Отзывы на книги автора «Карло Коллоди»

Удивительно итальянская книга. Это довольно трудно объяснить, ощущение ускользающее, на кончиках пальцев, но у меня оно осталось. И именно Италии XIX века, раздробленной, мозаичной.

Первое, что бросается в глаза, это то, что книга имеет просто огромный по сравнению с «Буратино» период действия. Годы вместо дней. Уже это отдаляет отечественный нелицензионный продукт от итальянского оригинала.

Казалось бы, как банально – описывать различия с нашим впитанным с молоком матери Буратино. Но как от этого уйти? Как и во многих других случаях, структура задана до нас, и от этого никуда не денешься.

Вот и «Буратино» так и просит себя сравнить. Алексей Толстой был большим мастером. Он взял итальянскую книгу и, подобно папе Карло (Джепетто), стесал все виньетки, отвлечённости и прочие красивости. Сшил курточку из крепко связанных эпизодов, создал, так сказать, большой нарратив, прямой, последовательный и понятный. Вымел, скажем так, сор.

Но в этом для меня и есть очарование «Пиноккио», в том, что он такой неотшлифованный, сыроватый местами, но оригинальный, первородный. Пусть эти странноватые эпизоды про сгоревшие ноги, про акулу, про жестокие драки и травмы, про полёт на голубе, про фею, то умирающую, то воскресающую в другом теле, пусть они местами диковаты и кажутся неуместными. Нет, они уместны, но в другой парадигме, XIX века, они как яркие картинки, сложенные вместе, переход от одной к другой резок, разграничен и неожидан.

И, естественно, прелесть оригинала всегда в том, что он вызвал появление копий. В попытке отгадать – что же такого настолько оригинального и необычного в этой книге, что она заставляла перекладывать ее многих и многих мастеров культуры, и есть главная прелесть.

Не в морали ли дело? Не в том ли, что, как попугай, долдонит Сверчок? Или в том, что автор прекрасно понимает, что повторением не решить проблему и человек должен ожечься, чтобы понять? Не знаю. Но под очарование этой несколько наивной, но буйной и веселой сказки я попал.

Удивительно итальянская книга. Это довольно трудно объяснить, ощущение ускользающее, на кончиках пальцев, но у меня оно осталось. И именно Италии XIX века, раздробленной, мозаичной.

Первое, что бросается в глаза, это то, что книга имеет просто огромный по сравнению с «Буратино» период действия. Годы вместо дней. Уже это отдаляет отечественный нелицензионный продукт от итальянского оригинала.

Казалось бы, как банально – описывать различия с нашим впитанным с молоком матери Буратино. Но как от этого уйти? Как и во многих других случаях, структура задана до нас, и от этого никуда не денешься.

Вот и «Буратино» так и просит себя сравнить. Алексей Толстой был большим мастером. Он взял итальянскую книгу и, подобно папе Карло (Джепетто), стесал все виньетки, отвлечённости и прочие красивости. Сшил курточку из крепко связанных эпизодов, создал, так сказать, большой нарратив, прямой, последовательный и понятный. Вымел, скажем так, сор.

Но в этом для меня и есть очарование «Пиноккио», в том, что он такой неотшлифованный, сыроватый местами, но оригинальный, первородный. Пусть эти странноватые эпизоды про сгоревшие ноги, про акулу, про жестокие драки и травмы, про полёт на голубе, про фею, то умирающую, то воскресающую в другом теле, пусть они местами диковаты и кажутся неуместными. Нет, они уместны, но в другой парадигме, XIX века, они как яркие картинки, сложенные вместе, переход от одной к другой резок, разграничен и неожидан.

И, естественно, прелесть оригинала всегда в том, что он вызвал появление копий. В попытке отгадать – что же такого настолько оригинального и необычного в этой книге, что она заставляла перекладывать ее многих и многих мастеров культуры, и есть главная прелесть.

Не в морали ли дело? Не в том ли, что, как попугай, долдонит Сверчок? Или в том, что автор прекрасно понимает, что повторением не решить проблему и человек должен ожечься, чтобы понять? Не знаю. Но под очарование этой несколько наивной, но буйной и веселой сказки я попал.

