Люська Котова – мать Гальки, нынешней невесты, была женщиной скандальной и склочной. С матерью Макса они когда-то дружили. Потом Елена Аркадьевна замуж вышла, и дружба распалась. Поговаривали: это потому что Люська сама на Ивана претензии имела. А он, кроме своей Ленки, ни на какую другую не смотрел. Вот Люська и затаила обиду.
Сама замужем была трижды. С первым мужем развелись спустя год. Она его в измене уличила. Со вторым в браке двенадцать лет прожили. Дочь Гальку родили. А как похоронили мужика, Люська в третий раз замуж вышла. Этот муж вообще пропал куда-то и уже два года на глаза никому не показывался. «Сбежал!» – смеялись соседи. А после сами же Люську жалели.
– Не везёт тебе с мужиками, – говорили. – Видишь – нет счастья.
– Будет! – сквозь слёзы твердила Люська. – Дочь только сперва пристрою. А потом и себе пару найду.
А пока пары не было, Люська в свободное время всё прихорашивалась. Мужики-то они, как птицы, рассуждала она. Остаются там, где есть, чем поживиться. И на приманку летят. Вот она и пыталась их приманить своей неувядающей красотой.
– Ты что это на меня наговариваешь? – Елена Аркадьевна обратилась к бывшей подруге. – Ну-ка, где я вру? Покажи.
– Ты про мою дочь всё врёшь, – говорила Люська. – Что значит «она непутёвая»? Кто тебе это сказал?
– А мне не надо говорить. Я сама вижу, – Елена Аркадьевна держалась на удивление спокойно. – Твоя Галька каких только ухажёров ни водила в дом.
– А тебе бы всё высматривать! Чужая красота покоя не даёт.
Елена Аркадьевна прыснула со смеху.
– Да какая там красота? Три волосинки на голове, нос в веснушках и ноги кривые. Что в ней вообще можно найти?
– А то, чего в тебе нет.
– Ой, да пожалуйста, – Елена Аркадьевна махнула рукой. – Во мне, слава Богу, уже давно всё нашли. Это ты мечтаешь четвёртый раз замуж выйти. А я – один раз и на всю жизнь!
Поставив таким образом жирную точку в этом диалоге, Елена Аркадьевна снова вернулась к своему сыну.
– Иди, Максим. Проводи девочек до дому. Да не спеши назад. Если тебя на чай позовут, ты оставайся. С людьми познакомишься, – и демонстративно ему подмигнула.
В общем, все её прозрачные намеки поняли. Да Елена Аркадьевна и не собиралась ничего скрывать. Прямая и честная женщина, иногда острая на язык, иногда беспардонная. Но не злобивая и не жадная.
– Елена, отпусти ты уже детей, – посоветовал Иван Петрович. Он был менее разговорчивый, но слово своё имел и вставлял периодически, когда жену начинало заносить. – Они взрослые, сами разберутся.
Ещё раз обняв и расцеловав Макса, будто он собирался уезжать далеко и надолго, Елена Аркадьевна, наконец, ушла за забор к своим любимым флоксам. А Макс с двумя чемоданами пошёл дальше.
* * *
Следующим на очереди был дом Серафимы Семёновны, Светкиной бабушки. Предпоследний, совсем рядом с тропинкой, ведущей к озеру. Если его обогнуть, можно прямиком попасть в лес. Не очень густой. Там возле озера мужички поставили две скамейки, чтоб отдыхать, кому понадобится, в тишине и наедине с природой. А по другой стороне озера – мост, частично затопленный, но ещё не рухнувший окончательно. Вода его размывает, а он стоит. В марте этого года мост затопило. А после вода, как обычно, сошла. И отдыхающие снова повадились сюда ходить. Хорошо у Григоровского озера! И людей почти никого нет.
Светкина бабушка давно жила одна. Мужа похоронила, дочь. Так уж вышло. Осталась внучка. Вертлявая, вся из себя. Только и думает о кавалерах да о нарядах. В городе ей живётся лучше всего. А сюда приехала только потому что бабка попросила. Помочь Серафиме есть кому. Вон сколько соседей. А не хочется.
