– Ну, вот, ещё и это счастье для полноты событий. И как прикажете теперь убирать в потёмках? Может, до утра оставить? Не, засохнет, потом зубами не отскоблю. А свечек дома нет. Лезть в рюкзак за фонарём? Да ну его, неохота.

Электричество обычно не отключают, и ужины при свечах я тоже не устраиваю. А жаль, сейчас бы свечка пригодилась. Телефоном, что ли, подсветить?

Дай бог памяти, только, вспомнить, где я его оставил.

Шлёпнул мокрыми тапками по кафельному полу.

– Не, так дело не пойдёт, сейчас всю квартиру загажу. – Вынул ногу из тапки, сделал широкий шаг вперёд, стараясь переступить невидимую лужу с осколками. Стряхнул второй и, выставив перед собой руки, аккуратно двинулся на поиски телефона.

Нашарил дверной проём в гостевую комнату. Где-то там, кажется, на книжном столике, между диваном и креслом. Сделал шаг, разворот направо. За ковёр не запнуться бы.

Ещё шаг, другой. И всё же налетел на кресло, при этом больно ударив большой палец правой ноги.

– Ы-ы-ы-ы, мать твою! – взвыл, хватаясь за ушибленную ногу.

Буквально плюхнулся в кресло, баюкая повреждённую конечность. Сон как рукой сняло.

– Всё, поспал, растудыть твою в качель!

Аккуратно ощупал каждый палец.

– А-а-й-о!

Вот он – большой! Кажется, вывих. Прощупал на случай перелома.

– Выбил, собака!

Кость цела, обошлось. Ладно, сейчас вправим. Не зря же я врач. Главное, чтобы самого себя оперировать не пришлось, а вывих – это ерунда. Прорвёмся.

Хрусь!

– А-й-и-и-и ёкарный бабай! Бля-а!

Отдышался, пошевелил пальцами ноги.

– Угу, вроде нормально. Хорошо. Так, где телефон?

Пошарил руками по столику – нашёл. Нажал боковую кнопку. Семь минут пятого. Включил фонарь.

Нужное приложение, особенно сегодня.

Прихрамывая, вернулся на кухню оценить масштабы бедствия.

Ну-ус, масштабы не так уж и велики, вот только обуться надо, пока осколок не поймал.

В прихожей нашёл сланцы, в ванной взял принадлежности для уборки, вернулся на кухню и задумался.

А телефон я как, в зубах держать буду? Так утопить или разбить аппарат недолго.

– О, есть идея!

Вернулся в ванную комнату, взял небольшое зеркало, сантиметров пятнадцать в высоту, стакан. Сунул туда телефон и установил так, чтобы луч света отражался в зеркале, рассеиваясь по всей кухне. Все, теперь светло и руки свободны.

Смёл осколки, протёр пол, шкаф, стену. Вроде, чисто. Кружку жалко, недавно подарил благодарный пациент. Хорошая кружка, нравилась. Ну, теперь точно надо покурить.

А света так и нет. Наверно, что-то серьёзное.

Включил кран вымыть руки. Вода еле течёт.

– Да что за фигня: воду отключили, вот гады!

Надо хоть графин с чайником набрать, пока ещё можно. Когда там её дадут, а в магазин с утра идти из-за воды неохота.

Набрал заодно и во все кастрюли, в тазик, даже в ведро для мытья пола. Струйка совсем тонкая течёт. Пока набирал, успел два раза покурить.

На улице темень кромешная и тишина. Странная какая-то, липкая, глухая.

Хлопнул в ладоши. Не, уши в порядке. Это аномалия, видимо. Хотя нет, почему аномалия, я где-то когда-то читал, что в природе бывает такое перед рассветом, когда замирает ветер и вся живность. Наступает оглушительная тишина, но ненадолго, буквально на пару минут.

– Хм, но не в этот раз. Природа выключила звук, позабыв включить?

Пилимк!

«Критически низкий уровень заряда батареи!» – сообщил телефон.

От этого «Пилимк» я чуть с балкона не спрыгнул от неожиданности, проникшись такой мёртвой, обволакивающей тишиной.

– Как затишье перед бурей. Точно! В душе что-то шевельнулось и напряглось. Стало жутко.

Щёлкнул пальцами, выкидывая сигарету. Красный огонёк закувыркался, летя вниз, и рассыпался искорками, встретившись с асфальтом. Проводив его взглядом, поймал себя на мысли, что я один во всей вселенной, или по крайней мере в своём районе. Один живой человек… брр. Спину обдало холодом, я передёрнул плечами и зашёл в комнату.

Телефон стоял на книжном столике в стакане и мигал.

– Что мигаешь, жрать хочешь? Ну да, это тебе не хухры-мухры полтора часа фонарём светить. Отдыхай пока. – И нажал на отключение полностью.

Вдруг позвонить придётся, а батарея совсем сядет. Нехорошо.

Постоял немного, привыкая к темноте. За окном занимался рассвет. До кровати не дошёл, умостился прямо на диване, закутавшись в плед. Прохладно стало…

Уснул.

* * *

Кто первый проснулся: я, головная боль, или эта тявкающая зараза за стеной? Риторический вопрос.

– О-о-о-й, да заткните вы её уже, наконец! – закрыл уши ладонями, со стоном зарываясь головой под подушку.

