2

«Мужчины возводят города; женщины их разрушают».

АНАЛЕКТЫ ЧЖУ ЮАНЯ, 889 г.

Утром Сюин суетливо наряжала меня в собственное платье, которое она еще не успела продать. Это оказался бледно-голубой шелковый наряд с вышивкой в виде ив с густой кроной. Наверняка раньше это платье было чудесным, но теперь оно выглядело изношенным. Рукава протерлись до нитей, а швы на подоле начали распускаться. Тем не менее это платье было лучшим из того, что у нас осталось, и Сюин надеялась, что нам удастся произвести на сваху приятное впечатление.

Я же мечтала просто пережить этот день.

В полдень я забралась на крышу, пытаясь разглядеть паланкин свахи. За пределами наших владений улицы были охвачены суматохой из-за новостей о грядущей войне. Путники хлынули через городские ворота, торговцы раскинули свои товары, молодые мужчины готовились отбывать службу, а куртизанки надеялись заработать, пользуясь тем, что еще не все мужчины отправились на поле боя. Казалось, что толпа бурлила от предвкушения и возбуждения, и никто не желал упускать свой шанс. И лишь наш дом оставался в стороне от всеобщего волнения. Внутри тихо и мрачно, будто в могиле. Я же в эти самые мгновения отказывалась от своего будущего… Впрочем, на что я вообще надеялась?

Эти мысли не довели до добра. Сердце тревожно забилось, и я почувствовала приближение паники. Заставила себя закрыть глаза и расслабила мышцы лица и шеи, а затем и спины. В то время как я делала вдохи и выдохи, направляя энергию ци, в голове эхом отдавались слова дядюшки Чжоу, которые я мысленно повторяла: «Дерево, огонь, земля, металл, вода». Я сконцентрировалась на балансе каждого элемента внутри себя, подчиняя им даже свое дыхание. С ранних лет дядюшка Чжоу обучал меня практикам цигун и кунг-фу, пока ученица не превзошла своего учителя, а затем и местного грандмастера. Благо, он умел хранить секреты. Мой природный дар был связан не с физической силой, которая в лучшем случае была на среднем уровне, а исходил из стойкости духа. Практики закалили его, словно сталь. Мне казалось, что если бы не цигун и контроль энергии, смерть мамы могла сломить меня.

Я невольно вспомнила поверье о том, что если у матери была несчастливая судьба, то и дочь ждет то же. Я надеялась, что это неправда, ведь Жоуха, моя маленькая сестренка, не заслужила такой участи. Мамы не стало в тот год, когда мне исполнилось двенадцать, а сестра была настолько маленькой, что даже не помнила ее. Дядюшка Чжоу говорил, что всему виной было слабое сердце нашей матери, но другие слуги шептались о ее безумии.

Тем временем из-за угла показался пестрый паланкин. Он покачивался из стороны в сторону и вскоре остановился около наших ворот. Женщина, покинувшая свое кресло, была одета в более дорогие одежды, чем те, в которые нарядили меня. В уложенных в высокую прическу волосах мелькнули серебристые пряди, но тем не менее от меня не укрылось, что гостья все еще находилась в расцвете лет. Сваха отмахнулась от помощи слуг, которые несли ее паланкин, и, спотыкаясь, прошла к воротам. И тут я опомнилась. Я ведь уже не просто безучастный наблюдатель. Она приехала сюда из-за меня!

Прошмыгнув в окно, я бросилась вниз по лестнице, чуть не врезавшись в Сюин.

– Наконец-то я тебя нашла! Дядюшка Чжоу сообщил, что сваха уже здесь.

Сюин потащила меня в гостиную. Помещение проветрили перед появлением гостьи, но я все равно чувствовала горьковатый запах курительной смеси. Должно быть, благодаря усилиям отца полностью избавиться от него уже не получится.

– Спасибо, что приняли наше приглашение, госпожа Шу, – поблагодарила Сюин, а затем угодливо налила свахе в чашку улун.

