Глава 2. Как перестать быть Ангелом

Ангелы не чувствовали холода, поэтому, когда по рукам и спине пошли мурашки, я, наконец, осознала, что вскоре окончательно обращусь человеком или же умру. Это, смотря, что я сделаю в этом мире.

Все мои братья и сёстры уже давно спали вечным сном, лишь я продолжала бродить по свету, но даже тогда, интуитивно предчувствовала скорую гибель.

Я знаю, что умирать страшно. Наблюдала это миллионы раз. Я была в палатах больных, и своими глазами видела, как они мучаются перед смертью, но, по крайней мере, для них было место, где они окажутся после смерти, а было ли такое место для меня я не знаю.

Размышления на тему смерти в холодном лесу было не лучшим занятием, но другого мне сейчас не хотелось. Прижавшись спиной к сосне и обняв колени дабы согреться, мне оставалось только дожидаться утра. Ночное небо сегодня было моим соседом. Оно было ясное, не затянутое облаками. А далёкие огни загорались то там, то тут, будто просыпаясь ото сна. Над головой тихо шуршали кроны деревьев, пропуская сквозь себя холодный ветер. Где-то вдалеке послышалась кукушка. Она отозвалась лишь единожды, и её голос поглотил лесной шум.

Мне было темно и страшно. Глухой шелест травы вызывал тревогу. Я боялась этого звука. Казалось, кто-то идёт ко мне, но это было всего лишь моё воображение. Тогда я не заметила, как погрузилась в сон.

За мной кто-то гнался. Гул машин звенел в ушах, но я и не думала убегать, а точнее не могла. Темнота поглощала мой сон, но тонуть в ней, как и всё живое, мне не хотелось. Теперь я знала, чего я так боялась…

Сон прервался внезапно. Словно кто-то схватил меня за шкирку и вытащил оттуда. Но когда я открыла глаза, всё было спокойно. Я не была в лесу, я была в незнакомом мне месте. Кровать, на которой я спала, была мягкой и приятно пахла. Поднеся к себе край одеяла, я вдохнула новый запах. Это был дивный аромат лаванды. Сев на кровати, в комнате обнаружилось зашторенное окно, через которое пробивался дневной свет. Вскочив с постели, я подбежала к нему, одёрнув шторы. Солнечный свет ударил в глаза, заставив зажмуриться. Привыкнув к свету, я вернулась к кровати. Рядом на стуле были аккуратно сложены вещи. Так как своей одежды в комнате я не нашла, то надела то, что было предложено. Старенькие джинсы сидели на мне как влитые, а вот футболка с единорогом оказалась велика, но выбирать не приходилось.

В дверь постучали, через секунду на пороге меня встретила женщина. Русые волосы волнами спадали с плеч, а в глазах цвета летней листвы, выражалось чувство радости. Вокруг глаза обрамляла мелкая сеть морщин. Увидев, что я встала, она радушно поприветствовала меня.

– Доброе утро. – У неё был очень мягкий голос, не зная, как отреагировать я поспешила ответить ей тем же.

– И вам доброе…

– Ты хорошо спала?

– Простите, а где я?

– Вчера уже за полночь мы с мужем возвращались на нашу дачу и увидели тебя на обочине. Ты вся дрожала, кожа была холодная как лёд. Мы побоялись, что с такой юной девушкой может что-то случиться, и забрали тебя к себе. – Поведала женщина, поправляя шторы. – Я Ирина, а как твоё имя? – оборачиваясь ко мне.

– Руж. – только и смогла проговорить я. Ведь никто не спрашивал моего имени уже очень давно.

– Руж? Ты иностранка? – Уточнила она, приподняв левую бровь.

– Н. нет. Просто родители очень любили странные имена.

– Ясно. А я уж было подумала, что встретила иностранку. Я так давно не была в отпуске, что уже готова просто слушать о других странах.

– Я много где была. Если хотите я расскажу что-нибудь.

– С радостью послушаю, но не сейчас. Прости ты, наверное, голодна? Давай пока я готовлю что-нибудь, ты расскажешь мне о себе.

Это было именно то, чего я боялась. Я боялась расспросов о себе и теперь не знала, как поступить. Снова врать или выкручиваться, придумывая отговорки? Но, несмотря на все сомнения, мне пришлось согласиться.

Маленькая кухонька вмещала в себя много разнообразной техники от микроволновки до посудомоечной машины. Казалось, будто всё здесь обустроено для комфортного проживания, но такое изобилие техники сделало это место безликим и совершенно обычным. Кухонный гарнитур, тянущийся от окна, был бордового оттенка с каменной столешницей. Посреди кухни располагался овальный стол с шестью стульями с изогнутой спинкой. Два окна на противоположной стене были завешаны белыми тюлями, а подоконники заставлены различными растениями. От множества разнообразных цветов, до зелени вроде укропа и базилика.

– Ты любишь цветы? – Мельком взглянув на меня, одновременно доставая продукты.

– Да. Мне нравятся цветочные запахи. – Проговорила я, не задумываясь, проходя на кухню.

– Ты уже бывала в наших краях? – спросила Ирина, что-то нарезая на деревянной доске.

– Давно. Но если честно я уже и не помню, что здесь было. Но, по-моему, на месте этого дачного поселка, когда то были красивые луга.

Женщина замерла, перестав резать.

