ЦИНИК
ЛЮДИ и ЗВЕРИ
СМЕРТЬ
Циник. В чёрта я не верил. В Бога тоже. Не видел ни того, ни другого, ни их проявлений на Земле. Зато вдоволь насмотрелся на лицемерных, ни на йоту не религиозных священников, слепо следующих воле кормящих их богачей. Я много раз видел, как меняют людей, их выборы и мир вокруг, не Бог и не дьявол, но – убеждения и деньги.
У меня был выбор веры. Я поверил в деньги. Быть может, я всегда грел в себе эту веру и замечал лишь то, что её подтверждало? Возможно. Дураком я отродясь не был и подмечал порой интересные факты о себе подлинном и других, настоящих. Замечательным я был человеком – всё замечал.
Да, только в таком смысле этого слова. Потому что задание, которое мне поручено было выполнить, выносило мнение людей обо мне далеко за пределы всех веками привычных человечеству моральных норм и религиозных догм.
Убийство? А почему бы и нет?! Человек – это зверь. Не животное, а именно зверь! Тысячелетиями эволюции натасканный на кровь и насилие, на жестокость и беспредел. Человеческий мир намного сложнее мира примитивных травоядных. Жующие траву траве и подобны. Ленивые, глупые, ничего не созидающие твари.
Звери, то есть хищники, – они умные. Зверь создаёт среду. Ситуацию, необходимую для поимки травоядной тупой твари. Хищник – синоним характера и силы воли. Хищник – прототип и эталон человека.
Человек хитёр. Он лишь создаёт иллюзию стадности. На самом деле в многомиллиардном прайде человекоподобных зверей каждый сам за себя. За божка собственного эгоизма. За избранные наслаждения. За еду, секс и желательно бесплатные развлечения.
И каждый другому – враг. Да и себе, если честно, не друг тоже. Обман и самообман правят реальностью мира. Никто не воспринимает нежелательное к восприятию. В человеческом мире побеждает
не просто сильнейший, а тот, кто сумеет лучшим образом мимикрировать под личину любви, самопожертвования, заботы…
Загнать зверя под шкуру доброты. Стать беззащитным и оттого либо ненужным, либо наоборот, крайне необходимым для пропитания другого! А что, жрать друг друга дано не только физически, но и эмоционально, например. Такое паразитирование на психике соседа по миру называется любовью. Типа, сделай меня счастливой (или счастливым, мужики сейчас слабее баб стали), чтобы я могла прятаться в своём счастье от коварного мира и набираться сил для новой на него атаки.
Был бы Бог – сердце было бы одно, настоящее, живое. В Нём. А в безбожном мире сердец несколько. Поддельные, их биение продолжается за счёт искусственно поддерживаемого кровавого оборота денежного потока и общей глупости, бессознательности людей. Люди не хотят думать, они жаждут развлекаться. Исчерпав ресурс развлечений в одном месте, тут же перебегают в другое.
Череда разочарований – таков удел бессознательного человека. Удел псевдочеловека. Удел бездуховного быдла. Торговля, наука, вера, искусство и институт семьи – всё фальшивки. Пародии на истинно человеческую жизнь. Имитации души. Людишки, мнящие себя важными, а свою деятельность чуть ли не спасающей мир, эти учёные, писатели, артисты, врачи, учителя… Шизофреники с манией величия.
Я был не достаточно глуп для наивного убеждения в денежном единоправлении миром. Повидал людей, насмерть отрицающих власть денег над ними, отрицающих искренне. Эти люди верили в убеждения. В чужие и свои идеи. В спасение мира врачеванием, научными достижениями, Богом, любовью…
Любовь спасёт мир… Как бы не так! Я выбрал для себя умереть именно с данной фразой на устах. Не с тем девизом, который нравился религиозным фанатикам, зачем-то верящим в необходимость убивать других людей ради Бога. Если бы Он и был, какое Ему было бы дело до своры жалких людишек на затерянном в космосе каменном шарике?!
