– Хоть бы раз мне кто-нибудь цветы подарил, – надула она пухлые губки.

– Ты же не любишь цветы, – заметила Элизабет, с удовольствием разглядывая новый трофей. У нее вся комната была в плюшевых мишках, зайчиках и прочих миловидных зверятах, в обилии преподносимых на пьедестал ее женственности многочисленными поклонниками, но розы тоже ничего…

– Это они меня не любят, никто меня не любит…

– Ммм, классная музыка, сделайте погромче, – на ходу отреагировала Энн…

– Я тебя люблю, дорогая моя, – Элизабет подошла к своей рыжеволосой подруге и крепко-крепко ее обняла, а потом они начали раскачиваться в такт музыке.

…Энн скинула с себя отяжелевшую сумку с книгами, на ходу, никого не замечая, разделась до белья, прошла в ванную, защелкнула хлипкий замок, завинтила пробку в раковине (руки и ноги мелко дрожали), открыла кран, собрала волосы в хвост. Когда раковина наполнилась, переключила воду на душ, посмотрелась в зеркало, обхватила ее руками, глубоко вздохнула и опустила голову в воду. Дикий, мучительный вопль воздушными пузырьками выплеснулся наружу, соединившись с воздухом окружающего пространства. Когда живот и грудная клетка напряглись до предела, выдавливая из легких последние остатки кислорода, она резко выпрямилась, вытерла лицо висевшим рядом полотенцем, еще раз посмотрелась в зеркало, подбадривающе подмигнула отражению, выключила душ, накинула халат и вышла на кухню. Элизабет и Кэтрин что-то весело обсуждали. Пахло вкусно. Белый комочек шерсти заинтересованно наблюдал за процедурой приготовления с пола, то и дело ловя розовым носиком новые потоки загадочных смесей запахов, предвкушая приближающееся блаженство.

– Ммм… Что на… ужин?

– Ризотто с морепродуктами. Ты как раз вовремя. Сложный пациент? – выглядишь устало.

– Не поздновато ли для углеводов? – хмыкнула Энн, глянув на настенные часы.

– Утром Кэтрин бросил ее любимый Морган, – разъяснила Элизабэт.– И все лучше, чем налегать на мороженое, а то следующего парня придется ждать еще о-очень долго…

– Ради какой-то черлидерши, – насупилась подруга, – сучка с четвертым размером! Может, мне тоже грудь увеличить? – Кэтт распрямилась, на секунду забыв о своем несчастье и начала придирчиво себя ощупывать.

– Ну, раз у нас сегодня трагедия, хорошее вино не помешает, – проигнорировала Энн риторический вопрос подруги и выудила откуда-то бутылку белого сухого (кто-то вручил ей целый ящик за очередную вылеченную мигрень).– Доставай бокалы.

– Уже.

– Морган, говоришь? Сейчас посмотрим. Фотки есть?

Кэтрин отвлеклась наконец от своей груди и резво засуетилась возле ноутбука в поисках нужной странички в интернете. Они с Элизабэт теперь частенько, познакомившись с симпатичными парнями, специально их фотографировали, или даже лучше- снимали на камеру под разными миловидными предлогами, чтобы принести приобретенные материалы Энн на экспертизу. Началось это еще на первом месяце обучения с одной точной оценки понравившегося Кэтрин старшекурсника. В университетском спортзале, на игре в баскетбол, Энн с одного взгляда на предмет обожания любвеобильной подруги заверила ее, что у того слишком маленькое для нее достоинство, хотя Кэтрин, начитавшись умных журналов, где описываются подробные методики определения длины мужского органа по соотношению размеров других частей его тела, не сразу ей поверила. И не смогла успокоиться, пока не стянула со своего мимолетного избранника штаны.

Теперь подобные развлечения стали для дружной троицы чем-то вроде традиции. Нужно было только уличить время, когда у Энн было правильное настроение.

Кэтт повозила мышкой по столу, радостно вскрикнула, побежала за тарелками и они все вместе уселись за экраном в ожидании аттракциона.

Энн многое понимала, еще большее видела, однако, рассказывая об увиденном посторонним людям, приходилось учитывать особенности их восприятия, чтобы максимально точно передать картину нужными параметрами слов, т.к. слова имели привычку искажать действительность, привнося затертые временем смыслы в их истинные значения. Но чаще предпочитала смолчать: кабинет психиатра, пытающегося проанализировать начинающего мага с позиции нормальности, стал бы для нее не самым продуктивным времяпровождением.