В прошлом году, когда картошку сажали, повадился к ней дед Матвей. Всё, говорит, сделаю: борозды нарежу, землю пропахаю. Ты, Серафима, только вёдра подавай.
Ага, как же.
С самого утра ждала его, в окно высматривала. Нет Матвея. Вышла на улицу посмотреть – может, идёт.
Какое там!
Сидит на завалинке возле своего дома в одних трусах и валенках (ночи-то прохладные были. Ноги побоялся отморозить). Курит папироску и песни распевает. Увидел её, руки протянул: «Серафима!» и брякнулся лицом вниз. Носом своим землю не хуже плуга пропахал. Там и уснул, бедняга. Серафима плюнула на него и пошла к себе. С тех пор ни к кому из соседских мужиков за помощью не обращается. Своим силами справляется.
А в этом году Свету позвала. Девушка этому не обрадовалась. Но и отказать родной бабушке совестно. Всё-таки, она её растила. Помогала, чем могла. Да и сейчас не обижает.
Света не глупая, в институт поступила. На социальных условиях. И стала учиться в одной группе с Лидой. Той, конечно, проще. Родители есть, притом обеспеченные. Ей о будущем переживать не надо. А Светке, кроме бабушки, держаться не за кого. Поэтому она и старается нарядиться покрасивее, причесаться, чтобы внимание привлечь. Вдруг замуж удастся выйти? Тогда на плечи мужа можно будет заботы переложить.
Макс ей понравился. Лицо у него простое, доброе, честное. Такого легко взять в оборот. А мама его, хоть и громкая очень, но сына во всём поддержит. Так что если он выберет Свету, перечить она не будет.
– Вот мы и пришли, – сообщила Света. – Спасибо, Максим, что проводил нас, – она нарочно так сказала, будто им с Лидой в один дом надо. А сделала это, потому что не хотела Макса одного с Лидой отпускать. Это пока они подруги. А как дело дойдёт до дележа, то и дружба врозь. Бабушка её всегда этому учила.
«Не верь, Света, никому. Бабы – они хитрые и продажные. А мужики – ещё хуже».
– Что, Максим, зайдёшь к нам?
Это было неожиданно. Макс захлопал глазами. Первый раз его девушка в дом пригласила.
– Я… это…
– Пойдём, – решила за него Света и за руку потянула. – Там у меня одна бабка Серафима. А она не будет против.
– Ну, раз так, – Лида взяла свой чемодан, – то я пойду к себе.
– А вы разве не вместе живёте? – спросил Макс.
– Нет, – сухо сообщила Лида. – Мой дом – у озера, третий с конца. Ворота синие и лужайка перед домом. А рядом плакучая ива. Всего хорошего! – и, не прощаясь, ушла быстрым шагом в сторону озера.
«Ворота, лужайка, ива… – Макс мысленно повторил. – В гости, что ли, она меня так позвала? Странная девушка. Надо бы с ней пообщаться как-нибудь… отдельно».
Но Света, похоже, вцепилась в него мёртвой хваткой. И на себя потянула. Макс стал прикидывать, как бы из этих нежных девичьих объятий аккуратно так освободиться, чтоб не нанести ущерб никому.
– Света! Внученька, приехала!
Это Серафима вышла на крыльцо и увидела у своего забора молодых людей.
– А кто это с тобой? – сослепу не сразу узнала. Потом присмотрелась. – Андреев что ли?
– Он самый, – подтвердила Света. – В гости к нам пришёл.
– Ну, заходите. У меня как раз чайник скипел.
Ох, как Максу этого не хотелось! Но отказать Серафиме Семёновне – значит, оскорбить её. А она его с самого детства, считай, знает. И с мамой его знакома. Только он почему-то внучку её впервые увидал. Ну-да, она больше в городе с тёткой жила. Вот и не пересеклись ни разу.