Госпожа Шу проницательно взглянула на нас, будто что-то тщательно высчитывала.

– Дел у меня невпроворот, потому не будем тратить время на пустую болтовню, перейдем сразу к главному, – довольно грубо сказала она, что меня покоробило. Ранее мне не приходилось слышать таких резких слов из уст женщины. – Я поражена тем, в каком состоянии находится ваш дом! А еще, уж будьте уверены, я в курсе всех слухов. Господин Хай питает слабость к азартным играм, ведь так?

Услышав эти бестактные слова, Сюин замерла, разинув рот. Очевидно, госпожа Шу не собиралась подбирать выражения.

– Присаживайтесь, пожалуйста, – произнесла я, указав на единственную софу в комнате. Большую часть мебели нам пришлось отдать в счет долгов. Уверена, со стороны наше жилье казалось совсем убогим.

«Раньше все было по-другому», – хотелось оправдаться мне. Отец относился к знатному роду и являлся старшим сыном в клане Хай. Но после смерти матери наркотики и азартные игры утянули его на дно. А поскольку отец был главой семьи, куда следовал он, туда же и падали мы.

Сваха опустилась на софу, а затем указала на складной веер на стене.

– Это твоя мать?

Я кивнула. Один умелец нарисовал на веере ее чернильный портрет. Однажды мы пытались продать и его, но веер был слишком потрепанным, и никто не хотел его покупать.

– Она была хороша, – будто припоминая что-то, сказала сваха. – Жаль, что жизнь ее оказалась недолгой. – Женщина вдруг наклонилась ко мне и спросила: – Верно ли говорят, что в свои последние дни она общалась с духами?

– Ну что вы! – отрезала Сюин. – В этом доме никто и никогда не навлек бы на себя такие неприятности.

– Я бы сказала, что от неприятностей вы все же не избавились, – пробормотала сваха, многозначительно окинув взглядом гостиную. – А ваш муж, похоже, так и не оправился после смерти первой жены.

Щеки Сюин заалели, будто новогодние фонарики.

– Мама тяжело болела, – тихо произнесла я. – Но смею вас заверить, в нашем доме все почитают лишь главнокомандующего императорской армией.

– Замечательно, – кивнув, протянула сваха. – А теперь подойди ко мне.

Сначала я взглянула на Сюин и только после этого приблизилась к свахе. С некоторой долей церемонности она коснулась моего лица, а затем принялась пощипывать и ощупывать каждую часть моего тела: и мочки ушей, и грудь, и даже кожу на локтях. Она недовольно цокнула, не обнаружив женственных изгибов, но продолжила тщательно исследовать мою фигуру. Не обошла вниманием и ступни. Наконец сваха снова уселась на софу и поджала губы. Выражение ее лица не сулило ничего хорошего.

– Есть один мужчина на примете, – вздохнула она, начав просматривать карточки. – Наверное, лучший вариант из возможных.

Вопреки здравому смыслу я страстно молилась о том, чтобы она никого не смогла подобрать для меня. Как же я желала, чтобы все подходящие мужчины отправились на службу или же не имели возможности собрать выкуп! Мне просто нужен был еще один год. Год свободной жизни.

– Он торговец.

Сюин ахнула. Возможно, клан Хай и впал в немилость, но мы по-прежнему относились к знати, а потому стать женой обычного торговца – это настоящий позор. Бесчестие для нашей семьи.

– Но это не должно вас волновать, – продолжила госпожа Шу. – Он даст за невесту щедрый выкуп.

– Конечно, – немного придя в себя, произнесла Сюин. – Если звездам так угодно.

– Господин Чжу – мужчина в возрасте, но зато есть надежда, что и аппетит у него уже не тот, – многозначительно добавила она.

Меня передернуло. Перед глазами в ту же секунду потемнело от ужаса.