«Любовь спасёт мир!» Эту фразу я выкрикну в последнее мгновение перед нажатием звонка в дверь Смерти. Пояс, начинённый взрывчаткой, доставит всех в её величественные владения за долю секунды. Бах – и всё! Конец бессмысленной жизни. Конец мучениям. Конец ненависти. Конец любви.
Я дождался. Мне дали задание. Я должен буду взорвать себя на концерте. Чёртово искусство! Хотя я больше уважал его, чем ненавидел. Кино, песни, книги врали людям стол же искусно, как и я сам. Искусство – вот высший пилотаж лицемерия и вранья через создание абсолютно нежизненных реалий и форм. Жвачка для бездумного простолюдина, кем бы он себя там не мнил, знатоком-киноведом или учёным высшей пробы. Приманка для слабаков, потому что только они сбегали в иную, фальшивую реальность от тяжести повседневных будней. Поэтому все они достойны смерти. Смерть забирает худших. Таких, как они. Таких, как я.
Я тоже считал себя слабаком. Человеком-отбро-сом. Выкинутым на помойку куском мусора. Ненужным, не получившим ни грамма даже поддельной любви выродком. Выродком, не достойным даже подделки любви.
В несчастье крылась моя сила. Упиваясь ненавистью к себе, я отчётливо ощущал, как за спиной раскрываются крылья несомой мной смерти.
ФАНАТИК
ГУРУ
ДЕВУШКА – альтер эго ФАНАТИКА
Фанатик. Гуру дал мне задание. Счастье переполняет сердце. Меня выбрали, мне поручили важнейшую изо всех миссий! Я должен спасти оставшихся избранных и уничтожить посланников дьявола. Отправить их прямиком в ад, и пусть прохождение ими Врат Смерти окажется поистине ужасным событием!
Наставник владел абсолютной истиной. Он Сам был её воплощением. И когда все избранные соберутся вместе, Учитель в последний раз совершит со мной акт наказывающей любви. Любви настоящей, любви божественной. Настоящая любовь несёт боль и муки. Любовь, дарующая счастье без боли, – фальшивка, искушение дьявола. Человек грешен и обязан пребывать в страданиях до полного очищения.
Последний раз Учитель очистит мою душу от греховности этого мира. И потом все мы перейдём в
Рай на Земле. Перейдём ласково и блаженно, в экстаз не одиночного очистительного акта, а в вечность божественного наслаждения…
На этот раз избранные соберутся на концерте известного исполнителя. Говорят, там и клипы покажут! Я люблю музыку, а особенно почитаю кино и вообще всяческие изображения, они позволяют мне предаваться фантазиям о новых очищениях, совершаемых усилием великого Гуру. Наставник велел мне просматривать по фильму в день, дозволяя невероятную милость – я сам мог выбирать себе кино!
Я выбирал фильмы для взрослых… Привыкший опираться на волю Учителя, я подрастерял навык воображения. А фильмы для взрослых предполагали отсутствие творческого напряжения. Я предпочитал фильмы о близком общении мужчины и женщины, потому что именно в женской ипостаси воспринимал себя во время соединения с Наставником. Женщина жила внутри меня, женская душа обитала в отчего-то мужском теле…
Может быть, в этом крылась причина моей жгучей ненависти к представительницам материально воплощённого прекрасного пола? Удовольствие, с каким я убивал бесовских девиц, было невыносимо острым!
На этот раз тест на избранность оказался очень простым. Не предстояло ни беготни по квартирам, ни приставания на улице к незнакомым людям с расспросами, ни переписки в соцсетях… Финальный этап отбора, как пояснил Учитель, характеризовался максимальной простотой. Потому что сила всех избранных, найденных прежде, открывала доступ Богу в этот мир. И Бог сам решит, кто есть Его душа. А мне останется лишь добавить яд в шестьдесят шесть бутылок питьевой воды. Владелец воды, сам избранный, предоставит мне доступ к бутылкам.
Шестьдесят шесть – столько демонических душ уйдёт в ад. Оставшиеся люди окажутся избранными. Концерт проходил в закрытом помещении для социально значимых людей. Бомонд, золотая молодёжь… Всего ожидалось сто восемьдесят человек. А те, кто придёт в дополнение, тоже будут посланниками дьявола. Но о них Гуру приказал не беспокоиться. Спустя три дня после перехода избранных в Рай на Земле материальному миру планеты наступит конец. Оставшийся избранный, один из всех, запустит Третью мировую войну.