Ну, что за гадкое создание! Как им самим не противно слушать её бешеное визгливое тявканье?

Натянул подушку на голову, пытаясь хоть как-то заглушить кошмарный звук.

– У-у-у-у… ещё и тошнит. Проклятье. Грибочки, блин.

Резко сорвался с дивана, буквально бегом подлетел к унитазу.

Приступ рвоты повторился ещё дважды. Головная боль усилилась. Пульсирующая, в основном, в области затылка. Накатила жуткая слабость, тело не слушалось и дрожало как в лихорадке, кишечник пылал огнём.

Трясущимися руками взял рулон туалетной бумаги, сползая по стеночке на пол. Одышка, в глазах всё плывёт. Замерил пульс.

– Ого, двести сорок! Аритмия.

Это совсем не пищевое отравление картошечкой. Тут что-то гораздо серьёзнее. Надо скорую вызывать. Добраться бы до телефона, а он у меня, как обычно, валяется неизвестно где.

Кое-как оторвал кусок туалетной бумаги от рулона и вытер лицо.

Умыться надо. Пить хочется, очень. Вот где минус одиночества: помрёшь, никто и не заметит, даже воды подать некому, как бы банально это ни звучало…

Грустно улыбнулся, закрыл глаза. Медленный вдох через нос, медленный выдох через рот.

Дыхательная гимнастика иногда инсульты предотвращает, а у меня, похоже, к тому всё и идёт. Повторил процедуру ещё пару раз. Замерил пульс.

– Хорошо. Снижается.

Теперь тихонечко, не вставая, переползаем к тазику с водой. Он как раз на ведре стоит, невысоко.

Дополз. Одной рукой держась за край ванны, чтобы не упасть, другой зачерпнул пригоршню и попытался умыться. Получилось плохо, только намочил всё, до лица вода не дошла. Ну, хоть мокрой, холодной рукой обтёрся – и то сгодится.

Повторил попытку. В этот раз удачнее, даже шею протёр. От холода стала немного отпускать боль в затылке.

А собака всё лает и лает: злобно так, аж захлёбывается, периодически переходя то на визг, то на хрип. Вдруг за стеной что-то грохнуло, раздался звук бьющегося стекла, и псина замолкла.

– Надеюсь, это ею в окно зашвырнули.

Пить хотелось ужасно. Все внутренности сводило. Смешно: сдохнуть от жажды рядом с ведром воды. Надо извернуться и попытаться напиться, не упав. Только извернулся, припав к тазику, как эта тварь снова залаяла, но не злобно, а скорее испуганно. Опять послышался грохот, будто пьяного слона запустили в посудную лавку, и он там мечется, в поисках выхода и попутно круша всё и вся на своём пути.

Лай перешёл в визг, больше похожий на вполне различимое «ай-ай».

Я слышал такой то ли скулёж, то ли лай боли, когда на трассе собаку сбила машина.

И вдруг, звук резко оборвался. Всё, тишина. Какая-то пугающая тишина, жуткая… волосы на затылке и руках ощутимо приподнялись как наэлектризованные.

Но жажда вывела из ступора, заставила двигаться. Нагнулся, продолжив начатое. Умостился более удобно. Пол, вроде, не качается, в глазах почти не двоится, тремор конечностей утих.

Напившись, сунул голову в таз.

– Ух, хорошо!

Даже боль немного притупилась, но жажда вернулась с прежней силой. Сердечный приступ, что радовало, кажется миновал, теперь главное – не нагнетать, а тихоходом двигаться к комнате.

Кресло приняло моё несчастное, мокрое тело в свои объятия.

Так, позвонить в скорую. Вот номер Люси, сегодня её смена.

В телефоне тишина, гудков нет. Ещё раз набрал, приложил трубку к уху – глухо. Ни звука. Уставился на дисплей непонимающим взглядом: значка антенки нет. Глаза ещё больше увеличились.

– Мдя, дела, однако. – Прицокнув языком полез пятернёй чесать черепную коробку. Мыслей было много, но дельной – ни одной.

Положил телефон на столик, откинулся на спинку, пытаясь максимально расслабиться и обдумать сложившуюся ситуацию: света нет, воды нет, связи нет… Ох, и смутные у меня такие подозрения закрадываются, сродни безумию. Ещё и это странное, отвратительное самочувствие, в придачу к неуёмной жажде… Не! Не может этого быть! Бред! Слегка потряхивает, голова пульсирует, мутит, словно после похмелья. Я просто отравился, или скакнуло давление, или ещё чего, то, что можно объяснить, то, что реально и логично. Но мысли всё равно выдавали безумный вариант произошедшего, давя логикой.

– Ну да, ну да, все признаки спорового голодания и съехавшей крыши заодно в придачу. Дочитался Витя до белочки – Хи-хи. Ой, мамочки, не могу! – Хи-хи-хи! Стикс, ну, да, – зашёлся мелким, истерическим смешком.

– Грибы меньше жрать надо, трёхдневной давности! – трясущейся рукой утёр выступившую слезу.

Смех смехом, но что-то явно происходит, и что – надо узнать. Мало ли, вдруг авария какая серьёзная, и эвакуируют уже всех, а я тут валяюсь. Да переодеться надо, пока не простыл, это не Стикс, где никакие болезни не страшны.