– Мэйлин станет первой женой? – уточнила Сюин, слегка побледнев от волнения.

Госпожа Шу покачала головой.

– Но у нее есть возможность стать матерью первого ребенка господина Чжу. Предыдущим женам не удалось родить ему сына.

– Что же с ними случилось? – хрипло спросила я.

– Чахотка сгубила, – коротко ответила сваха.

– Что, всех? – По моему тону было ясно, что в это объяснение довольно сложно поверить.

Сваха неохотно оторвалась от записей в карточке и подняла на меня взгляд.

– Я смотрю, тебя не проведешь, – протянула она. – Запомни кое-что: в красоте заключена мудрость женщины. Боги наградили тебя красотой, Мэйлин. Благодари их за это. Но ты можешь выглядеть еще прекрасней, если не станешь открывать рот. – Госпожа Шу замерла, внезапно осознав свою оплошность, когда упомянула вслух богов, и тотчас поторопилась исправиться: – Я имела в виду главнокомандующего императорской армией! Пусть его милость снизойдет на нас…

Сюин не сдержалась и перебила:

– Вы правы насчет красоты Мэйлин, именно поэтому ей можно подобрать хотя бы…

Мадам Шу хлопнула ладонью по столу.

– Вы хоть понимаете, как вам повезло, что я вообще согласилась связаться с вами?! Имя вашего отца опорочено во всем Аньлае! Все знают, что он погряз в дол- гах.

– Но этот человек, будет ли он… – Сюин замолчала, не в силах продолжить. Однако я уловила страх в ее голосе. Она боялась, что меня ждет судьба предыдущих жен.

– Так устроена жизнь, – заявила сваха. На этот раз по ее лицу невозможно было прочесть, что именно она чувствует. – Нам, женщинам, приходится идти на жертвы ради семьи.

Я мгновенно поняла, что она имела в виду. У нашей семьи не осталось других вариантов. С каждым годом отец вел себя все хуже, утопая в своих пристрастиях. А ведь Жоуха и Плум еще совсем малыши! Я хотела, чтобы их жизнь наладилась. Она должна наладиться!

– Госпожа Шу, благодарю вас за оказанную честь, – произнесла я, низко поклонившись, чтобы скрыть выступившие на глазах слезы. Мне удалось взять себя в руки, и только тогда я подняла голову. – Я с нетерпением жду встречи со своим женихом.

– Вот и хорошо, – кивнула сваха и протянула мне брачный контракт. – Отдай это своему отцу. А я вернусь через неделю.

Я взяла бумаги и улыбнулась так, как приговоренный к смерти улыбается виселице.

3

«Император У, прославившийся созданием императорской экзаменационной системы, положил начало новой эре возможностей для крестьянского сословия. С 825 года тем, кто получил высший балл, могли присудить степень цзиньши ^[4]. Однако нужно отметить, что к экзаменам допускались все представители знати, а вот среди крестьян – только те, кто был зарегистрирован в городе Чуан Нин. Ученые считают, что это изменение в законодательстве вызвало приток рабочих из других городов в столицу, а также привело к созданию Трущоб Чуан Нина».

«ВОСПОМИНАНИЯ О ДИНАСТИИ У», 913 Г.

Сваха уехала, а я от волнения никак не могла найти себе места. Конечно, я понимала, что свадьбе предшествовали многочисленные приготовления, но тем не менее я должна была кое в чем убедиться.

Я хотела знать, действительно ли мой будущий муж убийца. Сюин ни за что не позволила бы мне увидеть его до свадьбы. Это считалось плохой приметой, да и вообще было опасной затеей. Однако я уже чувствовала, как затягивается на шее петля, и мне было жизненно необходимо хотя бы на время покинуть дом. Потому я дождалась, пока Сюин отвлечется на очередную истерику сестры, и сбежала через окно своей спальни.

