– Вот ещё! – фыркнула девочка, – Я взяла еду для себя. У меня её не так уж и много. И в Кокташ мы сегодня возвращаться не будем. Думаю, мы не успеем подняться к вершине до темноты. Придётся ночевать в лесу.

У Ялата глаза округлились:

– Ночевать в лесу? Но мы же замёрзнем! Или нас съедят волки!

– Какие волки? – раздражённо отмахнулась от Ялата Оксана, – тут они не водятся. И ночью в палатке будет не так уж и холодно. Я взяла электрогрелку для спальника. Батареек на пару ночей хватит, если не использовать её постоянно.

– Но я-то никаких электрогреек не брал! Я замёрзну или заболею.

– Сцепим наши спальники, – пожала плечами Оксана.

– Как это – сцепим? – удивился Ялат.

– Легко. Спальники между собой молниями скрепляются и получается большой двойной спальник.

– Погоди. Это получается… – Ялат покраснел и опустил взгляд на сугроб, – Получается, мы будем спать вместе? В одном спальнике?

– Точнее, в двух спальниках, – усмехнулась Оксана, – И нечего тут краснеть. Всё равно мы будем спать в куртках и штанах, не переживай.

И девочка подмигнула Ялату. Ялат окончательно смутился. Ему как-то не приходило в голову, что можно спать в куртках и штанах. До этого дня он такое не практиковал.

– Тебе не кажется, что нам уже пора ехать дальше? – спросил Ялат, всё ещё не глядя на Оксану.

– Да, пора собираться. Скоро будет темнеть. Судя по навигатору, прямо перед нами лежит река Белая, только она замёрзла. Можно подняться по ней к Белостану, но, думаю, мы не поедем туда. Нам нужно к Синей горе пробиваться. Подняться к Синей можно либо по Каменке, либо по Звенящей. Сигнал бедствия пришёл со склонов Синей, но откуда точно мы не знаем. Судя по тому, что Игорь Александрович не мог определить, на северном или на южном склоне Синей был вертолёт в момент ЧП, нам нужно искать его где-то в привершинной части горы. Думаю, мы поднимемся по Каменке – мимо неё точно не промахнёмся. Ну, что, по коням?

Ребята свернули свой бивуак, Оксана завела снегоход, и они покатились дальше по ухабам, петляя между деревьев и зарослей карликовой берёзки, достигающей здесь высоты трёх-четырёх метров. Вскоре им повезло наткнуться на просеку, проложенную в лесу, эта просека и вывела их к Каменке.

Река замёрзла и покрылась пухлым слоем снега. Оксана повернула снегоход налево, в сторону невидимой за пургой Синей горы. Снегоход запрыгал по замёрзшим порогам. Оксана петляла между валунами, от напряжения у неё онемели руки. Каменка не зря носила такое название – её русло было выточено в скалах, кое-где река образовывала узкие каньоны, заваленные валунами. Оксана где-то штурмовала такие каменные завалы напрямик, хорошенько разгоняя снегоход, но иногда приходилось искать альтернативные пути – тогда Оксана сдавала назад, выезжала на склон долины реки и там петляла среди лиственниц и кустов карликовой берёзы. Ветки хлестали по пуховикам, дважды Оксана ощутимо получила веткой по шлему. Прошёл час, а может быть и больше – в белом безмолвии метели было сложно ориентироваться во времени. Начинало темнеть, а ребята всё ещё были далеки от своей цели. Оксана хотела добраться до ледника, расположенного в верховьях Каменки, и там заночевать. Впрочем, останавливаться на ночлег в лесу самостоятельно им не пришлось. Оксана как раз брала очередное препятствие, возникшее на пути снегохода. Снегоход взревел, запрыгнул на обледенелый валун, но за ним располагался ещё один крупный камень. Оксана резко дёрнула руль в сторону, снегоход заскочил на камень боком, а затем завалился вправо. Оксана взвизгнула, подпрыгнула и приземлилась на ноги метрах в двух от опрокинувшегося железного коня. Ялат был менее проворен, так что его основательно приложило об камни, но три слоя одежды спасли его от каких-либо травм.

– Кажется, ночевать мы будем тут, – озвучила очевидное Оксана, – давай только повыше поднимемся, вон к тем лиственницам. Там должно быть потише, и дров будет в достатке.

