В таверне «У доброго огра» было, как всегда, битком. Пестрая толпа эльфов, гномов, людей, людей-драконов и полуорков толкалась вокруг столиков и барной стойки. Большинство из них были здесь завсегдатаями. «Добрый огр» был местом встречи преимущественно немецких игроков и являлся нейтральной территорией, то есть не контролировался какой-либо гильдией, расой или кастой. Здесь можно было встретить как гнома-варвара, так и эльфа-друида, как новичка, так и героя 50-го уровня.
Мина, она же Готический Цветочек, разговаривала с Грубом, хозяином заведения. Он был полу-орком, как и она, однако всем говорил, что его отец был огром. Груб уже много лет играл в «Мир магии» и вжился в роль хозяина самого известного заведения на севере. Он лишь изредка ходил в рейды, ему больше нравилось подслушивать и пересказывать новости и сплетни других игроков. За его спиной поговаривали, что доходы от своей виртуальной пивной он превращал в реальные деньги и жил припеваючи. Однако эти слухи не выдерживали проверки практикой – для того чтобы получить доход, равный хотя бы минимальному размеру оплаты труда, ему пришлось бы каждый день продавать тысячи литров своего фирменного крепкого пива.
Кем бы ни был в реальности Груб, похоже, он и на самом деле проводил большую часть своего времени в мире игры, поскольку практически всегда находился за стойкой.
– Привет, Гот, – поздоровался он с постоянной посетительницей. – Снова на ногах?
Он, разумеется, знал о катастрофе в туманном переходе.
– Да, я в норме. Полуорка так просто не положишь на лопатки.
– Погоди-ка, ты еще не пробовала моего нового шнапса. По секретному рецепту. На настоящей драконьей моче. Хочешь попробовать?
– С деньгами сейчас у меня туго.
– Не вопрос! Налью тебе просто так.
3D-изображение хозяина поставило на стойку кружку. Мина руками Готического Цветочка взяла ее. Полуорк опрокинул в себя содержимое и правдоподобно замотал нарисованной головой.
«На вкус – и вправду драконья моча, – напечатала Мина в окошке чата. – Скажи-ка, Груб, ты не видел в последнее время ШырХана?»
«Нет. А почему спрашиваешь? Разве он не твой брат по гильдии?»
«Мой, только никто не знает, куда он запропастился. Как сквозь землю провалился».
«Значит, так и есть».
«Да нет же, я имею в виду в РЛ».
За сокращением прятался «реал», или «Real Life», то есть настоящая жизнь.
«После рейда в туманном переходе он бесследно пропал из общежития. Я ждала, что он залогинится откуда-нибудь. Мне нужно с ним поговорить».
«Хм, странно. Ты не первая, кто сегодня про него спрашивает».
«А кто еще?»
«Приходил хоббит, он тоже хотел знать, где ШырХан. Он еще здесь, вон там, тот, что в черной накидке».
Мина поблагодарила хозяина и направила своего орка в угол таверны. Вор, на которого указал Груб, сидел за столиком в одиночестве, что для этого заведения было нетипично. Поскольку он относился к расе хоббитов, то его голова была чуть видна из-за столешницы. Готический Цветочек подошла к нему.
«Ты ищешь ШырХана?»
«С кем имею дело?» – ответил вор, хотя прекрасно видел, кто ему написал. Он играл под ником «Незримая Рука».
«Я – Готический Цветочек Белого древа. Я знаю ШырХана в РЛ. Груб сказал мне, ты тоже ищешь его».
«Может быть».
«Почему ты его ищешь?»
«Он мне кое-что задолжал».
«Деньги?»
«Нет, помидоры! Прекрати! Чего тебе надо?»
«Мне нужно поговорить с ним. Когда вы общались в последний раз?»
«Давненько. Наверное, недели две назад. Давай договоримся, если он тебе тоже должен денег, то я первый, понятно?»