4.

Прозрачный балдахин развевался под легким ветерком, прикрывая от мира два обнаженных тела. Ник лежал на простынях, придерживая девушку за медленно скользящие бедра. Стройный силуэт казался не до конца разгаданным от мерцания свечей, отбрасывающих множества танцующих теней вокруг. Внутри его переполняло пламя, разливаясь от кончиков пальцев ног вплоть до солнечного сплетения, и постепенно, кубик за кубиком, отвоевывая кровь все выше и выше по венам, но пока он еще мог сопротивляться, продолжая этим общее блаженство.

Они смотрели друг на друга и чувствовали одновременно. Огромные глаза вводили его в транс, оставляя при этом кристально трезвым. Он захотел прикоснуться к ее губам и войти как можно глубже. Она наклонилась и расслабила тело, чтобы он мог сделать с ней все что хочет. Внизу ее живота начала зарождаться яркая искра, нестерпимой волной сжимая диафрагму и вырываясь наружу невольным стоном. Он не выдержал накала, обхватил девушку рукой и перевернул на спину. Его тело двигалось четко, с определенным тактом, медленно и уверенно наращивая обороты, ее- покрылось легкой испариной, она начала извиваться под сталью его мышц, пытаясь высвободиться и одновременно удерживая его все крепче. Он входил все резче и резче, наконец дошел до предела, заставив ее содрогнуться от сладкой боли и издал животный рык.

С улицы раздалась автоматная очередь.

Ник резко поднялся с постели. Он был один. За окном еще темнело небо, керосиновая лампа еле трепыхалась на столе. Он осмотрелся по сторонам. Прозрачная ткань москитной сетки в своем мерцании давала промежуточный эффект между сном и явью, оставляя возможность, что образ той женщины скользит рядом еле заметный. Этот мягкий переход удерживал приятное тепло от случившегося в какой-то иной реальности. Однако очередь возобновилась, хоть и вдали. Ник приподнял простыню, весело чертыхнулся и пошел в импровизированный душ- лучшее из благ цивилизации, доступных в подобном захолустье. А огромные дымчатые глаза лукаво смеялись над ним.

5.

Время текло, и каждый занимался своими делами: Ник прокручивал какие-то непонятные операции среди пустынь; Энн с подругами усиленно училась, занималась развитием своих странных способностей, изредка позволяя девчонкам водить себя на вечеринки, после чего экспериментировала со способами очищения крови, насыщая ее полезными веществами при помощи медитаций, заговоренной воды… а потом волокла их, здоровеньких, сдавать эту самую кровь, после чего снова учила себя и их восстанавливаться, правильно и быстро насыщаясь. Наблюдала, как у Грэга начинаются романтические отношения с ее однокурсницей, красивой индианкой, немного напоминавшей внешне ее саму, и по-доброму завидовала.

А по ночам, когда все вокруг утихало, закрывала глаза и представляла себе Его. Это не были мечты- их она пресекала в корне. Это была концентрация на объекте. Она не знала где он, что с ним, но искала, непоколебимым намерением устремляясь в неизученное пространство Видения. Ночь за ночью она засыпала, так и не добившись никакого результата. Затем, чтобы дольше продержаться, начала перед сном принимать неудобные позы- так было сложнее уснуть. Просыпалась с затекшим телом, уставшая, но ее это не останавливало. Она принимала контрастный душ, делала зарядку и шла выполнять свои ежедневные обязанности, как и сотни других студентов. Единственное, что она знала наверняка, было намерение, очень точно описанное в одной фразе, услышанной где-то или прочитанной когда-то: «Если сдашься, лучше не станет⁴». И, спустя некоторое время, у нее начало получаться. Правда, совсем не то, на что она рассчитывала.

Сон уже давно стал для нее отдельным видом жизнедеятельности, безграничным миром тайных правил. Она изучала его как искусство, шаг за шагом продвигаясь все дальше в непознанное. Но сейчас у нее была меркантильная цель- она слишком страстно желала увидеть, почувствовать Ника. Энн устраивала себе перепросмотры: раз за разом безэмоционально прокручивая в голове эпизоды их недолгих встреч: ощущения его прикосновений, запаха, тембра… настраивалась и, провалившись в сон, наконец начала Видеть. Это были мимолетные картинки- обычно он с кем-то говорил на закате, куда-то ехал, пил, смеялся, пару раз спал с дружелюбно предоставленными ему женщинами, снова пил и очень-очень много говорил с людьми, не вызывавшими никаких приятных чувств. Обстановка в основном была напряженная и Энн быстро выкидывало из потока. Но, несмотря на все энергозатраты, теперь она просыпалась полная сил и ее намерение продолжать только росло. День стал ожиданием ночи.