Они долго, невыносимо долго добивались его восхождения на пост управителя одной ядерной державы. С самого начала Учитель знал о своём предназначении. Великий жертвенник. Взорвав старый мир, он уничтожит и ад в придачу. Дьявол, дьявольские души и его святая душа тоже сгорят в огне атомного шторма. Но он обеспечит светлое будущее в раю если не себе, но обязательно – любимым детям и любимой жене, тоже избранным. Они же, пребывая в Раю, будут чтить вечную память о нём и вечно благодарить его за добровольно жертвенную смерть.
ПРОЖИГАТЕЛЬ ЖИЗНИ,
ОН ЖЕ МУЗЫКАНТ
СМЕРТЬ
РАБЫ
Прожигатель жизни. Смерть… Её я боялся больше всего в жизни, я её жаждал и ненавидел. Ненависть приближала меня к роковой черте, к точке невозврата. Ненависть питала мою любовь. Я любил ненавидеть и жизнь, и смерть. Я любил ненавидеть себя. Я ненавидел любить себя. Я вообще категорически предпочитал себя всему остальному миру.
Секс с собой не есть ли наисладчайшее из всех доступных удовольствий? Поэтому я регулярно снимаю проституток. Плотская страсть, а точнее, имитация оной с продажной душой и в долларах измеряемой ценой тела – не есть ли это самый настоящий акт самоудовлетворения? Когда нет нужды отдавать тепло сердца касаниям рук. Когда духовное и плотское не смешиваются, не сливаются воедино. Когда мир и любовь представляют собой л ишь то, чем ты хотел бы их видеть. Олицетворение подлинной бренности. Конечность бытия. Смерть. И обречённость на невозврат.
Ненависть к себе была моей истинной любовью. Отчего-то я всегда знал, что недостоин жить. Недостоин творить, даже разрушать! Единственное, чего я оказывался достоин, – это безудержное стремление к наслаждению. Безудержное стремление. К безудержному наслаждению.
Раб желания и страха. Раб сомнения и лицемерной, безверной веры. Раб внешнего впечатления, раб ритуала. Раб иллюзии, одним словом.
Я верил исключительно в материальность бытия. Вера заменяла мне реальность. Материя подменяла мне дух. Настолько, насколько могла. Но мне и не требовалось слишком многого. Я сам хотел, жаждал лгать себе. И любую ложь извне, схожую с собственной, вкраивал в картину фальшиво выношенной реальности, достраивал недостающим пазлом некомпетентность личностного «я».
И если бы кто-нибудь поведал мне о грядущей встрече с истинной любовью, я бы рассмеялся горе-предсказателю в лицо. Цинично и хладнокровно. С подчёркнутой обыденностью, с десятилетиями выношенной привычкой насмехаться над болью. Над страданием. Над слезами. И неважно-своими или чужими.
Цинизм был моим способом защититься от непонимания. От самоосуждения. От душевной, сильнейшей из всех, безжалостной боли. С другой стороны, внешнее очерствление души служило мне подспорьем от внутренне созревших и тянущихся наружу потребностей духа. В каждом встречном я презирал в первую очередь себя самого.
Смерть… Она была для меня одновременно спасительным уходом от давящей неотступности мира и ловушкой для перенагруженного страхами и желаниями эго. Ибо я ощущал: окончательно разгрузиться не суждено никому. Смерть – не более чем очередная иллюзия. Её не существует, и поэтому личностное бытие страшило в полномасштабной мере.
Я никогда не смогу уйти от себя самого. Я пленник индивидуальной доли, личного удела. И лишь прохождение, проживание данного удела сполна даёт шанс на обретение подлинной свободы. Свобода персонального «я» – удовлетворение этой наиболее насущной изо всех потребностей – сподвигала на принятие вызовов и, самое главное, их преодоление.
О проекте
О подписке