Цитаты из книги «Я всегда остаюсь собой»

– Написать что-нибудь – это в каком-то смысле убить это, – сказала она, – я не люблю писать, я люблю придумывать. Придумывать все, что смогу написать, если захочу. Но когда это все у меня в голове – оно целое, бесконечное. Я могу смотреть на замысел с бессчетного множества точек зрения, переживать его, как будто он существует на самом деле, ощущать его, чувствовать его запах – и не находить в нем никаких недостатков. Он идеален. Когда замысел у меня в голове, он запросто может совмещать в себе противоположности, я могу видеть пять сюжетных линий, которые сочетаются – и противоречат друг другу; мои персонажи – глубокие, настоящие, потому что я чувствую их душу, как свою. В голове у меня замысел совершенен, это маленькая точка без изъянов. Я рассматриваю ее со всех сторон в десяти миллионах измерений фантазии. А если я возьмусь это записать, то должна буду свести все к плоским словам. И потрясающая калейдоскопическая идея, с бесконечным количеством составляющих и смыслов, доступных только мне, потому что они связаны скрытыми невидимыми нитями, сплетенными из материала, из которого я тку свои мысли, – эта идея должна превратиться в буквы и слова и потерять почти всю свою жизненную силу, только чтобы выйти из моей головы в окружающий мир и чтобы ее бледная тень, со смыслом, который вообще не совпадает с тем, который я вкладывала, вошла в голову к кому-нибудь еще. – Тогда зачем вообще писать? – Не знаю. Может, люди пишут, потому что сделать свою собственную идею плоской, сократить ее, чтобы вместить в слова, – это единственный способ гарантировать, что она не умрет вместе с тобой.

– А где же люди на твоих картинах? – Людей трудно рисовать. – Люди – это трудно. Точка. Тебе повезло, что хотя бы я с тобой разговариваю, а то бы ты разучился общаться.

Рано или поздно придет момент, когда ты поймешь, что весь мир не остановился – остановился только ты. Тогда твой внутренний голос скажет тебе, что он хочет жить дальше, и это совсем не означает предательства. Для каждого из нас однажды наступает такой момент – и все проясняется.

И еще был шарик. Это началось с картинки, на которой был в подробностях изображен металлический шарик, разобранный на составные части: около каждой части были подписи: «внешняя оболочка», «блокатор частот», «декодер», «кабель питания». В конце концов, это был всего лишь кусок металла – шарик с глубокими бороздками, вроде теннисного, с небольшой дыркой в одной точке. Заголовок картинки содержал всего три буквы: «SGB». Позже мы обнаружили листок из какого-то документа под заголовком «Первые оперативные выводы о модели SGB». Остальных страниц не нашлось.

поняла, что меня приучили думать об этом чувстве совершенно неправильно. С тобой я не была готова уступить ни на йоту. А без этого дело, в общем, не идет. Необязательно уступать во всем, но нужно быть к этому готовыми – хотя бы теоретически. Отдавать, меняться, нет, секунду, не меняться, это не то слово. То слово – это, наверное, «быть верным».

Мы были детьми, которые ничего не понимают в жизни. – А ты и мысли умеешь читать. – Ну правда, Дан. Посмотри мне в глаза и скажи, что ты каждые два дня не спрашивал себя: это оно или просто так, ерунда какая-то? Когда мы говорили о любви, мы говорили о себе на языке, который придумал кто-то другой для того, чтобы продавать больше пластинок. У нас не было внутреннего словаря. Мы не понимали значения многих слов, которыми пользовались, просто приклеивали этикетки, как нас учили, разве нет? Долгое время я думала, что ищу любви, но на самом деле я искала того, кем можно хвастаться, символ статуса, фантазию, которая позволит мне любить себя еще больше, чувствовать, что я поставила флажок на достаточно высокую гору. Да, я чувствовала к тебе большую симпатию, но всегда знала, что в конце концов уйду. Из этого места, из этого дома – и от тебя.

– Хорошее было время, – сказал он тихо. – Правда хорошее. Ты еще не знаешь этого, но у каждого в жизни наступает такой момент, когда энергия тела и внутренние ощущения вдруг оказываются в одной точке, синхронизируются. Когда есть целостное «ты» и в нем все связано, совместимо, просто. Обычно этот момент узнают только тогда, когда он проходит, когда то, что внутри, и то, что снаружи, начинают отдаляться друг от друга и ты перестаешь понимать, какое отношение тот, кто в зеркале, имеет к тому, кем ты себя ощущаешь. Поэтому люди любят обмениваться. Они надеются, что, может быть, этот момент еще вернется, пытаются поймать еще один шанс. А в этих альбомах, – он показал на коробки, – есть несколько фотографий…

Еще несколько десятков лет назад все были такими, как я, но сейчас я – исключение, и я не знаю, что во мне не так, точнее, что еще во мне не так. Возможно, это только намек на что-нибудь более мрачное, более личное, указание на некий ущерб? Легко сказать, что все мы разные, каждый из нас целый мир, нужно просто гордиться тем, кто ты есть, и все такие прочие глупости. В конце концов, когда все стоят по одну сторону от границы, а ты – по другую, ты не можешь не задаваться вопросом «почему?», не задумываться, в ком ошибка – в тебе или в них. Почему всегда кажется, что эти внутренние терзания, сомнения, тихие разговоры, которые ты ведешь сам с собой по ночам перед сном, случаются только у тебя, а весь остальной мир пребывает в счастливом неведении, в состоянии невероятно фотогеничного восторга?

можно пользоваться тем, что позволит поддерживать приемлемый уровень последовательности в жизни. Что значит «приемлемый уровень»? О, отличный вопрос. Это слово обеспечивает прекрасный заработок десяткам тысяч адвокатов по всему миру. Благодаря этому понятию были куплены тысячи домов, автомобилей, стиральных машин и декоративных тропических рыбок. Большинство людей понимают, что где-то есть граница, что четкого определения у нее нет, но примерно понятно, где она пролегает. Это люди, ведущие себя приемлемо. А для всех остальных существуют суды.

Может быть, дело в том, что, когда ты не оглядываешься назад, ты не видишь ни тех, кто остается махать кулаками в облаке пыли, которое ты подняла, ни тех, кто смотрит на тебя с блеском в глазах. Может быть, дело в том, что одобрение кого-то со стороны должно включать и бесконечный душевный процесс, в котором ты представляешь себя глазами других и судишь себя по стандартам, которые ты изобретаешь за них.