Дворцовый комплекс Ла-Гранха-де-Сан-Идельфонсо расположен недалеко от Сеговии – в десяти с лишним километрах. Час езды от Мадрида – или немного дольше, часа полтора, если добираться на старой машине советского производства, такой как «Лада» инспектора Бланко. Всю дорогу Элена слушала диск с хитами Каэтану Велозу, напоминавшими ей о Ческе, и подпевала: «Чтоб развеять печаль моего одинокого сердца, львенок, достаточно встретить тебя на пути…»
В Ла-Гранхе Элена не была много лет. Кажется, в последний раз она приезжала сюда со школьной экскурсией, хотя, скорее всего, были еще поездки, которые она просто забыла. Элена подумала, что здесь очень красиво и она хотела бы при случае сюда вернуться.
Здание у королевского дворца когда-то называлось Домом инфантов, его построили по приказу Карла III, чтобы разместить прислугу инфантов Габриэля и Антонио де Бурбон и Саксония, а также командование императорской гвардии. Теперь его занимал отель «Парадор Насьональ».
Несмотря на строгость фасада, здание впечатляло. Выйдя из машины и направляясь к нему, инспектор Бланко задавалась вопросом, что заставило Ческу в тайне ото всех провести здесь выходные, была она одна или с кем-то. Не самое подходящее место для любовных утех… Элена читала, что при отеле был шикарный спа-салон, – может, Ческа просто решила провести пару дней в покое и размышлениях?
В вестибюле бросалась в глаза старомодная роскошь, свойственная подобным отелям. Подойдя к стойке регистрации, Элена представилась инспектором полиции и запросила данные о гостье, которая провела здесь выходные в январе.
– Я не вправе предоставлять подобную информацию, – отрезала девушка за стойкой.
– Понимаю, вы молодец, что выполняете свои обязанности. Будьте добры, попросите директора принять меня.
Элена одобряла политику конфиденциальности, ей не понравилось бы, если бы какой-то отель разгласил ее персональные данные. Инспектору пришлось дать подробные объяснения и несколько раз показать служебный значок, прежде чем директор согласился на разговор. Они сели за низенький столик, освещенный лампой под большим абажуром. Взгляд Элены упирался в гобелен с изображением средневековой охотничьей сцены.
– Леонор Гутьеррес Мена провела у нас два дня, одиннадцатого и двенадцатого января. Больше мне нечего вам рассказать.
– Вы не знаете, приезжал ли с ней кто-то еще?
– Она приехала одна.
– Вы уверены?
– Регистрировалась она одна, сопровождающих с ней не было. Обедала и ужинала здесь.
Значит, Ческа все-таки приезжала одна. Элена поймала себя на том, что раздосадована: она была почти уверена, что коллега устроила себе романтические выходные с любовником. А доказанная измена словно разом превращала любовь Чески и Сарате в чистый фарс.
– Как она оплачивала счет?
– Наличными. Мне это показалось странным, сейчас почти никто так не делает.
– Можно посмотреть счета за ее обеды и ужины? Хочу убедиться, что она была одна.
– Поищем. Но она была одна, я уверен.
– Хорошо. Тогда не буду вас больше отвлекать. Если вспомните что-нибудь необычное, обязательно позвоните мне.
Она протянула директору свою визитную карточку.
– Спасибо вам за все.
Элену охватило знакомое чувство беспомощности – так бывает, когда напряженно ищешь, но не продвигаешься ни на шаг. Садясь в «Ладу», она увидела, что директор бежит к ней через парковку.
– Я кое-что вспомнил. Не знаю, важно ли это, но вы говорили, что любая мелочь может пригодиться.
– О чем речь?
– Она заказывала в номер массажистку. Четыре раза за два дня.
– Ей хотелось расслабиться. Не вижу в этом ничего странного.
– Она настаивала, чтобы массаж ей делала конкретная девушка.
– Все время одна и та же массажистка?
– Да, все время одна и та же.
– Можно с ней поговорить?
– К сожалению, эта девушка проработала у нас меньше месяца. В следующий же понедельник она уволилась.
– В понедельник четырнадцатого января?
– Именно.
– Она как-то объяснила свое увольнение?
– Нет, но все мы очень удивились. Казалось, что она хорошо вписалась в коллектив.
Элена кивнула.
– Как я могу связаться с этой массажисткой?
– Ее зовут Ребека Кампос, она вроде бы жила в самом городе, в Сеговии. Если подождете минутку, я дам вам ее адрес и телефон.