Я знала примерное расположение дома господина Чжу, поскольку мне удалось одним глазком заглянуть в карточку свахи, но если я хотела добраться до района Вэньси без приключений, то просто идти по улицам было не лучшей затеей. Женщинам настоятельно рекомендовалось не передвигаться в одиночку, а представительницам знатного рода это вообще было запрещено. Но я владела приемами кунг-фу, потому мне были доступны иные пути. Я перепрыгивала с крыши на крышу, держась в тени, и поспешно падала на живот, если какому-нибудь прохожему приходило в голову взглянуть на небо. Сегодня был замечательный день: голуби теснились на низких карнизах, а легкий ветерок покачивал красные праздничные фонарики. Пару недель назад завершилось празднование Нового года. В те дни Сюин удалось отвлечь отца, а мы с братом и сестрой смогли ненадолго сбежать, чтобы полюбоваться на танцы драконов. Плум даже попытался пробраться в самый центр, надеясь позабавиться с ними.

Я подыскала себе укромное местечко на крыше над кузнечной мастерской, откуда хорошо просматривался дом господина Чжу. Улицы в районе Вэньси казались тесными и узкими. Дома строили буквально впритык друг к другу, чтобы ни один дюйм свободного пространства не пропал зря. Внезапно послышался громкий пьяный смех. Это солдаты высыпали из игорного дома на соседней улице и шумели так, будто им было на все плевать.

Ворота, за которыми скрывался дом господина Чжу, производили впечатление: высокие, ярко раскрашенные. Они словно кричали о его богатстве и положении. Со своего наблюдательного пункта я также видела внутренний двор, где в этот час суетились слуги, но моего жениха там не было. Не появился он и спустя несколько часов. Стало ясно, что вскоре Сюин начнет волноваться из-за моего отсутствия. Возможно, решит, что я снова занимаюсь кунг-фу в роще за нашим домом, и отправит дядюшку Чжоу на мои поиски. Вот только там он меня не найдет.

Следовало признать поражение и вернуться домой. Я распрямилась и с наслаждением потянулась. И вот тогда услышала крик.

Во внутреннем дворике дома господина Чжу неведомая сила выбросила служанку прямо на камни. Фарфоровое блюдо, которое она держала в руках, разбилось вдребезги. Не прошло и пары секунд, как из дома вылетел крупный мужчина с длинными, тронутыми сединой волосами и бросился к служанке. Сперва я решила, что он пытается ей помочь, но, как только девушка вскочила на ноги, стало ясно, что она пытается от него сбежать. Тщетно… Он сдавил пальцами ее горло и толкнул к стене. А затем ударил.

Я невольно прижала ладонь к щеке. От удара отца на ней появился синяк. Даже под многочисленными слоями жемчужной пудры лиловая с зеленоватым отливом отметина оставалась заметной.

Господин Чжу – а это наверняка был именно он, поскольку кто бы еще в его доме осмелился так грубо вести себя – что-то произнес, обращаясь к служанке, и бедняжка задрожала. Я же терялась в догадках, что же такого он мог ей сказать? А между тем мой будущий муж отпустил девушку, наградив ее презрительным взглядом, и пошел прочь, предусмотрительно приподнимая полы халата, когда ступал по осколкам фарфора.

Девушка осталась в одиночестве, всхлипывая и хватая ртом воздух. Неужели я выгляжу так же, когда остаюсь одна? Какое жалкое зрелище…

А ведь именно такая судьба мне и уготована. Я избавлюсь от гнета отца только для того, чтобы попасть во власть другого мужчины. Но даже если я рожу господину Чжу здорового сына, упрочу свое положение в этом доме, дождусь смерти мужа, то его сын неизбежно займет место хозяина и тоже начнет распоряжаться моей жизнью. Будет решать, что мне есть и где спать, куда и зачем идти, что и как говорить, да даже как мне думать! И до конца своих дней я буду плясать под дудку мужчин.