– Ты только что нас чуть было не убила! – закричал Ялат, – Я мог покалечиться!

– Ну, не покалечился же, – пожала плечами Оксана, – Давай разгружать снегоход. Достань из багажника сумку, а я, так уж и быть, возьму свой рюкзак.

– Ты глухая что ли?! Ты меня только что чуть не убила!

– Ялат, я понимаю твои чувства, – ухмыльнулась девочка, – Но прекрати уже орать. Ну, опрокинулись, с кем не бывает?! Это горы. В горах всякое может случиться. Просто привыкни к мысли, что в любой момент горы могут тебя прикончить. И поверь, после этого тебе станет гораздо легче переносить любые трудности. Так ты возьмёшь сумку?

Ялат в сердцах пнул осколок льда, отбил ногу, и молча вытащил сумку из лежащего на боку снегохода. Оксана тем временем вскинула рюкзак на плечи и потащилась вверх по склону к видневшейся сквозь метель группе деревьев. Оказавшись на месте, ребята всё так же молча разбили лагерь – поставили палатку, развели костёр, вскипятили воду и поужинали. Остатки кипячёной воды Оксана слила в полторашку из-под кваса.

– Это ещё зачем? – удивился Ялат.

– Это грелка, – пояснила Оксана, – закутаем её в полотенце и засунем в спальник – теплее засыпать будет.

На окрестности опустилась непроглядная темень, так что ребята забились в палатку, сцепили спальники, подключили Оксанину электрогрелку, и попытались заснуть. Вымотанные после трудного пути до изнеможения, дети заснули почти мгновенно, несмотря на зловещее завывание вьюги в лесу, несмотря на холод и опасности, подстерегающие их впереди.

Проснулась Оксана в темноте. Зубы стучали от холода. Рядом свернувшись клубочком дрожал Ялат.

– Сколько времени? – спросила Оксана.

– По моим часам сейчас пять часов и семь минут, – ответил Ялат, глядя на светящийся циферблат наручных часов.

– Я замёрзла до костей. Надо выбираться отсюда и разводить костёр.

– Мне кажется, снаружи ещё холоднее, чем здесь. Выбираться из спальника мне не хотелось бы.

– Ну и оставайся здесь! Чем дольше будешь лежать тут, тем сильнее замёрзнешь.

Оксана с трудом выпуталась из спальника, стараясь не касаться обледенелых стенок палатки, натянула на себя верхнюю одежду и обувь, поморщилась от холода, вцепившегося в ноги – за ночь сапоги задубели, – и выбралась наружу. Небо немного посветлело – где-то там, за тучами вставало солнце, но здесь, в лесу, было темно и ветрено. Девочка собрала топливо для костра, потом захлопала себя по карманам в поисках спичек. Спички не обнаружились.

– Ялат, – крикнула она сквозь тент палатки, – поищи там спички или зажигалку. Кажется, я их в кармашек слева от входа положила.

Ялат недовольно запыхтел, зашуршал спальником, завозился с обувью. Потом стал шарить по палатке. Оксана подняла воротник и потопывала ногами, пытаясь хоть чуть-чуть согреться.

– Кажется, я нашёл, – отозвался из палатки Ялат.

И тут же послышался треск вспыхнувшей зажигалки.

– Не играй с огнём в палатке! – рявкнула Оксана.

И в эту же секунду по тенту палатки скользнул синий огонёк, в одно мгновение охвативший всю палатку. Ялат закричал, вырвался из огненного шатра и побежал куда-то в лес – на нём полыхала куртка. На ходу он сбросил тлеющую шапку. Оксана завизжала, отпрыгнула в сторону и с ужасом уставилась на огненный шар, образовавшийся на месте их палатки. Горели спальники, горели рюкзаки, а в них горели одежда, сухое горючее и весь запас спичек. Ялат, сделав круг по лесу снова прибежал обратно. Его крики вывели Оксану из ступора.

– Падай в снег! – закричала она Ялату, – Падай в снег!