По телефону, который дал директор, никто не ответил, только автоответчик предлагал оставить сообщение после сигнала. Дом, где жила Ребека, находился в центре Сеговии, там, где улица Хуана Браво упирается в площадь Платеро-Окендо, недалеко от акведука и дворца графа Альпуэнте.
– Ребека? Она совсем недолго с нами жила, меньше месяца. Вселилась после рождественских каникул, а съехала в начале февраля.
Квартиру занимали несколько студенток. Та, что встретила Элену, была едва знакома с Ребекой, но заверила инспектора, что другая девушка, Алисия, наверняка знала, где ее найти, – они прекрасно ладили.
– Она сейчас на занятиях, но в два освободится, можете с ней поговорить.
Элена решила прогуляться по улице Альондига, но нервное напряжение не отпускало, и вскоре она вернулась к дому, где жила Ребека.
– Даже не знаю, что вам рассказать… Нормальная была девчонка. С ней что-то случилось? – забеспокоилась пришедшая наконец Алисия.
Номер телефона, который был у Алисии, совпадал с тем, что дал Элене директор отеля и на который она уже несколько раз безрезультатно звонила.
– Ты не знаешь, что у нее случилось в отеле Ла-Гранхи? Странно, что она так внезапно уволилась, правда?
– Какая-то фигня с клиенткой, подробностей она мне не рассказывала. Заявила, что ей все надоело, что она училась массажу, чтобы переехать в Мадрид, и теперь так и сделает.
– А где она живет в Мадриде, не знаешь?
– Сняла студию в центре. Вчера фотки в соцсеть выкладывала.
Элена сразу нашла аккаунт Ребеки Кампос. Сначала она попросится к ней в друзья, а потом отправит сообщение, где все объяснит и предложит встретиться сегодня вечером.
Улицы Тирадорес-Бахос в Куэнке – настоящее испытание для тех, кто не знает город. В одном квартале переплетаются Тирадорес-Бахос-1, Тирадорес-Бахос-2, 3 и 4, да еще и несколько улиц Тирадорес-Альтос. Ни один навигатор не справится, нужный адрес не найти, если не обратиться за помощью к кому-то из местных. Район унылый: узкие улочки, множество лестниц, домики низкие, асфальт плохой, весь в трещинах и выбоинах. Словом, пятно на лице кокетливой и ухоженной Куэнки.
Дом Иоланды Самбрано Гарсии ничем не отличался от соседних – одноэтажный, старый и порядком обветшавший. Почтовый ящик возле двери был забит – значит, обитательница дома давно здесь не появлялась.
Ордуньо заглянул в окна, но ничего не увидел. Вдруг послышался собачий лай.
– Собаки в доме?
– Да нет, похоже, где-то сзади.
Они прошли по участку, местами похожему на свалку. Взгляд Рейес, точно фотокамера, фиксировал кадры: сломанный умывальник, корыто, садовая тачка без одного колеса, сдувшийся футбольный мяч. Ностальгическая картина распада – по крайней мере, Рейес казалось, что участок окутан романтическим флером. Вдруг перед ними возникли три тощих, блохастых уличных пса.
– Осторожно, – предупредил Ордуньо.
– Только не говори, что ты их боишься, – рассмеялась она.
Но все-таки приближаться не стала: собаки на глазах становились все злее. В окне соседнего дома показалось лицо.
– Вот возьму ружье и всажу по пуле этим чертовым шавкам. Каждый день задалбывают своим лаем. Это все Иола виновата, она их привадила.
Несколько минут спустя Ордуньо и Рейес уже беседовали с соседом и его женой, сидя у них в гостиной – скромной, со стареньким, еще ламповым, телевизором, включенным без звука. Обоим было за пятьдесят, жена для своих лет выглядела неплохо, а вот муж явно был наркоманом, успевшим завязать незадолго до трагического финала.
– Полиция? Ну меня вам за яйца не взять, я чист. Как вышел из тюрьмы, так ни во что больше не вляпывался. Скажи, Каро?
Каролина, его супруга, кивнула, но без энтузиазма, как будто не была уверена, что муж ничего не скрывает.
– Не волнуйтесь, ваши дела нас не интересуют, – успокоил их Ордуньо. – Мы только хотим кое-что узнать о вашей соседке Иоланде Самбрано.
– Она с ней дружит, я нет.
Потеряв всякий интерес к разговору, мужчина встал, намереваясь оставить сотрудников ОКА наедине с женой, но в последний момент решил проявить гостеприимство:
– Хотите выпить?
– Нет, спасибо. Мы при исполнении, – ответила Рейес, не замечая улыбки Ордуньо.