Удивительно итальянская книга. Это довольно трудно объяснить, ощущение ускользающее, на кончиках пальцев, но у меня оно осталось. И именно Италии XIX века, раздробленной, мозаичной.

Первое, что бросается в глаза, это то, что книга имеет просто огромный по сравнению с «Буратино» период действия. Годы вместо дней. Уже это отдаляет отечественный нелицензионный продукт от итальянского оригинала.

Казалось бы, как банально – описывать различия с нашим впитанным с молоком матери Буратино. Но как от этого уйти? Как и во многих других случаях, структура задана до нас, и от этого никуда не денешься.

Вот и «Буратино» так и просит себя сравнить. Алексей Толстой был большим мастером. Он взял итальянскую книгу и, подобно папе Карло (Джепетто), стесал все виньетки, отвлечённости и прочие красивости. Сшил курточку из крепко связанных эпизодов, создал, так сказать, большой нарратив, прямой, последовательный и понятный. Вымел, скажем так, сор.

Но в этом для меня и есть очарование «Пиноккио», в том, что он такой неотшлифованный, сыроватый местами, но оригинальный, первородный. Пусть эти странноватые эпизоды про сгоревшие ноги, про акулу, про жестокие драки и травмы, про полёт на голубе, про фею, то умирающую, то воскресающую в другом теле, пусть они местами диковаты и кажутся неуместными. Нет, они уместны, но в другой парадигме, XIX века, они как яркие картинки, сложенные вместе, переход от одной к другой резок, разграничен и неожидан.

И, естественно, прелесть оригинала всегда в том, что он вызвал появление копий. В попытке отгадать – что же такого настолько оригинального и необычного в этой книге, что она заставляла перекладывать ее многих и многих мастеров культуры, и есть главная прелесть.

Не в морали ли дело? Не в том ли, что, как попугай, долдонит Сверчок? Или в том, что автор прекрасно понимает, что повторением не решить проблему и человек должен ожечься, чтобы понять? Не знаю. Но под очарование этой несколько наивной, но буйной и веселой сказки я попал.

Удивительно итальянская книга. Это довольно трудно объяснить, ощущение ускользающее, на кончиках пальцев, но у меня оно осталось. И именно Италии XIX века, раздробленной, мозаичной.

Первое, что бросается в глаза, это то, что книга имеет просто огромный по сравнению с «Буратино» период действия. Годы вместо дней. Уже это отдаляет отечественный нелицензионный продукт от итальянского оригинала.

Казалось бы, как банально – описывать различия с нашим впитанным с молоком матери Буратино. Но как от этого уйти? Как и во многих других случаях, структура задана до нас, и от этого никуда не денешься.

Вот и «Буратино» так и просит себя сравнить. Алексей Толстой был большим мастером. Он взял итальянскую книгу и, подобно папе Карло (Джепетто), стесал все виньетки, отвлечённости и прочие красивости. Сшил курточку из крепко связанных эпизодов, создал, так сказать, большой нарратив, прямой, последовательный и понятный. Вымел, скажем так, сор.

Но в этом для меня и есть очарование «Пиноккио», в том, что он такой неотшлифованный, сыроватый местами, но оригинальный, первородный. Пусть эти странноватые эпизоды про сгоревшие ноги, про акулу, про жестокие драки и травмы, про полёт на голубе, про фею, то умирающую, то воскресающую в другом теле, пусть они местами диковаты и кажутся неуместными. Нет, они уместны, но в другой парадигме, XIX века, они как яркие картинки, сложенные вместе, переход от одной к другой резок, разграничен и неожидан.

И, естественно, прелесть оригинала всегда в том, что он вызвал появление копий. В попытке отгадать – что же такого настолько оригинального и необычного в этой книге, что она заставляла перекладывать ее многих и многих мастеров культуры, и есть главная прелесть.

Не в морали ли дело? Не в том ли, что, как попугай, долдонит Сверчок? Или в том, что автор прекрасно понимает, что повторением не решить проблему и человек должен ожечься, чтобы понять? Не знаю. Но под очарование этой несколько наивной, но буйной и веселой сказки я попал.