«Мне от него не деньги нужны. Я хочу его найти. В РЛ. Он уже несколько дней не появляется в общежитии».
«Тогда ты не там ищешь».
«Я надеялась, что он залогинился откуда-то еще. Ну, если ты его встретишь, скажи ему, что нам срочно нужно поговорить. Я о нем очень беспокоюсь».
«И правильно делаешь. Если я только найду этого говнюка, ему не поздоровится».
«Я имела в виду другое. Я просто хочу удостовериться, что с ним все в порядке».
«Гарантированно – нет, моя прекрасная орк-леди. Точно нет, после того, как я его отделаю».
«Я имею в виду РЛ».
«Он тебя бросил, что ли?»
«Нет. Мы просто друзья. Две недели назад он просто исчез».
«Хм-м. Странно. Похоже, игроки стали пропадать один за другим».
Мина ужаснулась.
«То есть?»
«Я недавно разговаривал с одним типом из железной гильдии. Один из их собратьев тоже бесследно пропал. Вел себя очень странно и потом вдруг исчез. То есть совсем исчез. Из РЛ тоже».
«Странно вел себя? Как именно?»
«Подробностей уже не помню. Лучше спроси у железной гильдии».
«Спрошу. Спасибо, Незримая Рука».
«Не за что, Готический Цветочек. Кстати, если тебе нужна парочка очень хороших мечей, почти новеньких, в состоянии А-1…»
«Спасибо. Я воюю топором».
«Я только спросил. Увидимся, орк».
«Увидимся, хоббит».
Дрожащей рукой Мина вывела Готический Цветочек из «У доброго огра».
– Значит, ты все-таки решился, – сказал отец, когда Айзенберг катил его в коляске по набережной Альстера.
Казалось, Айзенберг привез с собой мелкий дождь из Берлина, но ничто не могло помешать их прогулке. Даже метель не заставила бы их отменить совместный воскресный променад.
– Как ты догадался?
Айзенберг рассказал отцу о дне, проведенном в Берлине, однако подчеркнул, что он еще не принял окончательного решения.
В пятницу Грайсвальд вызвал его к себе и велел доложить о поездке. В ответ на рассказ Айзенберга о предложенной ему должности и работе в ОСГИ он рассмеялся.
– Что-что он вам предложил? Стать предводителем кучки лузеров, которых он из-за политических соображений не решается разогнать? Я давно знаю Кайзера. И, признаюсь, всегда считал его слабаком. Но то, что он запросто вызывает в Берлин одного из моих людей из-за такой ерунды, да еще предварительно не позвонив мне, – я подумал бы, что ему еще и профессиональной этики не хватает, а вам, Айзенберг, – ума.
В этот момент Айзенберг понял: он ни минуты больше необходимого не будет работать на Грайсвальда.
– По тому, как ты рассказывал об этих людях в Берлине (а я тебя прекрасно знаю, сынок), тебя заинтересовала эта должность именно тем, что задача кажется невыполнимой. И Кайзер тебе понравился.
– Возможно. А ты? Что ты думаешь?
– Я бы тебе не советовал соглашаться.
– Почему?
– По двум причинам. Во-первых, ты согласишься на предложение, чтобы утереть нос Грайсвальду. Я, конечно же, сам тебе посоветовал подыскать другое место, но это не значит, что нужно хвататься за первую попавшуюся возможность. Во-вторых, я считаю весь этот эксперимент с особой следственной группой одной большой ошибкой. Не спорю, сейчас в Интернете действительно можно найти все что угодно. Но и сфальсифицировать можно все что угодно. Я как судья не счел бы обладающим доказательной силой ничего из того, что эти умники откопали бы в недрах сети. Я говорю сейчас не о киберпреступности, она – самая настоящая, я это понимаю. Но все эти фокусы с выявлением закономерностей, о которых ты мне рассказал, сущая ерунда. Нельзя просто так обвинить человека на основании каких-то там компьютерных следов. Тебе это должно быть понятно не хуже, чем мне.