– Вы новенькая, да? Я только в кино такую фразу слышал. Зато видел полицейских, которые на ногах не держались «при исполнении».
Каролина не имела такого богатого опыта общения с полицией и сидела как на иголках.
– Я про Иоланду мало что знаю, мы общались просто по-соседски: здоровались, одалживали друг у друга всякие мелочи. Она что-то натворила?
– Нет, мы надеемся, что нет, но нам нужно с ней поговорить.
– Ее уже месяц нет дома.
– Она вам не говорила, что собирается в путешествие?
– Не говорила. Но вполне могла уехать к себе на родину, она много лет живет в Испании, но сама из Эквадора.
– У нее есть родные, не знаете?
– В Испании – нет, по крайней мере, ее никто не навещал. В Эквадоре наверняка кто-то остался. Мать, правда, умерла. Иоланда ввязалась в какие-то нехорошие дела? Я спрашиваю потому, что у нее несколько месяцев не было работы, с тех пор как закрылась мебельная фабрика в Паломере. Сейчас же все в Китае делается…
– У нее были проблемы с деньгами?
– Мы это никогда не обсуждали, но, по-моему, она получала пособие по безработице. Она много лет работала, жила одна, не шиковала, хотя женщины из тех краев, сами знаете… Может, всю семью в Эквадоре содержала. А еще ей должны были выплатить компенсацию, когда уволили.
– Мы знаем, что несколько дней назад она снимала квартиру в Мадриде. Она часто путешествовала?
– Да нет. Странно это… Хотя, что говорить, чужая душа – потемки. Мне она ни о каких поездках в Мадрид не рассказывала. Пока жила здесь, всего один раз ездила в Эквадор, когда мать умерла. С тех пор года четыре прошло, не меньше.
– У вас, случайно, нет ключей от ее дома?
– Нет, но муж может за секунду открыть. Он всю жизнь этим занимался, пока воровал. А уж если полиция попросит, сделает как миленький.
Ордуньо предложение отклонил. Позже, когда они шли к машине, Рейес не выдержала:
– А почему мы не вошли в дом?
Ордуньо остановился и посмотрел на нее как на сумасшедшую.
– Без ордера это невозможно.
– Но сосед сделал бы все сам.
– Он бывший уголовник. Рейес, если хочешь сделать карьеру в полиции, надо соблюдать правила.
– Иоланда Самбрано сняла квартиру, где Ческа была перед тем, как пропала. Не исключено, что эта женщина ее и похитила. Войти в дом очень важно.
– Я сейчас же поговорю с Рентеро, попрошу ордер. Сделаем все как положено, договорились?
Их спор прервал звонок Буэндиа.
– В ванной квартиры на Аманиэль отпечатки Чески, так что она там точно была. Теперь у нас есть улика помимо пузырька с каплями.
– Что-нибудь еще?
– Мы нашли отпечатки пальцев еще четырех человек, но в базе данных их нет. Те, кто побывал в квартире, ранее к ответственности не привлекались.
– А что там со свиньями?
– Загадка. Мы собрали волосы, но они человеческие. И еще навоз, вероятно с подошв обуви. Похоже, люди приехали из сельской местности. В общем, мое мнение: никаких свиней в квартире не было.
– А как же хрюканье, которое слышала соседка?
– Не знаю, Ордуньо, я не всеведущ.
– Ну ладно. Нам нужен ордер, чтобы осмотреть дом Иоланды Самбрано. Это срочно.
– Я свяжусь с Рентеро.
Ордуньо с довольным видом посмотрел на спутницу: учись, вот как надо действовать. Но прежде чем сесть в машину, еще раз оглянулся на ветхий домишко. Небо затянули облака, и внезапно в покосившейся крыше и темных окнах ему почудилось что-то зловещее.
– Для чего используется азаперонил?
Фармацевт вертел в руках пластиковый блистер от ампул. Он явно нервничал, – молодой, высокий, носатый, лицо усеяно следами от прыщей. Похоже, недавний выпускник.
– Это очень сильный транквилизатор, его дают свиньям перед транспортировкой или при опоросе.
Сарате лихорадочно размышлял. Азаперонил успокаивает животных перед транспортировкой. Если какой-то псих решил притащить свиней в квартиру на Аманиэль, ему нужно было держать препарат под рукой. Все сходится. Но что насчет мотива? Зачем кому-то могло понадобиться стадо свиней в центре Мадрида?
– Кто купил этот препарат? Ты помнишь?
Сарате считал, что к некоторым свидетелям лучше обращаться на «ты». Своего рода демонстрация власти.
О проекте
О подписке