Удивительно итальянская книга. Это довольно трудно объяснить, ощущение ускользающее, на кончиках пальцев, но у меня оно осталось. И именно Италии XIX века, раздробленной, мозаичной.

Первое, что бросается в глаза, это то, что книга имеет просто огромный по сравнению с «Буратино» период действия. Годы вместо дней. Уже это отдаляет отечественный нелицензионный продукт от итальянского оригинала.

Казалось бы, как банально – описывать различия с нашим впитанным с молоком матери Буратино. Но как от этого уйти? Как и во многих других случаях, структура задана до нас, и от этого никуда не денешься.

Вот и «Буратино» так и просит себя сравнить. Алексей Толстой был большим мастером. Он взял итальянскую книгу и, подобно папе Карло (Джепетто), стесал все виньетки, отвлечённости и прочие красивости. Сшил курточку из крепко связанных эпизодов, создал, так сказать, большой нарратив, прямой, последовательный и понятный. Вымел, скажем так, сор.

Но в этом для меня и есть очарование «Пиноккио», в том, что он такой неотшлифованный, сыроватый местами, но оригинальный, первородный. Пусть эти странноватые эпизоды про сгоревшие ноги, про акулу, про жестокие драки и травмы, про полёт на голубе, про фею, то умирающую, то воскресающую в другом теле, пусть они местами диковаты и кажутся неуместными. Нет, они уместны, но в другой парадигме, XIX века, они как яркие картинки, сложенные вместе, переход от одной к другой резок, разграничен и неожидан.

И, естественно, прелесть оригинала всегда в том, что он вызвал появление копий. В попытке отгадать – что же такого настолько оригинального и необычного в этой книге, что она заставляла перекладывать ее многих и многих мастеров культуры, и есть главная прелесть.

Не в морали ли дело? Не в том ли, что, как попугай, долдонит Сверчок? Или в том, что автор прекрасно понимает, что повторением не решить проблему и человек должен ожечься, чтобы понять? Не знаю. Но под очарование этой несколько наивной, но буйной и веселой сказки я попал.

Удивительно итальянская книга. Это довольно трудно объяснить, ощущение ускользающее, на кончиках пальцев, но у меня оно осталось. И именно Италии XIX века, раздробленной, мозаичной.

Первое, что бросается в глаза, это то, что книга имеет просто огромный по сравнению с «Буратино» период действия. Годы вместо дней. Уже это отдаляет отечественный нелицензионный продукт от итальянского оригинала.

Казалось бы, как банально – описывать различия с нашим впитанным с молоком матери Буратино. Но как от этого уйти? Как и во многих других случаях, структура задана до нас, и от этого никуда не денешься.

Вот и «Буратино» так и просит себя сравнить. Алексей Толстой был большим мастером. Он взял итальянскую книгу и, подобно папе Карло (Джепетто), стесал все виньетки, отвлечённости и прочие красивости. Сшил курточку из крепко связанных эпизодов, создал, так сказать, большой нарратив, прямой, последовательный и понятный. Вымел, скажем так, сор.

Но в этом для меня и есть очарование «Пиноккио», в том, что он такой неотшлифованный, сыроватый местами, но оригинальный, первородный. Пусть эти странноватые эпизоды про сгоревшие ноги, про акулу, про жестокие драки и травмы, про полёт на голубе, про фею, то умирающую, то воскресающую в другом теле, пусть они местами диковаты и кажутся неуместными. Нет, они уместны, но в другой парадигме, XIX века, они как яркие картинки, сложенные вместе, переход от одной к другой резок, разграничен и неожидан.

И, естественно, прелесть оригинала всегда в том, что он вызвал появление копий. В попытке отгадать – что же такого настолько оригинального и необычного в этой книге, что она заставляла перекладывать ее многих и многих мастеров культуры, и есть главная прелесть.

Не в морали ли дело? Не в том ли, что, как попугай, долдонит Сверчок? Или в том, что автор прекрасно понимает, что повторением не решить проблему и человек должен ожечься, чтобы понять? Не знаю. Но под очарование этой несколько наивной, но буйной и веселой сказки я попал.

Удивительно итальянская книга. Это довольно трудно объяснить, ощущение ускользающее, на кончиках пальцев, но у меня оно осталось. И именно Италии XIX века, раздробленной, мозаичной.