Неудивительно, что мама решила покинуть этот мир…

Я рухнула на колени, пытаясь не разрыдаться. А ведь можно легко покончить со всеми проблемами. Я могу прямо сейчас спрыгнуть с крыши. Могу разбежаться и представить, что умею летать. А может быть, что-то подобное говорила себе мама перед тем, как утонула? Что, если она убедила себя, что может дышать под водой? Или пыталась понять, как далеко сможет уплыть? Возможно, она просто хотела стать свободной…

Эгоистично? Наверное. Но рабам не присуще благородство.

Я поднялась на ноги, подставляя лицо ласковому весеннему ветру, который играл с моим платьем и прядями длинных волос. Меня переполняла первозданная жизненная энергия – энергия ци. И я могла осуществить задуманное. Я могла взлететь и тоже стать свободной.

Но тут мне вспомнилась Сюин, а затем и Жоуха с Плумом. Нет, они не должны испытать то же, что и я… Они не помнили смерть мамы, но из-за меня слягут от горя. Как и я когда-то.

Я выдохнула, собираясь с силами, чтобы вернуться домой. А ведь Сюин была права: иногда лучше не знать правду.

И вдруг второй раз за вечер до моих ушей донесся крик.

Пронзительный, подхваченный десятком других возгласов. Кто-то выкрикивал предостережения, кто-то спасался бегством. Толпа редела на глазах, словно стая летучих мышей, напуганная светом. Со своего наблюдательного пункта я увидела причину всеобщего беспокойства. С вершины холма скатилась незакрепленная повозка и теперь неслась по улице, с каждой секундой набирая все большую скорость. Торговцы суетливо сворачивались, стремясь как можно скорее убрать свои товары с дороги, беспризорники прятались в подворотни, а голуби испуганно махали крыльями, торопясь покинуть опасное место. Я замерла, увидев, что в конце улицы на земле растянулся пожилой мужчина. Он споткнулся на камнях, и от удара его трость выпала из рук и покатилась вниз по склону.

– Помогите! – закричала седая женщина, которая, похоже, была ровесницей этого мужчины. Она казалась довольно крепкой, но тем не менее ей вряд ли удалось бы прийти ему на помощь вовремя.

Я чувствовала, как по телу пронеслась бурлящая ци. Скользнула к краю крыши и спрыгнула, пока не до конца понимая, что могу предпринять. Однако в этот момент молодой мужчина в солдатской форме выбежал на дорогу и бросился к старику. Но неужели он не понимал, что ему не успеть? Я не удержалась от ругательства:

– Байчи ^[5]!

Сердце колотилось, словно безумное, но, оглядевшись в очередной раз, я заметила железный прут у наковальни кузнеца. Ударив по нему ногой, я успела подхватить прут прежде, чем он упал на камни. Снова выругалась: прут оказался гораздо тяжелее, чем я думала. Собрав всю энергию ци, стиснула зубы и подняла его над головой. Я не имела права промахнуться. Повозка грохотала по улице и через пару секунд должна была пронестись мимо меня. Я понимала, что у меня лишь один шанс на бросок, который нужно совершить в единственный подходящий момент.

Прищурилась, сосредоточившись на цели, и метнула железный прут в заднее колесо повозки. Мое орудие попало в щель между спицами. Получилось! Прут достиг цели, а меня по инерции потянуло вперед, хотя казалось, что я твердо стояла на ногах, придав телу устойчивое положение. И все же в следующий миг я уже свалилась на мощенную камнем дорожку, больно ударившись головой.

Зато мой план сработал! Едва придя в себя, я подняла голову, чтобы посмотреть на перевернувшуюся набок повозку. Мне удалось остановить ее. Теперь она выглядела вполне безобидно. А вот за ней я заметила молодого солдата, замершего посреди дороги с широко распахнутыми глазами. Наши взгляды пересеклись, и он еще больше округлил глаза. Наверное, был немало удивлен…

– Что же ты натворил! – услышала я за спиной и быстро обернулась.