Планировалось напечатать сооружение в автономном режиме с помощью робота-принтера. Возвести стены и напечатать стёкла не составило особого труда, а вот с сетями возникли проблемы. Только уже придя работать в ЗАСЛОН в качестве инженера-космонавта, я узнал жестокую правду: напечатать кабели, трубы и воздуховоды технически невозможно – их необходимо везти с Земли. Даже если мы отправим их вместе с роботами, то мы не сможем удалённо координировать их работу, потому что нет достаточного сигнала для работы в режиме реального времени. Проект станции пришлось полностью переделывать внутри – на переделку понадобилось много лет. На Земле был построен аналог нашей станции, где методом проб и ошибок, кусок за куском, была проложена основа под внутренние коммуникации, и уже по заданному алгоритму отправлены материалы и специальный робот, соединивший коммуникации. Задача человеческого экипажа состояла лишь в доставке на станцию атомного аккумулятора и сжиженного воздуха, а также в подключении водоприлёта.

– Третий сектор, между двенадцатым и тринадцатым коробами.

– То есть, утечка внутри станции из-за повреждений наружного корпуса?

– Теоретически да. Но я не уверен.

Я тяжело вздыхаю и в спешке направляюсь к автоматическим дверям. Процесс вывода меня на улицу проходит стандартно. Скафандры мы вешаем в шлюзе в специальные капсулы, а процесс одевания сравним с одеванием в зимнее время года – не нужно только подштанники надевать, да свитер натягивать. В животе закололо – а вот это уже дурное предзнаменование, нужно быть начеку!

Включаю стабилизатор – длинная железная рука вышла из панциря и приняла позицию полной боевой готовности. Чувствую усиление ветра, что же за день сегодня такой – надо бы пристегнуться к корпусу! Я достаю подвес и прикручиваю себя вручную к страховочному тросу. Медленно! Очень медленно! Пытаюсь ускориться, но скафандр сковывает движения. Один мой знакомый трудится над созданием суперпрочного материала с усиленными теплоизоляционными свойствами, по толщине сравнимого с плотностью толстой кожаной куртки, – вернусь на Землю, обязательно поинтересуюсь, получается ли.

Меня сносит – ветер превращается в ураганный. В наушнике Инга: «Агап! Возвращайся! Ураган стихнет – вернёшься!».

Я молчу. Я представляю вдруг, что случится, и нам не хватит кислорода буквально на эти несчастные несколько часов. А может, дней? Кто его знает, сколько ушло. Сжиженный воздух поступает по воздухопроводам в распределительный бак – там преобразуется и далее попадает в воздухораспределители – те уже поставляют воздух непосредственно в жилые комнаты. Я вспоминаю 3D-модель нашей станции, которую выучил наизусть, пока мы летели на Марс. Третий сектор – я помню, он где-то рядом – направляюсь туда; ориентируюсь на внешние цифры. Инга бегает за мной и стучит в витражные окна. Стёкла печатались на 3D-принтере уже нового поколения – это я знаю точно – они прочные, но лучше не рисковать.

В месте утечки вмятина, она довольно большая – швы повредились, нужно срочно заделывать.

«Агап!!» – кричит Инга, но я её почти не слышу.

Меня болтает, как сосиску в кипящем бульоне. Я знаю, что из-за такой вмятины корпус может треснуть, и тогда нам конец! На космолёте мы не улетим – там всего шесть мест. По стандартам инструкции, в случае чрезвычайной ситуации улетает тот, кто находится на космолёте на данный момент. Большее количество людей наша техника пока не выдерживает. Переживаю, выдержит ли стабилизатор – пытаюсь приложить его как можно ближе к корпусу.

Какой ремонтный состав выбрать? Герметичный, клеевой, специальный? Нет времени думать – нажимаю на планшете режим особой ситуации и выбираю специальный состав. Не понимаю, почему никто не догадался встроить планшет в рукав скафандра?! Я успеваю дать команду – ветер срывает ремни и уносит мой пульт управления в неизвестном направлении! Класс!

– АГАП! – Инга мечется, как муха, загнанная в ловушку.