Энн повесила у себя на стене огромную географическую карту черного континента и, иногда, по-турецки скрестив ноги, усаивалась напротив, часами вглядывалась в лощеную бумагу под свет восковой свечи, пытаясь из плоскости на стене провалиться в многомерное пространство далекой суши и найти Его. Она проводила что-то вроде научных исследований, запоминая местность, которую наблюдала во снах, положения ночных светил, сторону, в которую уходил закат… Но карта оставалась картой, а пейзаж в сновидениях часто менялся, и без точного времени по обрывкам воспоминаний сложно было определить линию передвижений Ханта. Пустыня сменялась одноэтажными городами, города превращались в засушливые дороги с тлеющими кустарниками, военные машины менялись на старые ржавые посудины, несшие его и его спутников по мутной воде, жаркий день переходил в лютую ночь. Редкий кустарник, снова пыльные машины, звуки вечернего призыва на намаз. Песок на ресницах, зубах, в волосах, отгрузка ящиков с оружием, песок белый, желтый, серый, смешанный с землей, пеплом, глиной, костями, елезеленые пальмы, вольные ветра…

Однако, разница во времени с Флоридой могла составлять от нуля до двух часов, что давало интересный момент- все, что она видела, скорее всего происходило в реальном времени или с минимальной задержкой.

По пятницам и субботам она ставила себе ночной будильник с промежутком в каждые два часа, чтобы за ночь успеть увидеть несколько долгожданных эпизодов. Теперь она могла видеть его хоть и недолго, но каждую ночь, постоянно уверяясь, что он жив. А это было главное.

Немного успокоившись, Энн задалась новой целью- теперь она решила почувствовать то, что чувствует Он. Однако была вероятность, что и Он начнет ощущать ее. Это было некорректно, но для практики, пока система не будет доведена до приемлемого совершенства- простительно. Тут-то и начались его постельные видения, где главной героиней эротических снов Ханта стала загадочная милая девушка Энн, превратившаяся в идеальную любовницу его фантазий. Но такое случалось провернуть крайне редко- часы сна у них явно не совпадали.

Вклиниться же в его сознательное тело, пока он бодрствует, было практически невозможно- всего на пару секунд ей удавалось увидеть мир его глазами, но с утра от подобных видений раскалывались виски, начала пошаливать печень и суставы. Списать такие быстрые изменения в состоянии здоровья на возраст, обильное употребление алкоголя или генетику не было шансов. Как это могло повлиять на самого Ника, она даже боялась предположить, поэтому быстро завязала с эмоциональными выходами, ограничившись теперь уже обыденной проверкой, «все ли у него в порядке». А вот Хант теперь с удовольствием погружался в сон, чтобы почувствовать, хоть и изредка, сладкую истому призрачной страсти.

Прошла зима, затем весна, начиналось лето, а с ним и пора экзаменов вперемешку с бурными пляжными вечеринками. Грэг ни разу не упоминал об отце при Энн. А она ничего не спрашивала.

На одну из таких ночных пьянок, после полутора часов сопротивления, Энн затащили ее подруги.

Еще через несколько часов безудержного веселья кого-то чуть не вырвало ей на колени. Это послужило достаточным поводом вырваться к воде, где было немного тише. Как бы там ни было, соленая океаническая бездна многих заставляла побаиваться своей темной толщи, которая будто только уплотнялась с приходом сумерек.

Энн попрощалась со всеми и с облегчением пошла вдоль кромки по сырому песку, по-кошачьи вжимаясь пальцами в россыпь песчинок, и каждые несколько шагов ее ноги омывали прохладные волны. Шла она долго- North Atlantic Blwd сменился North Atlantic Beach Blwd и S Fort Lauderdale Blwd.

А где-то вдалеке, под огромными звездами, Ник Хант смотрел, как у костра вело свой танец неизвестное племя. Полуголые люди в радужной раскраске по всему телу кружились и прыгали, поднимая песочный покров, преклонялись и восхваляли неведомых богов, а перья, кости и ткани колыхались под бой барабанов и обрядные вопли.