении. Крупицы нового мне попадались о каких-то посторонних людях, например, о французском после - маркизе де ла Шетарди, причем тоже больше похожие на грязные сплетни о его матери. А я ведь выбрала книгу о Елизавете Петровне, так как считала, что именно этот период знаю меньше остальных.

Не стоит забывать и то, что автор при написании всех романов жил во Франции и писал на французском языке для французов. Считаю, что именно с этим связано постоянное принижение всего русского. Только и читаешь: у Елизаветы не было, знаний и уменья, воспитания не получила, писала с ошибками, ленива, безобразно толстая, расплывшаяся с коротким толстым и приплюснутым носом.

приходилось бороться с непобедимой ленью Елизаветы. Физически похожая на отца, дочь Петра Великого умом ближе подходила к матери, некультурной лифляндской крестьянке. Читать ей было скучно, а писать чистое мучение.

Она не оставила мемуаров. Ее переписка? Она состоит из нескольких ничтожных записок, где неправильность правописания соперничает с бедностью мысли.

Елизавета не любила ни читать, ни учиться. Она заполняла время верховой ездой, охотой, греблей и уходом за своей несомненной, хотя и не очень тонкой красотой.

К тому же новое воспитание на европейский лад не требовало больших знаний. Будучи очень поверхностным, оно ограничивалось изучением языков. Елизавета хорошо говорила по-французски, недурно по-немецки и, запомнив еще несколько слов по-итальянски и на английском языке, входившем тогда в моду, слыла очень образованной.

она могла бы сойти за образованную женщину и не в одной России, сохраняя, однако, при этом и специфически русские черты.

она умерла, убежденная в том, что можно доехать до Англии, не переезжая моря.

Все сплетни, что нашел автор в дневниках и личных переписках, брызжущих ядом недоброжелателей, он включил в свой роман. Плюс добавил от себя. Бывает он пишет, что личная переписка между послами так и не была рассекречена, но позвольте мне рассказать вам, как все происходило. Или фраза: "Она загорелась ненавистью и гневом, и у нее помутилось в глазах от жажды крови" и ей подобные разве возможны в документальном произведении, а не в художественном? Так и хочется спросить таких ясновидцев, ты лично в ее голове сидел и знаешь, как там было дело?

Достается не только Елизавете, почему-то, по мнению автора, непрерывно завидующей более царственной и безупречной Марии-Терезии, а всей России, отстающей в умственном и нравственном развитии на сто лет от Западной Европы. Весь двор погряз и чахнет в византийской трясине, являя собой много роскоши, но мало вкуса, силится подражать западным образцам, но разумеется не дотягивает. Петербургские и загородные дворцы напоминают автору палатки Золотой Орды. Не забудет он упомянуть о варварском распутстве и шутовстве Петра Великого; и о прудах, в которых Иван Грозный топил свои жертвы. Подробно и со смаком о фаворитах Елизаветы, и даже о ее мужьях и детях, факт существования которых почти с достоверностью доказан. Как вообще можно писать: "почти с достоверностью доказан". Факт либо доказан, либо нет, и следовательно является сплетней. Но автора это нисколько не смущает, подобные формулировки у него встречаются по всему тексту. Всё это точно так и было, об этом все знают, только прямых свидетелей нет. И при всем этом автор заверяет читателя, что занят исключительно историческими изысканиями и даже приблизился к идеалу беспристрастия в своей работе.

Казимир Валишевский - поляк, который жил и работал во Франции, но писал о России. Его романы о придворной жизни династии Романовых в конце ХIХ века пользовались огромной популярностью у французов, книги расходились большими тиражами, а в самой России о писателе узнали позже, после 1905 года. Царь Николай II был почитателем Валишевского, однако многие историки и тогда и позже обвиняли автора в том, что он не пользуется истинными фактами, что его произведения изобилуют слухами и легендами, салонными анекдотами, что он многое приукрашивает, делает ошибочные выводы. Сам же писатель в Предисловии к данному изданию дает понять, что весь сюжет основан исключительно на реальных событиях, а легенды он использовал лишь для того, чтобы воссоздать картину описываемого в книге периода.

Сложно сказать кому писатели - историки и околоистроки, исследовавшие царский дом Романовых уделяли еще столько внимания, сколько Екатерине II ( только если Петру I и возможно Николаю II), натуре сложной и противоречивой. Она вышла из небольшого немецкого княжеского рода и была предназначена в жены мелкому князю, а стала русской императрицей, вошедшей в историю, как Великая. Если вы думаете, что после прочтения удастся понять "трепетную душу" главной героини, то навряд ли. Описывая внешность или же характер царицы, автор прибегает к воспоминаниям современников, а здесь, как известно "сколько людей, столько мнений".

