Свидетельство

Абсолютно, безапелляционно, до последней точки безумный текст. Как будто Тинто Брасс взял Тору, позвал Стивена Кинга, Франца Кафку и Данте с его девятью кругами Ада попить вместе чаю, и во время приступа психопатии мастера решили что-нибудь создать; так родилось «Свидетельство».

Незатейливый поначалу сюжет открывается приездом литератора в некий «уездный город», где тот надеется заняться, наконец, своим будущим шедевром. В скором времени герой выясняет, что все жители города обладают «чудесной» способностью: они в мгновение ока забывают плохое, гнетущее или досаждающее их умам и сердцам. Тяжелым переживанием для хрупких душ оказывается буквально ВСЁ - от алфавита до сохранения человеческого облика и мало-мальской морали. Наш герой успеет побыть Моисеем и Савонаролой за пару часов чтения. Концентрация же оргий на страницу текста может составить серьезную конкуренцию «Декамерону», но вы просто не представляете, насколько абсурдно и талантливо они описаны.

К слову об абсурде, Видгоп умеет доводить любую ситуацию и любого персонажа до апогея мерзости, комичности или безумия, а чаще - всего вышеперечисленного сразу. Если мы ощущаем, как по ходу чтения буквально «едет крыша» - поздравляю, перед нами отличный модерн.

Падающие дождем на окаянный город птицы, поглощающие людей заросли, землетрясения вследствие сотрясающих дома прелюбодеяний, шестнадцать близнецов-косильщиков, раз в месяц приносящих местных дев в жертву, художник, нарисовавший комнату, но забывший нарисовать себя, господин, возомнивший себя маленькой мышью…И это я еще не озвучила ни одного спойлера! Содом и Гоморра уничтожаются и Богом, и жителями, но воссоздаются последними снова и снова. И каждый раз - распластавшись на новом, более страшном, кругу Ада. Почему? Думаю, потому, что, обладая способностью терять память по нашей собственной прихоти, мы не в силах вынести уроки из свершенных ошибок и произошедших трагедий и, как следствие, не способны создать что-либо, качественно лучше исходного.

Между слоями сюжета спрятана самая вкусная начинка - множество библейских отсылок и ваш подлинный страх. Вообще мне кажется, что вызвать ужас при помощи слова - задача крайне сложная, подвластна она далеко не каждому писателю. Видгоп справляется виртуозно.

Мой вывод: это текст настолько же раскрашивает реальность сумасшествием, насколько обнажает ее суть. Мне кажется, что произведение особенно понравится тем, кто любит, например, Бориса Виана (я вот фанат), Милорада Павича или Говарда Лавкрафта.

В целом, все мы похожи на иллюзионистов, не имеющих понятия, чем закончится иллюзия, так почему бы не прочесть «Свидетельство» одной из них?

Лично я считаю, что роман читать стоит. Хотя бы для того, чтобы не потерять память.

«Иные времена, иные птицы! Другие птицы, знать, другие песни! Они, быть может, и понравились бы мне, Когда бы аз имел другие уши!» (Г.Гейне)

Привлеченная маленьким тиражом книги и новым для меня авторским именем, я догадывалась, что это будет литература на любителя, но все же рассчитывала на большее, чем неожиданно эротизированный оммаж Ф. Кафке. Наверное, я способна понять авторское желание потренироваться в том, чтобы немного «побыть Кафкой» и проверить свой писательский дар на иносказательность и креативность, но, думаю, для этого нужно нечто большее и, главное, иное: другие времена, другая страна, другой хронотоп, другой этнос, другой язык, другая жизнь, другой опыт, другое состояние души и духа – всё другое.

Не знаю, на какого читателя рассчитывал автор, но с трудом представляю, кому в своем окружении я могла бы порекомендовать этот текст. То ли я старовата для авторских сублимаций, то ли автор хватил через край в реализации своей творческой свободы, перепутав Кафку с де Садом, то ли ничего нового не оказалось под солнцем и на этот раз, и форма съела содержание, то ли Кафка в овертоновской оптике утратил для меня что-то сущностное, но чтение произвело на меня неприятно-тошнотворное впечатление (такое можно смело принимать вместо рвотного). Высокого интеллектуализма я там, сколько ни старалась, не увидела, притчевости, достойной внимания, – тоже; какой-то изысканной игры слов заметно не было, язык автора мне вообще не понравился своей тяжеловесной прямолинейностью, а настойчивая повторяемость сюжетных мотивов быстро надоела. В итоге осталось впечатление, что неким злым читательским ветром меня занесло в чужой ночной кошмар, в котором все неутоленное и подавленное движется из точки «Немыслимо» в точку «Действующая норма».

Читая, я не раз задавала себе вопрос: это вообще о чем? Некто, от чьего имени ведется повествование, почувствовавший в себе литератора, в погоне за вдохновением оказывается в чем-то вроде города Zеro, и в нем на фоне атмосферы беспамятства жителей отпускает на волю все свои фантазии, считая это актом творческой свободы. В местечке, где все живут моментом, избегая печалей, страха и горестей, его опыт и желания становятся неким организующим принципом бытия, за который он цепляется из последних сил. Да, наверное, адекватность и здравомыслие любого человека, попавшего в круг беззаботно деградирующих особей, утративших культуру и скатывающихся к животному существованию, оказывается в зоне риска, и он может утратить самое себя, размыв тонкий слой культуры и цивилизации над своей биологией. Перед таким отупляющим воздействием устоять и не скатиться в примитивную жизнедеятельность трудно (думаю, моя собственная осознанность этим произведением была подвергнута массированной атаке), и автор, похоже, предостерегает читателей именно от этого.

Абсурд, гротеск, фантасмагория, маргинальность, расчеловечивание и пр., хлынувшие на меня со страниц книги, напугали меня, как пугает ночью внезапный набат. И хотя книга мне не понравилась, событием моей читательской жизни ей стать удалось.