– Инга, всё поки-поки, – улыбаюсь я и показываю свободными пальцами букву «о», типа «ок». Если бы на мне не было скафандра, то мою улыбку точно разнесло бы в клочья.

Вот хорошо, что я однажды принял решение и приклеил к корпусу ручки. Такие обычные, земные – привёз с собой. Ох, как Горазд тогда орал на меня и грозился отправить обратно на Землю. Чувствую, что ураган пытается схватить моё тело и унести вслед за планшетом – хватаюсь за ручку и держусь за неё из последних сил! Как раз и испытаем клеевой состав на прочность в реальных условиях…

Не разбираясь в точности координат, я даю команду заливать вмятину и трещины рядом с ней специальным составом. Вроде как он состоит из умных бактерий, способных к регенерации. Ладно, разберёмся потом. Механическая рука послушно повторяет мои движения, только с последующей работой могут возникнуть проблемы. Вполне возможно, планшет разбит вдребезги, даже если нам удастся его найти. Вот говорил же я, что нужен дубликат внутри станции, лучше встроенный, мало ли…

– Мы не можем снабдить станцию двумя планшетами для управления стабилизатором – это дорого! – перед глазами возник последний разговор с Главным Управляющим Проекта «Марс» – нашим заказчиком.

– Как так?! Вы мне даёте гарантию, что планшет не разобьётся?

– Тебе для чего ремни на чехле? Привязывай покрепче! Надо беречь оборудование, а не разбрасывать его направо и налево! – он нервно ходил по своему кабинету туда-сюда.

Надо отметить, один телевизор, стоящий по центру, стоил как десять наших планшетов. Можно было бы приобрести телевизор попроще и снабдить экспедицию запасным планшетом.

– Да я бы с удовольствием! – управляющий стучал себя по груди. Выглядело не слишком убедительно.

– Мы же не в соседнее село едем на дискотеку, а на Марс, всё-таки, летим! Я не смогу пойти сходить на радиорынок и приобрести аналог!

– А ты смоги! Короче, Агап! Пожалуйста! Бюджет ограничен! У нас мировой финансовый кризис!

– Очередной, – усмехнулся я. – Какой уже по счёту?!

– Не ёрничай.

– Честь имею…

Меня слегка болтнуло и вырвало из плена воспоминаний. Ветер стихает – прекрасно! Возвращение на базу прошло под управлением моего внутреннего автопилота – такое впечатление, словно я всё пропустил, пока возвращался назад. Женя открывает шлюз вручную – спасибо всем тем, кто потратил деньги на свои телевизоры и оставил нас без запасного планшета по управлению внешним корпусом. Сквозь завесу сомнений начала проглядывать мысль о женином планшете – его личный гаджет. Помню, сколько воплей из-за него было – нельзя, не положено, будет утечка информации! Пришлось идти делать замечания про телевизор – после того разговора сразу получили разрешение на пронос одного личного гаджета. Может быть, нам удастся подключить его к внешней системе. Очнулся я уже в общем зале – Инга перестала трястись. Она смотрит с удивлением и интересом на то, как я обедаю. Эка невидаль!

—– Ты чего? – спрашиваю я.

– Ничего, просто. Я так испугалась, что ты погибнешь там! – она едва улыбнулась. Бледная – для Инги подобные стрессы редкость, хотя она довольно стрессоустойчивая.

– Я занимаюсь дайвингом и скалолазанием – привычное дело заделать дыру в корпусе. Особенно на Марсе!..

– Когда ты всё успеваешь? – в её глазах читается восхищение.

Я выпрямляюсь от гордости и чувствую как превращаюсь в довольного павлина.

– Горазд не вышел на связь?

– Нет. Уже темнеет, что будем делать?

– Плохо. Я схожу в космолёт и попрошу у них вездеход.

– Я снова буду переживать.

– Такая у нас работа.

Женя отправился чинить воздуховод изнутри. Я могу немного расслабиться. Прожевав наспех мармеладную еду, наливаю себе стакан воды. Вода тоже целая история! Сейчас привозят воду с Земли, но она занимает очень много места и много весит. Что-то похожее на пластиковую бутылку – водоприлёт, как мы его называем, приземляется без возможности дальнейшего пользования – только разве в пределах Марса. То есть, прилететь он может, а улететь нет. Поэтому из-за необходимости снабжать нас водой приходится мусорить.