– Пожалуй, ты прав. Однако расследования в Интернете играют все более значимую роль в работе полиции.
– Не спорю. Но разве это то, чем ты на самом деле хотел бы заниматься? Разве ты в этом разбираешься? Не лучше ли тебе остаться в реальном мире, задерживать преступников, вести допросы, вместо того чтобы сидеть в душном офисе в Берлине и следить за работой каких-то инженеров?
Айзенберг вздохнул.
– Ты и в этом прав.
– Да, я прав, как обычно. Но ты пойдешь на это, не так ли?
До этого момента Айзенберг считал, что еще не принял решения. Но сейчас, когда отец озвучил его мысли, он понял, что все так и есть. И – да, он пойдет на это. Но он не понимал почему.
Позже, когда они сидели в литературном кафе, отец попросил Айзенберга:
– Расскажи-ка мне о той женщине!
– О какой женщине?
– О психологе из их команды. О других ты рассказал подробно, а о ней – нет. Она тебе или показалась совсем незначимой фигурой, или же ее персона занимает тебя намного больше, чем ты можешь признаться сам себе.
Он внимательно смотрел на сына холодными серыми глазами – взглядом, под которым – это Айзенберг усвоил еще в детстве – изворачиваться было бессмысленно.
– Она психолог-криминалист. Больше о ней сказать нечего.
– Так уж и нечего?
Айзенберг вздохнул. Ему не удастся отговориться.
– Она довольно хорошо разбирается в людях, как мне показалось.
– Что она тебе сказала?
– Мы говорили о ее обязанностях и о других членах команды.
– Я не это имею в виду. Выкладывай! Вы говорили о тебе, не так ли?
– Так.
– И?
– Я думаю, тут не самое подходящее место для такого разговора.
– Значит, речь шла обо мне. О твоих отношениях с отцом. Что там тебе эта психологиня наплела? Что ты стал полицейским, потому что я тебя заставил?
Айзенберг покачал головой.
– Нет. Совсем не это.
– А что же?
– Я спросил ее, что она обо мне думает. И она сказала, что я боюсь.
– Боишься? Ты? Чего?
– Тебя, – выпалил Айзенберг.
– Меня? Ты боишься меня?
– Нет, конечно, нет. Не совсем тебя. То есть она сказала, что я боюсь не оправдать ожидания, которые кто-то… которые я сам к себе предъявляю. И что поэтому я так усердно работаю.
Отец молчал. У него на глазах навернулись слезы.
Айзенберг изумился. Он еще никогда не видел, чтобы его отец плакал.
– Папа, что ты, все не так, как…
– Все нормально, сынок. Я, наверное, совсем не был похож на идеальных отцов, которых показывают в рекламе, да? – он криво усмехнулся.
– Да, пожалуй, – сказал Айзенберг. – Но в этом нет ничего страшного, иначе я бы тут с тобой не сидел.
Отец замотал головой.
– Ты сидишь тут, потому что ты на редкость правильный малый, который прекрасно понимает, что обязан заботиться о своем отце-старике. Я, возможно, многое и упустил в твоем воспитании, но чувство ответственности тебе привил.
– Нет, папа. Я сижу тут, потому что дорожу твоим мнением и твоими советами. Ты всегда был для меня примером.
Рольф Айзенберг, главный земельный судья в отставке, не знал, что сказать. Спустя пару мгновений он все же произнес хриплым голосом:
– Я ведь ни разу не говорил тебе, как горжусь тобой, сынок?
– Нет, ни разу.
– Но я горжусь. И всегда гордился. – Он помешал ложечкой свой кофе. – Мне всегда было легко судить, но трудно признаваться.
– Я знаю.
Отец поднял взгляд. Его глаза светились ясностью, голос звучал уверенно:
– Я очень горжусь тобой, сынок!
О проекте
О подписке