Но Ялат от ужаса и боли уже не соображал, и продолжал с воплями скакать по сугробам. Оксана выругалась и побежала за ним. Догнала она его быстро, прыгнула, повалила Ялата в снег, попыталась стащить с него одежду, но куртка его была наглухо застёгнута. Пока девочка возилась с замком, загорелись рукава её пуховика. Оксана сунула руки в снег, сбила пламя, и принялась закидывать снегом Ялата. Пламя быстро угасло, и Ялат затих. Он смотрел в небо широко распахнутыми глазами и тяжело дышал. Оксана плюхнулась рядом. От ребят валил дым. В паре десятков шагов от них догорала палатка.

– Можно сделать снежного ангела, – прохрипел Ялат, – нужно вот так пошевелить руками.

И он задвигал раскинутыми руками вверх и вниз. То, что осталось от его одежды недовольно зашипело.

– Мы только что чуть не стали огненными ангелами, – пробурчала Оксана, – и имеем все шансы стать замороженными ангелами, если сейчас же не придумаем, как нам добраться до Кокташа без одежды. Если доберёмся туда живыми, я тебя убью.

– Договорились, – покладисто согласился Ялат, – Но в своё оправдание я всё-таки скажу, что я не думал, что палатки так хорошо горят. В будущем я это учту.

– Боюсь, у нас мало шансов на будущее. Вставай, пока совсем не закоченел. Ты сильно обгорел?

– Не знаю, – Ялат сел и принялся обшаривать себя, – Спина горит. И руки. И щека.

Оксана тоже села и принялась оценивать ущерб. У Ялата верхняя одежда выгорела почти полностью – и куртка, и штаны были со сквозными дырами. Кое-где прогорел даже свитер Ялата, и из-под него выглядывала розовая кожа мальчишки. Относительно целыми остались его сапоги. Шапка тлела в сугробе. У Оксаны сгорели только перчатки и рукава куртки. Повезло ещё, что куртки МЧС были сделаны не из пуха – тогда Ялат заживо сгорел бы за доли секунды. Вся одежда была мокрая, хоть отжимай. Она, конечно, приятно холодила ожоги, но долго находиться на морозе в такой одежде было нельзя.

– Надо как-то обсохнуть, – озвучила свои мысли Оксана. – Давай сюда свою куртку.

Ялат снял то, что осталось от куртки, и побрёл вслед за Оксаной к костру, продолжавшему полыхать на месте палатки. Ребята грелись и обсыхали. Оксана беззвучно плакала – сгорали её любимые походные вещи – оранжевая кофта, синие штаны, кружка, сотовый телефон… Половина Оксаниной жизни горела сейчас разноцветным пламенем. Запоздалые сожаления захлестнули её – зачем? Ну, зачем она взяла с собой этого недотёпу Ялата?! Ехала бы одна, и ничего такого не случилось бы.

Оксана украдкой посмотрела на Ялата. Тот сидел на корточках. Под ногами у него была лужа из растаявшего снега. Весь в саже. С каким-то отстранённым выражением на лице.

– Ты о чём думаешь? – спросила Оксана.

Ялат печально выдохнул.

– О себе, – Ялат потрогал свой красный нос, – И о том, что нам очень далеко до Кокташа. И зачем я только поехал с тобой? По тебе же сразу было видно, что ты ненормальная.

– Я-то нормальная, – обиделась Оксана, – Это некоторые неприспособленные к жизни лентяи решили добавить нашей поездке экстрима.

– Это ты неприспособленная к жизни! В моей жизни есть всё, я что хотел – то и получал, а ты? Выклянчивала у своего папочки на день рождения дешёвенький смартфончик!

Оксана покачала головой.

– Это не в твоей жизни было всё. Было всё у твоего отца. Это он проплачивал твои капризы и твою жизнь. А сам-то ты что из себя представляешь? В чём силён?

– Я, между прочим, победитель олимпиады по физике!

– Да-да, победитель олимпиады по физике, который не знает, что будет, если в палатке зажечь огонь, – фыркнула Оксана, – Ладно, не злись. Нам нужно идти к снегоходу. Попробуем его перевернуть на гусеницу. Есть идеи, как это сделать?

Ялат задумчиво покачал головой.

– Я не уверен, что моя идея сработает на практике, но попробуем её осуществить.