В общем, делать нечего. Макс шагнул за порог. А Свете только это и надо. Скинула туфли (ноги устали на каблуках по разбитым дорогам ходить). Стала на стол накрывать. Бабка Сима смотрит на неё и удивляется:
– Что это ты, Света, так резво за дело взялась? Прежде я за тобой не замечала такого.
– Бабушка, у нас же гости.
Светка – хитрая лиса. Серафима улыбнулась и дальше ничего говорить не стала.
– Максим, ты с каким вареньем чай будешь?
– Я с любым могу. Мне всё равно.
А тут неплохо, осмотрелся Макс. Рук только мужских не хватает.
– Света! – скомандовала бабушка. – Достань из погреба сливовое.
– Самой мне, что ли, туда лезть? В таком платье?
– А ты сними его, – посоветовала Серафима.
– Не надо! – испугался Макс, подумав о другом. – Давайте я сам в погреб залезу.
– Как хочешь, – Серафима взяла большой кухонный нож, нагнулась к полу, поддела крючок и вытащила его. – Потяни посильнее, – попросила Макса. – У нас погреб только так открывается. Надо бы ручку нормальную приделать, да я всё никак. Приходится такими методами.
– А давайте я вам ручку сделаю, – предложил Макс. – Там всего-то делов!
– А давай.
Макс спустился в погреб по лестнице. Темно!
– Ой, я тебе свет забыла включить! – бабка Сима побежала к выключателю. Но не успела.
В погребе раздался грохот. Как будто что-то тяжёлое упало. А потом булькнуло.
Света испуганно вскрикнула.
– Ну, всё, – Серафима схватилась за сердце. – Убился парень.
– Бабушка… – Света потянулась к ней.
– Я ж там бочку прямо посередине поставила. Забыла совсем. Вот он на неё и налетел.
– А что в бочке-то?
– Сама как думаешь? Вино самодельное. Градусов пятьдесят будет. Ну, если он её пробил…
И тут Макс подал голос.
– Не бойтесь, не пробил. Только крышку надо плотнее закрывать. Я с налёта в неё головой окунулся.
– И как тебе на вкус? – Серафима, услышав это, успокоилась.
– Да ничего. Сахару только маловато.
И Света и бабушка – обе рассмеялись.
– Может, вы всё-таки свет включите? – напомнил Макс. – А то я ещё куда-нибудь попаду.
– Если только в мышеловку. У меня их там несколько, – между делом сообщила Серафима.
– Бабушка!
– Так извините. Я на гостей сегодня не рассчитывала.
Стук в окно – негромкий. Зато голос зычный:
– Серафима Семёновна! Ты дома?
– Опять Матвей припёрся! – недовольно проворчала бабка Сима. – Чтоб его!
– Жених твой? – недолго думая, выпалила Света.
– Скажешь тоже! Сосед. Горе-помощник. Навязался на мою голову. Теперь не знаю, как отвадить.
Макс, захмелевший после окунания в бочку с пятидесятиградусным вином и ещё добавивший сверху горячего чаю, развеселился, осмелел. Захотел откинуться на спинку стула (спина что-то устала), да забыл, что на табурете сидит. Так и повалился на пол с криком: «Ой!»
– Максим! – Света ахнула и бросилась его поднимать. Тяжёлый парень оказался. Не для хрупких женских плеч.
– Это Матвей, бляха-муха, с собой неприятности принёс! – Серафима сплюнула три раза и по лбу себя постучала. – Где он, там везде проблемы случаются. Живой, Максим?
– Живой, – простонал он. Что копчик ушиб при падении, говорить не стал. Поднялся с помощью Светы и Серафимы, спину потёр.
– Давай я тебя мазью разотру, – предложила бабка Сима. – Вмиг полегчает.
– Спасибо. Я как-нибудь перетерплю.
– Зачем же терпеть? Тебе завтра с утра на огороде корячиться, – убеждала Серафима. – Давай, тебе говорю. Иди, в мою спальню проходи, на постель ложись и рубаху задирай. А я пока мазь поищу.