Первое, что бросается в глаза, это то, что книга имеет просто огромный по сравнению с «Буратино» период действия. Годы вместо дней. Уже это отдаляет отечественный нелицензионный продукт от итальянского оригинала.

Казалось бы, как банально – описывать различия с нашим впитанным с молоком матери Буратино. Но как от этого уйти? Как и во многих других случаях, структура задана до нас, и от этого никуда не денешься.

Вот и «Буратино» так и просит себя сравнить. Алексей Толстой был большим мастером. Он взял итальянскую книгу и, подобно папе Карло (Джепетто), стесал все виньетки, отвлечённости и прочие красивости. Сшил курточку из крепко связанных эпизодов, создал, так сказать, большой нарратив, прямой, последовательный и понятный. Вымел, скажем так, сор.

Но в этом для меня и есть очарование «Пиноккио», в том, что он такой неотшлифованный, сыроватый местами, но оригинальный, первородный. Пусть эти странноватые эпизоды про сгоревшие ноги, про акулу, про жестокие драки и травмы, про полёт на голубе, про фею, то умирающую, то воскресающую в другом теле, пусть они местами диковаты и кажутся неуместными. Нет, они уместны, но в другой парадигме, XIX века, они как яркие картинки, сложенные вместе, переход от одной к другой резок, разграничен и неожидан.

И, естественно, прелесть оригинала всегда в том, что он вызвал появление копий. В попытке отгадать – что же такого настолько оригинального и необычного в этой книге, что она заставляла перекладывать ее многих и многих мастеров культуры, и есть главная прелесть.

Не в морали ли дело? Не в том ли, что, как попугай, долдонит Сверчок? Или в том, что автор прекрасно понимает, что повторением не решить проблему и человек должен ожечься, чтобы понять? Не знаю. Но под очарование этой несколько наивной, но буйной и веселой сказки я попал.

"Приключения Пиноккио"-одна из самых любимых и читаемых мной книг в детстве. Я одинаково сильно обожала и Буратино, и Пиноккио, но как ни странно никогда сюжет обеих сказок в голове не переплетался и не путался, во многом из-за того, что истории невероятно волшебны и увлекательны, и каждая на свой собственный лад.
Впервые сказка об удивительном деревянном человечке была опубликована 7 июля 1881 года в Риме, знакомство же советских читателей с ним состоялось много лет спустя. Дело в том, что в 1906 году на русский язык уже была переведена история о Петрушке-марионетке, но только в середине XX века был осуществлен полный перевод издания с итальянского Эммануилом Казакевичем.
В основе сюжета-деревянный мальчик-куколка Пиноккио, с которым то и дело происходят различные приключения, подчас довольно опасные и если бы не помощь верных друзей и собственная смекалка, неизвестно чем бы все закончилось.
Отличий между двумя сказками очень много, как в сюжете, так и в персонажах: возьмите только удлиняющийся от вранья нос Пиноккио или его превращение в осла, а чего стоит момент проглатывания его акулой.Вот уж где страху то..
В отличии от открытого и местами наивного Буратино, его итальянский тёзка весьма заносчивый мальчишка, совершающий порой очень некрасивые поступки. И лишь путем страшных испытаний, преодолевая множественные трудности, он становится добрее и лучше, обретает верных товарищей и воплощает в жизнь свою самую заветную мечту.
История полна увлекательных и неожиданных поворотов сюжета, много динамичных и различных по эмоциональной окраске эпизодов, действий и невероятно харизматичных героев, конечно, моими любимыми всегда остаются Лис и Кот, которые придают сказке уникальность и юмор.
Единственное, совсем юным читателям, я бы все-таки посоветовала адаптированную историю, тогда как ребятам постарше и взрослым смело браться за полный перевод, чтобы погрузиться в великолепную сказочную повесть Карло Коллоди, известнейшего итальянского писателя и журналиста, навсегда вписавшего себя в историю детской литературы удивительной, волшебной , мудрой сказкой о похождениях деревянной куклы.