Помню, когда до полётов я находился в поиске работы, от нечего делать написал научную статью про запасы воды в недрах Марса. Метод, по которому можно было бы найти залежи, довольно прост: по поверхности разбросано очень много небольших кратеров. Те, у которых вокруг дыры существует припухлость, наполнены органическими жидкостями или газами. Те, у которых припухлости нет, а края сильно втянуты внутрь – наполнены неорганическими металлами. Достаточно найти нужный кратер, и проблема будет решена. Горазд перед уходом сказал, что они идут изучать как раз один из этих кратеров.

Я открываю бортовой журнал и считываю координаты. Сколько было скандалов, пока я не приучил всех записывать координаты планируемых вылазок вручную в обычный бумажный журнал, который я привёз на Марс с Земли! Женя упорно доказывал, что электронные записи ничуть не хуже, а навигатор работает без сбоев. Сейчас он сидел в стороне, нахмурившись, и пытался придумать, как наладить связь. Я промолчал – не стал язвить. Есть у меня такое хорошее качество – человеку и так не по себе, зачем его лишний раз мучить. Наверное, я слишком мягкотелый, поэтому и не стал командиром экипажа.

– Инга, проверь состояние собранных образцов и продуктов. Женя, следи за стабильным состоянием наших систем, а я отправляюсь на поиски Горазда, Вани и Оли.

– Возвращайся скорее, – Инга крепко обнимает меня, и я понимаю, что чувствую к ней нечто большее, чем просто симпатию.

До космолёта идти не так далеко, но приходится прикладывать усилия. Думаю о своём роботе-пауке, которого я делал в школьные годы. Вездеход хорошая штука, но есть места, где он плохо управляем. Понадобилось примерно минут двадцать, чтобы дойти – ключи от космолёта есть у всех космонавтов. Представил, как нам выдают один ключ на всех… Нет, специалисты ЗАСЛОН не настолько глупы.

Шлюз здесь более упрощённый, но и снимать с себя одежды необходимо меньше – по правилам, внутри корабля экипаж находится в плотной поддёвке, а не в свободной форме. Я для приличия постучался и только после этого прошёл в пункт управления космолётом. Меня встретил молодой мужчина, высокого роста, со светло-русыми волосами и голубыми глазами. Его мягкие черты лица создавали большой контраст с увесистым, взрослым мужским басом.

– Командир экипажа «Металл», Вячеслав.

– Агап, старший инженер экипажа «Биология». У нас пропала связь – вторая часть экипажа на исследовании. Темнеет.

Мы, космонавты, со временем начинаем понимать друг друга без лишних слов и уточнений – очень упрощает бытовую работу, а работу в экстремальных условиях упрощает вдвойне.

– Наши тоже пропали. Я как раз собирался уточнить у вас, все ли на месте, нужна ли помощь.

– Вездеход рабочий? Наш второй сгорел.

– Да, он в рабочем состоянии.

Вячеслав приятный парень – лучше бы он был моим командиром. С Гораздом тяжелее – начались бы вопросы, почему не работает связь и никто не доложил, что будет марсотрясение, выносил бы мозг, что вылазку необходимо обсудить, и миллион других причин потянуть время. Я протянул записанные карандашом на клочке бумаги координаты и прочитал немой вопрос.

– Я недавно в ЗАСЛОН, вроде тут принято записывать вручную свои планы.

– Да?! – видно, что командир «Металла» не находит нужного ответа и предпочитает промолчать.

Серьёзно, думаю я, на дворе всего лишь середина двадцать первого века, а вы уже все настолько помешаны на технике и доверяете ей, что для вас ручные записи кажутся каракулями пещерного человека?! Я тоже молчу – я молчун – не лезу в души к другим людям, когда они этого не хотят.

Вячеслав открывает наушники, один берёт себе, другой отдаёт мне – связь по блютус не зависит от спутников.