– Серафима! – снова постучал в окно дед Матвей.
– Да пошёл ты!
Опять Максим сдался. Позволил себя увести. Вино, конечно, подвело. Ослабил он бдительность. Если б знал, что так будут события развиваться, ни за что бы к Светке не пошёл. А теперь поздно. Его уже на постель уложили, как будто он больной.
– Вот, нашли, – Серафима вошла в спальню, увидела Макса, совсем готового к её процедурам, и обрадовалась. – Сейчас я тебе, Максим, здоровье-то поправлю. Рубаху задирай.
Макс послушный. Всё сделал, как просили.
А Света стояла рядом и смотрела на него. Серафима-то всё подмечала, но делала вид, будто её это не касается. Намазала Максу поясницу какой-то пахучей мазью и стала растирать. Когда закончила, сказала:
– Полежи в таком положении, не шевелясь, минут пятнадцать. Мазь должна впитаться. А я пойду посмотрю, что этому старому дуралею от меня надо.
На самом деле Серафима прекрасно знала, что Матвею надо. Но также она знала, что молодёжь лучше оставить вдвоём. Светка – девка очень вертлявая. Чуть ли не каждому глазки строит. Опасно это. А вот Максим Андреев – парень неплохой. Может, у неё с ним что-то получится, и она, наконец, остепенится.
Так думала Серафима. А у Макса были совсем другие мысли в голове. Шумело слегка, но это, он знал, поправимо. Надо чуть-чуть полежать…
– Говорю ж тебе: нет никого!
Серафима напрасно пыталась сдержать рвущегося в дом Матвея. Тот почуял неладное. И только она дверь открыла, рывком – в террасу и по комнатам, как заправский сыщик.
– Матвей, ты обнаглел совсем? Кто тебе разрешил в моём доме хозяйничать? – возмущалась Серафима.
Матвей – высокий, жилистый дед с огромной лохматой шевелюрой взглянул на Серафиму обиженно и сказал:
– Не надо мне, Сима, зубы заговаривать. Соседи видели, как к тебе мужик какой-то входил. Вот почему ты меня долго не пускала. Где спрятала его, говори?
– Ещё чего не хватало, чтобы я перед тобой отчитывалась. Ты мне не муж. И вообще проваливай отсюда, если без дела пришёл.
Но Матвей не собирался так просто сдаваться. И, как бы Серафима, ни упиралась, он в её спальню всё же прошмыгнул. А там Максим – распростёрся на постели с оголённой спиной кверху.
– Ах, вот же он! – торжествующе воскликнул Матвей. Поискал глазами, нашёл забытую у стены швабру, схватил её и на Макса замахнулся. – Вот я тебя!
– Ой, бабушка! – Света испугалась и мигом к окну отбежала, подальше от деда. Ещё заденет её ненароком.
– Стой! – подоспевшая Серафима схватилась за другой конец швабры. – Не смей его трогать!
Дремавший до этого Максим затылком ощутил опасность. Понял, что дело явно его касается. И очень резво на ноги поднялся. Нижняя часть спины, кстати, почти перестала болеть. Увидев Серафиму, пытающуюся вырвать из рук деда Матвея швабру, Макс быстро оценил ситуацию и принял решение ретироваться. Только куда? Проход к двери закрыт. В окно, если только.
А Матвей застыл на месте, разинув рот. И несколько секунд беззвучно губами шевелил, не мог выразить мысль.
– Максим… – с трудом выдавил он. – Андреев. Ты… здесь?
Окинул его взглядом. Лицо помятое, волосы слегка взъерошены. Рубаха расстёгнута, штаны приспущены. Хорош парень, ничего не скажешь!
– Дядя Матвей… – Макс был растерян не меньше, – вы чего?
– А того, – Матвей окончательно сориентировался, – что нечего по чужим домам шляться! Ладно бы твой отец сюда пришёл, я не удивился. Тот ещё голубь перелётный! Но ты! – схватился за сердце. – Ой, что творится, Серафима!.. Да как же ты могла до такого дойти?