"Приключения Пиноккио"-одна из самых любимых и читаемых мной книг в детстве. Я одинаково сильно обожала и Буратино, и Пиноккио, но как ни странно никогда сюжет обеих сказок в голове не переплетался и не путался, во многом из-за того, что истории невероятно волшебны и увлекательны, и каждая на свой собственный лад.
Впервые сказка об удивительном деревянном человечке была опубликована 7 июля 1881 года в Риме, знакомство же советских читателей с ним состоялось много лет спустя. Дело в том, что в 1906 году на русский язык уже была переведена история о Петрушке-марионетке, но только в середине XX века был осуществлен полный перевод издания с итальянского Эммануилом Казакевичем.
В основе сюжета-деревянный мальчик-куколка Пиноккио, с которым то и дело происходят различные приключения, подчас довольно опасные и если бы не помощь верных друзей и собственная смекалка, неизвестно чем бы все закончилось.
Отличий между двумя сказками очень много, как в сюжете, так и в персонажах: возьмите только удлиняющийся от вранья нос Пиноккио или его превращение в осла, а чего стоит момент проглатывания его акулой.Вот уж где страху то..
В отличии от открытого и местами наивного Буратино, его итальянский тёзка весьма заносчивый мальчишка, совершающий порой очень некрасивые поступки. И лишь путем страшных испытаний, преодолевая множественные трудности, он становится добрее и лучше, обретает верных товарищей и воплощает в жизнь свою самую заветную мечту.
История полна увлекательных и неожиданных поворотов сюжета, много динамичных и различных по эмоциональной окраске эпизодов, действий и невероятно харизматичных героев, конечно, моими любимыми всегда остаются Лис и Кот, которые придают сказке уникальность и юмор.
Единственное, совсем юным читателям, я бы все-таки посоветовала адаптированную историю, тогда как ребятам постарше и взрослым смело браться за полный перевод, чтобы погрузиться в великолепную сказочную повесть Карло Коллоди, известнейшего итальянского писателя и журналиста, навсегда вписавшего себя в историю детской литературы удивительной, волшебной , мудрой сказкой о похождениях деревянной куклы.

"Приключения Пиноккио"-одна из самых любимых и читаемых мной книг в детстве. Я одинаково сильно обожала и Буратино, и Пиноккио, но как ни странно никогда сюжет обеих сказок в голове не переплетался и не путался, во многом из-за того, что истории невероятно волшебны и увлекательны, и каждая на свой собственный лад.
Впервые сказка об удивительном деревянном человечке была опубликована 7 июля 1881 года в Риме, знакомство же советских читателей с ним состоялось много лет спустя. Дело в том, что в 1906 году на русский язык уже была переведена история о Петрушке-марионетке, но только в середине XX века был осуществлен полный перевод издания с итальянского Эммануилом Казакевичем.
В основе сюжета-деревянный мальчик-куколка Пиноккио, с которым то и дело происходят различные приключения, подчас довольно опасные и если бы не помощь верных друзей и собственная смекалка, неизвестно чем бы все закончилось.
Отличий между двумя сказками очень много, как в сюжете, так и в персонажах: возьмите только удлиняющийся от вранья нос Пиноккио или его превращение в осла, а чего стоит момент проглатывания его акулой.Вот уж где страху то..
В отличии от открытого и местами наивного Буратино, его итальянский тёзка весьма заносчивый мальчишка, совершающий порой очень некрасивые поступки. И лишь путем страшных испытаний, преодолевая множественные трудности, он становится добрее и лучше, обретает верных товарищей и воплощает в жизнь свою самую заветную мечту.
История полна увлекательных и неожиданных поворотов сюжета, много динамичных и различных по эмоциональной окраске эпизодов, действий и невероятно харизматичных героев, конечно, моими любимыми всегда остаются Лис и Кот, которые придают сказке уникальность и юмор.
Единственное, совсем юным читателям, я бы все-таки посоветовала адаптированную историю, тогда как ребятам постарше и взрослым смело браться за полный перевод, чтобы погрузиться в великолепную сказочную повесть Карло Коллоди, известнейшего итальянского писателя и журналиста, навсегда вписавшего себя в историю детской литературы удивительной, волшебной , мудрой сказкой о похождениях деревянной куклы.