Какие обиды? На целителей обижаться себе дороже.

– С вами работали… как минимум четыре круга… да… и энергии вкачали… ага, приличное количество. Вот идиоты.

Пальцы ощупывали. Мяли. Сжимали шрам. И показалось, что тот треснет и из него польётся сукровица. Опять.

– П-почему? – робко поинтересовалась девушка, которая стояла рядышком и теперь тянула шею, пытаясь разглядеть рубцы получше.

Раньше бы Гремислав порадовался, что привлёк внимание такой очаровательной девы. Теперь захотелось одёрнуть рубашку и в одеяло завернуться. Для надёжности.

– Потому что избыток энергии – это не всегда хорошо, а скорее даже наоборот… да, определённо… у нас налицо малый конфликт разнородных энергий, который усугубился противодействием собственного дара и небольшою индивидуальной особенностью. Это нормально, что любой дар спешит защитить своего владельца в том числе от чуждой ему энергетики… а сила целителей.

Лекцию студенты слушали превнимательно.

– И теперь ему… не помочь? – жалость в глазах девицы заставила хмуриться. Возникло желание провалиться под землю.

– Ну вы тоже скажете. Отнюдь. Помощь ему оказана и с избытком, – от Гремислава, наконец, отстали. – Скорее уж тот редкий случай, когда пациент нуждается в отсутствии лечения как такового.

Счастье какое.

– То есть, никакого силового воздействия. Покой. Отдых. И сильных энергетических возмущений стоит избегать. Дар использовать также не рекомендую.

– Долго? – уточнил Гремислав.

– Месяц. Возможно, два… кстати, использование данного мира для реабилитации – отличная идея, – Погожин потёр руки. – Кто скажет почему?

– Потому что разреженный магический фон будет способствовать оттоку чуждой энергии…

Нет, хватит с него пособием служить. Гремислав сполз с кушетки, убедившись, что стоит на ногах. И мрачно посмотрев на Елизара, который выглядел до отвращения довольным, уточнил:

– Дальше куда?

В этом логовище целителей он точно не останется.

– Катерина, знакомься, это Гремислав. Гремислав, это Катерина, – Ленка сложила руки за спину и натужно улыбнулась. – Гремислав у нас некромант. А Катерина – психиатр по основному профилю. И практикующий психотерапевт. Надеюсь, вы подружитесь.

В глазах пациента читалась мрачная готовность сопротивляться до последнего.

А ничего такой…

Нет, не в этом смысле, потому что в этом смысле о пациентах думать крайне непрофессионально. Но вот в целом… здоровый. Елизар поменьше будет.

Попроще.

А этот… в плечах – косая сажень. Волосы светлые длинные, в косицу заплетены. Борода тоже светлая и всклоченная. Черты лица правильные, но выражение портит, то самое, говорящее о радости от её, Катерины, присутствия.

И ещё он здорово кого-то напоминал, но вот кого…

– Катерина, – она первой протянула руку, и некромант коснулся её с немалою опаской. Пожал, осторожно, как хрустальную.

И уставился.

И Елена тоже уставилась.

И Елизар, причём с немалым интересом.

– Что? – поинтересовалась Катерина, руку убирая.

– Ты как? – уточнила Ленка.

– Да нормально.

Не считая того, что согласилась взять в пациенты действующего некроманта из другого мира. Хотя… сколько она уже психиатром работает? Так что случался в её практике бред и поинтересней.

– Тогда мы, пожалуй, пойдём, – Ленка явно чувствовала себя не совсем уверенно. – Продукты мы закупили. Вам отдохнуть надо, договориться о визитах и всё такое. Ты же сможешь приезжать?

Сможет.

Этот момент уже обсуждали.

И заплатили Катерине вперёд. Прилично так заплатили, хотя она и отнекивалась, пусть и не изо всех сил, потому что деньги нужны. Очень.

Без денег Настьку вытащить не получится. Так что придётся как-то отрабатывать, потому что брать деньги за просто так, даже от друзей, Катерина не привыкла.

– Так… ты чай будешь? – на Ленкиной даче за прошедшие полгода мало что изменилось. Разве что продуктов прибыло. Ленка вечно их купить забывала.

Хотя… кто бы говорил.

– Чай? – некромант вздрогнул и выпал из своих размышлений.

– Чёрный? Зелёный? О, даже белый есть.

– Черный. Пожалуйста.

Вежливый. Уже хорошо.

– С сахаром?

– Если можно.

– Садись, – Катерина указала на стул. И некромант послушно сел. Вот, когда он не возвышался посреди кухни новогоднею ёлкой, даже как-то спокойнее становилось.

Это всё…

Успокоиться. Говорят, что психически здоровый психотерапевт – это нонсенс. Может, и так.

– Печенье. Конфеты. Бутерброды вот… я с утра не ела. Будешь?

Кивок.

Хорошо. Можно считать, что диалог худо-бедно выстраивается. Нет, не рабочий, но хоть какой-то. Катерина залила чай кипятком и занялась бутербродами.

– Со мной не надо нянчится, – голос у Гремислава мрачный и торжественный.

– Я и не собираюсь, – успокоила Катерина. – Я вот сейчас тебе чаю сделаю и поеду. А завтра вернусь и мы поговорим.

– О чём?

– О чём захочешь.

– Да? – и удивление. Глаза вот голубые и яркие. Нет, ну вправду, какой некромант с такими глазами. Ему бы витязей славянских играть. В витязя бы поверилось.