Окружение, а под ним понимаются , как друзья, так и недруги, не только по-разному описывали добродетели и недостатки Екатерины, но и ее внешность. Льстецы видели ее высокой и статной, сравнивали с Клеопатрой. Понятное дело, что эталоны красоты с той поры претерпели огромные изменения, но до нас дошли портреты царицы и мы сами можем судить насколько такое сравнение верно. С остальным дело обстоит сложнее, автор мечется, то признавая императрицу дамой недалекой, то вдруг приходит к выводу, что она обладала философским мышлением, гибкостью и практичным умом. То Валишевский описывает правительницу, как мать родную для своего народа, рассказывает, насколько ее почитали простые люди, а немногим далее пишет о жестоких наказаниях, которые применялись к крепостным, полнейшем бесправии народа. То он считает, что одним из главнейших достижений императрицы стало то, что ей удалось стать русской по складу чувств и мыслей, то подчеркивает, что германское происхождение постоянно давало о себе знать. Или вот, например

Ей, нравилось- или она делала вид, что ей нравится- общество писателей, ученых, художников. Она любила- или думала, что любит-книги, произведения живописи, ваяния, архитектуры

Подобный подход ко всему, характеру Екатерины, ее познаниям в науках, искусстве, политике, отношению к религии, окружению, родным. Сложилось мнение, что автор сам запутался, рассказывая о своей героине и не совсем понятно по какому принципу он называет воспоминания одних "сущими бреднями", а других "беспристрастными".

Первая часть романа, повествующая о рождении и младых годах Екатерины построена линейно, события развиваются последовательно, хотя не без «забегания вперед». Вторая и последующие разделены на темы и рассказывают о периоде правления Екатерины Великой. Здесь уже начинается перепрыгивание по датам, что вносит своего рода сумбур для тех, кто, как и я) любит, когда все по полочкам.

Казимиру Валишевскому удалось охватить практически все стороны жизни императрицы. Скучно было бы читать только о внешней и внутренней политике, проводимой тогда в стране, о Екатерине-правительнице, чтобы книга пошла в народ, требуется сдобрить ее сценами из личной жизни государыни-матушки. Тема фаворитизма ненавязчиво звучит в каждой главе, но не как сплошная оргия, без "выпячивания" и "смакования" подробностей, сдобренных слухами, которые сопровождали личную жизнь Екатерины II, как оказалось, еще до ее рождения)

В целом довольно неплохо, стоит отдать должное автору за огромную работу по изучению архивных документов, но есть сомнение, что еще раз вернусь к творчеству Казимира Валишевского.

Казимир Валишевский - поляк, который жил и работал во Франции, но писал о России. Его романы о придворной жизни династии Романовых в конце ХIХ века пользовались огромной популярностью у французов, книги расходились большими тиражами, а в самой России о писателе узнали позже, после 1905 года. Царь Николай II был почитателем Валишевского, однако многие историки и тогда и позже обвиняли автора в том, что он не пользуется истинными фактами, что его произведения изобилуют слухами и легендами, салонными анекдотами, что он многое приукрашивает, делает ошибочные выводы. Сам же писатель в Предисловии к данному изданию дает понять, что весь сюжет основан исключительно на реальных событиях, а легенды он использовал лишь для того, чтобы воссоздать картину описываемого в книге периода.

Сложно сказать кому писатели - историки и околоистроки, исследовавшие царский дом Романовых уделяли еще столько внимания, сколько Екатерине II ( только если Петру I и возможно Николаю II), натуре сложной и противоречивой. Она вышла из небольшого немецкого княжеского рода и была предназначена в жены мелкому князю, а стала русской императрицей, вошедшей в историю, как Великая. Если вы думаете, что после прочтения удастся понять "трепетную душу" главной героини, то навряд ли. Описывая внешность или же характер царицы, автор прибегает к воспоминаниям современников, а здесь, как известно "сколько людей, столько мнений".

Окружение, а под ним понимаются , как друзья, так и недруги, не только по-разному описывали добродетели и недостатки Екатерины, но и ее внешность. Льстецы видели ее высокой и статной, сравнивали с Клеопатрой. Понятное дело, что эталоны красоты с той поры претерпели огромные изменения, но до нас дошли портреты царицы и мы сами можем судить насколько такое сравнение верно. С остальным дело обстоит сложнее, автор мечется, то признавая императрицу дамой недалекой, то вдруг приходит к выводу, что она обладала философским мышлением, гибкостью и практичным умом. То Валишевский описывает правительницу, как мать родную для своего народа, рассказывает, насколько ее почитали простые люди, а немногим далее пишет о жестоких наказаниях, которые применялись к крепостным, полнейшем бесправии народа. То он считает, что одним из главнейших достижений императрицы стало то, что ей удалось стать русской по складу чувств и мыслей, то подчеркивает, что германское происхождение постоянно давало о себе знать. Или вот, например

Ей, нравилось- или она делала вид, что ей нравится- общество писателей, ученых, художников. Она любила- или думала, что любит-книги, произведения живописи, ваяния, архитектуры

Подобный подход ко всему, характеру Екатерины, ее познаниям в науках, искусстве, политике, отношению к религии, окружению, родным. Сложилось мнение, что автор сам запутался, рассказывая о своей героине и не совсем понятно по какому принципу он называет воспоминания одних "сущими бреднями", а других "беспристрастными".