– Что ты мелешь, идиот? – Серафима, всё-таки, забрала у него швабру. – Парень моей внучке помог чемодан донести. Спину сорвал. Я его мазью намазала. А ты чего придумал? – и замахнулась на него кулаком. – Больше чтоб сюда ни ногой! Надоел ты мне со своими домыслами и проблемами вечными!
Матвей понял, что переборщил. Но что поделаешь, если Серафима ему нравится, и он её к любому столбу ревнует? А она словно нарочно дразнит. Делает вид, будто намеков его не понимает. Мимо проходит, только один взгляд бросит и всё. А он надеется.
Лет уже немало. Одному жить совсем не хочется. А Серафима женщина видная. Была бы посговорчивее, давно бы у них всё сладилось. Так нет же, голову морочит. Издевается, в общем.
– Ты чего хотел-то? – спохватилась Серафима. – Или просто так решил зайти?
Матвей в гневе забыл, зачем сюда шёл. Теперь вспомнить бы.
– Да я насчёт завтрашнего дня узнать. Картошку как будем сажать – вместе или порознь?
Серафима состроила недовольную гримасу. Взяла его за плечи, развернула к выходу и повела.
– Вот завтра и поговорим об этом.
Проводив их глазами, Макс решил, что ему тоже пора идти. Стал рубаху застёгивать. Но пальцы не слушались. Он торопился, и пуговицы выскальзывали у него из рук. А ещё Света смотрела на него, не отрываясь, и смущала. Что за девушки пошли! Ничего не боятся и никого. Нет, ему от таких лучше держаться подальше. А то огреет кто-нибудь шваброй. И разбирайся потом, кто прав, кто виноват.
В окно постучали. Ставни были открыты, и в спальню с улицы заглянуло знакомое лицо с любопытными карими глазами.
– Ого! Кого я вижу!
– Васька? – Макс даже не удивился. Только проворчал. – Ещё тебя тут не хватало.
– А где твой трактор? – усмехнулась Света. – Или заглох где-нибудь на дороге?
– С трактором всё в порядке, будь спокойна, – в тон ей ответила Васька. – А у вас, я смотрю, весело. И как я вовремя подошла! – многозначительно посмотрела на Макса, который всё ещё боролся с пуговицами. – Поздравляю, Максим! Твой первый день в Григоровке удался.
Не стала ждать ответа. Сама захлопнула ставни и ушла. А Максу вдруг стало совестно перед ней. Да и вообще, перед всем миром. Как-то всё через ж… одно место получается. Домой надо идти. Это будет лучше всего.
Рубашку оправил, волосы пригладил (всё равно торчком будут стоять, если водой не смочить), сказал Свете: «Спасибо. До свидания» и на выход пошёл. А она кусала губы, сдерживая смех, провожая его взглядом.
«Чудной ты, Максим. Может, зря я на тебя внимание обратила?»
* * *
Когда он вышел на улицу, ни Васьки, ни Матвея уже не было.
«Вот и хорошо, – подумал Макс. – Хотя бы минуту затишья».
День только-только к середине подходил, а уже столько приключений пришлось пережить. Сегодня 30 апреля. Завтра по традиции посадка урожая. Первомай – святой день. В Григоровке его особенно чтут. И отступать от правил нельзя. Сразу будешь объявлен врагом народа.
Но Макс и не собирался этого делать. Для работы на огороде он и приехал. Только кто ж знал, что помимо картошки тут столько всего ещё будет?
Мама встретила его на крыльце. Не иначе, специально стояла, высматривала.
– Ну, что, сынок, как настроение? Как самочувствие твоё?
Макс хорошо знал свою маму. И в этом вопросе почуял подвох. Неспроста она так сказала.
– Нормально всё, мам, – ответил он, открывая калитку и проходя во двор.
О проекте
О подписке
Другие проекты