Или ещё викинга можно.

Точно. Натуральнейший викинг.

– Почему нет… слушай, а тебе не говорили, что ты на некроманта не похож?

– Я? – удивление чуть больше. И сомнение. – Чем?

– Всем. Некроманты должны быть бледные зловещие и в плащах чёрных…

Гремислав задумался и, задумавшись, бутерброд взял. Батон, варёная колбаса и сыр. Готовить Катерина не то, чтобы не умела, скорее вот… не нравилось ей это занятие.

Совершенно.

– Есть и такие, – согласился Гремислав. – Вкусно. Большое спасибо.

– Пожалуйста.

Закрылся, паразит.

Ничего. Даже интересно.

– Конфетку? – Катерина вытащила из шкафа коробку, очень надеясь, что срок годности ещё не вышел. – Кстати, а чем вообще некроманты занимаются?

– Нежить изничтожают.

Кратко и по делу. Хотя…

– А такие как ты? – некромант перед конфетами, которые выглядели вполне нормально, без налёта седины во всяком случае, не устоял. Выковырял он сразу три, правда, тотчас смутился и сделал вид, что коробка с оставшимися его не интересует.

– Такие как я… психиатры или психотерапеты? Вторые работают с травмами психики. Первые – с душевными болезнями. Если кратко.

– Это как?

– Это… скажем, если человек слышит голоса в голове, или у него возникает навязчивая идея, скажем, что соседи за ним следят, то это к психиатру.

– А если и вправду следят?

– Тогда психиатр увидит его адекватность и разбираться надо будет уже с соседями, – Катерина тоже взяла конфетку. Совместная трапеза сближает, особенно, когда твой собеседник ест то же, что и ты. Трюк простой, но вполне эффективный. – Обычно такие идеи – это проявления болезни. А болезнь требует препаратов.

– На меня не подействуют!

– Ну… а они тебе вообще нужны? – Катерина пригубила чай. – Ты слышишь голоса в голове? Или что-то иное есть, чего я не знаю?

Молчание. Сопение. И ещё пара конфет. И в чай ведь пять ложек сахара высыпал.

Ну да. Ему с его статью о фигуре переживать не след.

– Мне кажется, что твоя проблема, если она есть… – редко какой пациент готов признать, что она есть. – Скорее из поля работы психотерапевта. Подавленные воспоминания. Переживания…

– Как ты сказала? – Гремислав даже вперёд подался. – Подавленные… это…

– Это когда человек не помнит.

– Чего?

– Как когда. Случается, что некоторые моменты выпадают из жизни. Разум – сложная вещь. Он защищается порой. В том числе и скрывая воспоминания. Вот так выпадает из жизни день. Или событие какое-то. Или даже год… порой годы. Иногда бывает, что человек будто не помнит себя до какого-то возраста. Что совсем маленьким, это нормально, но вот когда не помнят лет до десяти там или одиннадцати – это уже настораживает.

– Подавленные… и ты можешь их вытащить?

– Не вытащить. Я в голову тебе не залезу, – поспешила заверить Катерина. – Я могу помочь тебе залезть в свою голову и разблокировать эти воспоминания. Только… это будет непросто.

Кивок.

И сомнения. Такие сомнительные сомнения, что в общем-то нормально.

– И что нужно делать? – поинтересовался некромант, дожёвывая очередную конфету, причём шоколад он закусывал бутербродом с колбасой и сыром.

– Для начала не считать меня врагом.

– Я не считаю, – светлые брови сдвинулись над переносицей. – Просто…

– Навалилось?

Кивок.

– Дело не в том, что ты думаешь… точнее повторюсь. Разум любого человека – вещь очень сложная. Многослойная… скажем, вот мы сидим и разговариваем. Так?

Снова кивок.

И опять в этом движении видится что-то знакомое, такое вот… как будто случалось Катерине уже встречаться с этим человеком.

– Ты знаешь, что я не представляю опасности. На уровне понимания. Но ниже, – она чуть опустила ладонь. – Твой разум не готов мне верить. Он видит во мне потенциального врага. И спешит защищаться. Смотри, ты и сидишь в пол-оборота, так, чтобы легко вскочить. И нож к себе поближе подвинул.

Некромант покраснел.

Густо-густо.

И нож отодвинул.

– Это нормально, – поспешила успокоить Катерина. – С учётом того, что с тобой произошло…

– Знаешь?

– Рассказали. Вкратце. Я надеюсь, что ты и сам расскажешь.

Поджатые губы.

– Потом. Когда будешь готов.

– И когда?

– А тут уж как получится. Завтра. Послезавтра. Через неделю или месяц. Люди разные и с каждым приходится искать свой путь.

Он отодвинул нож ещё чуть дальше, но вот взгляд Гремислава то и дело на нём задерживался, а рука тянулась к поясу.

– Я здесь точно месяца на два застрял, – со вздохом признался он. – Так что…

– Так что для начала, думаю, нам просто нужно привыкнуть друг к другу. Знаешь, в моей практике некроманты пока не встречались. Вообще с точки зрения нормального человека вас не существует.

Некромант фыркнул, показывая, что думает о точке зрения нормального человека.

А потом потёр виски.

– Извини. Кажется… будет откат. Это… неприятно. Я пойду, полежу.

Поднялся…

И рухнул на пол.

– Вот… зар-р-раза, – сказала Катерина, дожёвывая бутерброд. – Ленка… ты мне не просто должна будешь… я тебя придушу, когда дотянусь.