Первая часть романа, повествующая о рождении и младых годах Екатерины построена линейно, события развиваются последовательно, хотя не без «забегания вперед». Вторая и последующие разделены на темы и рассказывают о периоде правления Екатерины Великой. Здесь уже начинается перепрыгивание по датам, что вносит своего рода сумбур для тех, кто, как и я) любит, когда все по полочкам.

Казимиру Валишевскому удалось охватить практически все стороны жизни императрицы. Скучно было бы читать только о внешней и внутренней политике, проводимой тогда в стране, о Екатерине-правительнице, чтобы книга пошла в народ, требуется сдобрить ее сценами из личной жизни государыни-матушки. Тема фаворитизма ненавязчиво звучит в каждой главе, но не как сплошная оргия, без "выпячивания" и "смакования" подробностей, сдобренных слухами, которые сопровождали личную жизнь Екатерины II, как оказалось, еще до ее рождения)

В целом довольно неплохо, стоит отдать должное автору за огромную работу по изучению архивных документов, но есть сомнение, что еще раз вернусь к творчеству Казимира Валишевского.

Поистине, труд историка непостижим обывателю. Книга Казимира Валишевского про Павла первого получилась толще, чем издание того же автора про Петра первого. Хотя, казалось бы, эти две личности совершенно несопоставимы: Петр первый, тиран и диктатор, сделавший больший путь к величию России, чем все его преемники, и Павел первый, сумасброд, запомнившийся за четыре года своего царствования современникам своей исключительной
Историк Николай Павленко назвал Валишевкого бульварным писателем. Не стану здесь разводить дискуссию на эту тему, замечу лишь, что это уже вторая его книга, прочитав которую я сделал вывод – большего уже не напишешь, а историческая достоверность подтверждена другими источниками, которые я также изучал. В общем, получилась всесторонняя биография человека, где до мельчайшей подробности разобраны практически все его существенные (а иногда и мелочные) дела, а также история России этого времени.
Отдельно разбирается тема – был ли все-таки Павел сумасшедшим, как это было принято когда-то считать. И делает вывод – нет, сумасшествия в нем не было. Павел был просто человеком подозрительным, жестоким, вспыльчивым, необдуманным, недальновидным… список можно продолжать. Но именно это его и привело к трагическому концу – он, как шутили придворные в 1801 году, умер от апоплексического удара табакеркой в висок.

Поистине, труд историка непостижим обывателю. Книга Казимира Валишевского про Павла первого получилась толще, чем издание того же автора про Петра первого. Хотя, казалось бы, эти две личности совершенно несопоставимы: Петр первый, тиран и диктатор, сделавший больший путь к величию России, чем все его преемники, и Павел первый, сумасброд, запомнившийся за четыре года своего царствования современникам своей исключительной
Историк Николай Павленко назвал Валишевкого бульварным писателем. Не стану здесь разводить дискуссию на эту тему, замечу лишь, что это уже вторая его книга, прочитав которую я сделал вывод – большего уже не напишешь, а историческая достоверность подтверждена другими источниками, которые я также изучал. В общем, получилась всесторонняя биография человека, где до мельчайшей подробности разобраны практически все его существенные (а иногда и мелочные) дела, а также история России этого времени.
Отдельно разбирается тема – был ли все-таки Павел сумасшедшим, как это было принято когда-то считать. И делает вывод – нет, сумасшествия в нем не было. Павел был просто человеком подозрительным, жестоким, вспыльчивым, необдуманным, недальновидным… список можно продолжать. Но именно это его и привело к трагическому концу – он, как шутили придворные в 1801 году, умер от апоплексического удара табакеркой в висок.

Сочинение польско-французского автора.
На этом можно было бы и закончить рецензию, но местная администрация требует прикладывать чуть больше усилий.
Справедливости ради надо отдать должное автору: работа была проведена огромная, плод многолетних трудов в архивах многих стран и даже сделаны попытки быть объективным в сравнениях с европейскими странами.
Первая треть книги посвящена описанию политической, экономической, культурной жизни на Руси XVI века. Причем автор пытается все три определения брать в кавычки, считая Русь милитаристской, неграмотной и замерзшей страной. Выводы такие вполне объяснимы происхождением автора и развитием исторической науки в начале XX века - те же берестяные грамоты автору были неведомы. Много говорится о заимствованиях в культуре, религии, науке, пеняется русскому люду за привычку не восставать от угнетения, а сбегать подальше, совершенно не принимая во внимание особенность русской стороны - места-то полно, не то что в перенаселенной Европе (пилигримы отцы-основатели США и евреи в советском ОВИРе точно бы не поняли мысли Валишевского).
В таком же духе повествуется биография царя Ивана и деяния ближайшего окружения. При описании Ливонских войн большое место уделено Стефану Баторию, от чего приходилось с недоумением поглядывать на обложку: а чью биографию я читаю?
В целом читается легко, как роман, к коему жанру и стоило бы отнести это произведение. Читать стоит, но вооружившись скепсисом и более современными исследованиями. Ссылаться в умных спорах не стоит точно. Прочитав - вы покажете свой широкий кругозор, не цитируя направо и налево - проявите глубокий ум.