Снегоход ребята перевернули довольно быстро, используя рычаг. Кое-как завели машину. Из багажного отсека достали туристический коврик, который не стали забирать с собой в палатку вчера. Этим ковриком они обмотались, чтобы ветер не так сильно продувал их потрёпанную одежду. Ялат отдал свои перчатки Оксане, а сам сунул руки в карманы её кутки, и они поехали в обратный путь.¶

Назад ехать оказалось сложнее – снегоход разгонялся на крутых склонах, и так и норовил спрыгнуть с какого-нибудь валуна, завалиться на бок, или застрять между обледеневшими глыбами. Оксана не чувствовала от холода и усталости ни рук, ни ног, ехала на автомате. В ушах шумело. До переправы оставалось совсем чуть-чуть, когда снегоход вдруг чихнул, мелко задрожал, и метров через сто вовсе замер.

– Что случилось?

Ялат с трудом слез со снегохода, кутаясь в коврик.

– Кажется, топливо закончилось, – озадаченно почесала в затылке Оксана, осматривая приборную доску, – Я как-то не обратила внимания, сколько у нас его оставалось…

– Изумительно! – возопил Ялат, – То есть, мы застряли посреди леса без одежды, без еды и без бензина!

– Примерно так. Добавь, что мы без спичек, и до ближайшего человеческого селения два дня пути… У тебя телефон с собой?

Ялат по привычке похлопал себя по карманам обгорелой куртки, потом вздохнул.

– Предполагаю, что нет. Я достал его перед тем, как лёг спать, и положил в спальник. Боюсь, телефон разделил участь спальника и всего остального нашего имущества.

Оксана с трудом проглотила подступивший к горлу ком страха. Ситуация и впрямь казалась безвыходной.

– Что будем делать? – спросил Ялат, потопывая по снегу чунями.

– Будем прорываться к Кокташу, – пожала плечами Оксана, – если будем идти без остановки, часов через десять доберёмся до человеческого жилья, если с пути не собьёмся.

Дети обшарили весь снегоход, выудили из багажника небольшую ветошь, которой обычно прикрывали ветровое стекло и сиденье от снега, если снегоход приходилось оставлять без присмотра в снегопад на улице. В ветошь закуталась Оксана, Ялат плотнее завернулся в коврик, и неудачники побрели вниз по долине Каменки к переправе. Они оскальзывались, запинались, падали, но продолжали идти вперёд. Ялат пыхтел, уныло повесив голову и спрятав руки в рукава. Оксана старалась шагать равномерно и не думать о том, что будет, когда они выбьются из сил, и их окоченевшие ноги перестанут служить им.

А метель к вечеру стала словно бы стихать. Уже не так грозно свистел ветер, не так больно колол летящий снег. Серая пелена туч истончилась, порвалась, и сквозь прорехи стало видно желтовато-оранжевое предзакатное небо. Ялат остановился возле крупного валуна, привалился к нему плечом и осел в сугроб. Оксана нехотя остановилась рядом.

– П-пошли, – пробормотала она непослушными губами,– нельзя останавливаться.

Ялат даже не пошевелился. Оксана развернулась, сделала несколько шагов вперёд, прочь от Ялата – не было ни сил, ни желания поднимать его. В душе её боролись две мысли. Одна билась в голове: дойти до жилья, согреться, выжить. Вторая – нельзя бросать Ялата на верную смерть. Девочка остановилась вновь, глаза её слезились и на ресницах тут же застывали ледяные капельки. На западе сквозь прореху в облачности вдруг выглянул солнечный луч, озолотил ледяные просторы, и Оксана вдруг обнаружила, что теперь она знает, куда ей идти – далеко внизу поднимались над степью дымки от печных труб – там был Кокташ. Но до него было невероятно далеко.

«Не дойду», – мрачно поняла Оксана и повернулась назад, на запад, к замершему под камнем Ялату. Солнечный луч, запутавшийся у девочки в обледенелых ресницах вспыхнул разноцветной радугой, и, затмевая всё вокруг, перед Оксаной взмахнула крыльями радужная бабочка, сотканная из тонких переплетений лучей и радужных чешуек. А сквозь полупрозрачные крылья бабочки стал виден мчащийся прямо к Оксане огромный рыжий кот.

«Такого не бывает» – подумала Оксана и присела рядом с Ялатом, сжавшись в комок. Глаза её закрылись, и радужная бабочка потухла.