– Да здесь были луга, но это было несколько сотен лет назад. – Поведала она, с недоумением уставившись на меня. Тогда я поняла, что сказала лишнее. И кто меня за язык тянул.

– А… Ну, я просто много слышала об этих местах. – Судя по всему моё оправдание её устроило, и Ирина продолжила готовить.

– Как по мне, так этот посёлок слишком старый. Да здесь ещё живут люди, но место неподходящее. Ведь эти дома, можно сказать, стоят на болоте. Неизвестно, через сколько лет, оно окончательно утащит их под землю. – Так откуда ты? – В тот момент, когда я услышала этот вопрос, подумала: «Только не это!» Паника подступала, охватывая тело. Вдохнув поглубже, я сказала первое пришедшее на ум.

– Я пришла издалека. Не подумайте, я путешествовала по свету, а потом… – Мне не хотелось продолжать это вранье. В душе всё свернулось от отвращения к самой себе.

– А потом?

– Группа, с которой я путешествовала, пропала. Они бросили меня без еды и воды и, мне ничего не оставалось, как пойти вперёд. В первом же посёлке я заявила об их пропаже, но как выяснилось позже, они разъехались по домам и были в полном порядке.

– А твои родители тебя не искали?

– А, у меня нет родителей. – Женщина опешила, и с тоской взглянув на меня сочувственно произнесла:

– Прости, пожалуйста, во мне никакого такта. Я не должна была спрашивать.

Не могла же я сказать этой доброй женщине, что родителей у меня никогда и не было. Ведь Ангелы не рождались, а появлялись из веры людей, а если угасала вера, гибли и ангелы.

– Ничего, я не расстроена. – Больше к этому вопросу мы не возвращались.

В обед приехал муж Ирины. Его звали Павел, но мне было проще обращаться к нему Павел Григорьевич. Не понимаю, откуда во мне взялась эта черта, как обращаться к людям, что выглядят старше, но я не могла звать этого человека лишь по имени, да и Ирину я больше так не звала. Ирина Владимировна, так мне было проще, словно выказывая уважение старшим, но я осознавала, что куда старше любого человека на этой планете.

Павел Григорьевич оказался очень приятным собеседником. Он рассказывал о том, как ходил по лесу со своим, сыном выслеживая оленя. Как он сломал ногу, когда решил забраться на дерево и ещё много чего. Мне нравилось слушать ведь в такие моменты мне не приходилось врать.

Узнав о том, что группа, моя группа с которой я путешествовала, бросила меня на произвол судьбы, а родителей у меня нет, этот человек позволил мне остаться у них на несколько месяцев. А именно, до того дня пока их бабушка не выздоровеет.

Нужно было приглядеть за садом в отсутствие хозяев, а так как ни Ирина и Павел не могли этого сделать из-за работы, это попросили делать меня. Что-то вроде благодарности. Но мне было не сложно. Ведь как я уже сказала, я люблю растения, а в особенности ароматные цветы и травы.

Глава 3. Сад

С того дня, как меня подобрали на улице словно брошенного щенка, прошёл почти месяц.

За всё это время Ирина и Павел приезжали трижды, чтобы проверить меня. Я знала, все люди не доверяют незнакомцам. В первую неделю они отнеслись ко мне с опасением, с трудом решившись оставить меня одну, но вернувшись спустя шесть дней их опасения растворились.

Я как раз была в саду и поливала растения. Лилии, которые как, оказалось, очень любила Виктория Семёновна, мать Павла Григорьевича, росли очень быстро. Не знаю, как так выходило, но к какому бы растению я не прикасалась, оно начинало расти куда быстрее. Ирина Владимировна тогда очень удивилась и обрадовалась. Тем же вечером нарвав букет лилий, они отправились в больницу.

Остальные растения росли в ещё более завидном темпе. Так быстро, что иногда мне самой приходилось срезать распустившиеся бутоны, чтобы они не пропадали зря. Тогда Ирина Владимировна сказала, что эти букеты можно продать. Так она начала заниматься продажей цветов, распространяя их по ближайшим цветочным магазинам.

Сегодня они приехали неожиданно. Я была в саду, и всегда когда я возилась с растениями, я погружалась в себя, абстрагировавшись от остального мира, так было и сегодня. Я не замечала и не слышала шагов по направлению ко мне, а опомнившись, обнаружила Ирину, стоящую за спиной.

– Прости, я тебя напугала? – с виноватым видом взглянув на меня.

– Ничего. Это я виновата. Надо было следить за всем, а я…

– Не оправдывайся. Всё в порядке, – успокоила она меня. – Ты сейчас свободна? – посматривая на только пересаженное растение с уже политой землёй.

– Да я уже закончила. Что-то случилось?

– Нет, нет. Ничего такого. Просто сегодня с нами приехал наш сын. И я вспомнила, что вы не знакомы. Хотя мы тебя уже достаточно хорошо узнали.

Ирина Владимировна позвала меня в дом. Там, сидя за кухонным столом, Павел Григорьевич и юноша двадцати пяти лет, над чем-то весело смеялись. Стоило нам подойти ближе, как эта идиллия разрушилась. Лицо парня исказилось в неприветливой гримасе, и я поняла, что это тот юноша, что я видела на дороге. Тогда я не думала, что он сын Павла Григорьевича, но теперь видела – они похожи.

Увидев меня, он напрягся и внимательно осмотрел. Относился явно с подозрением, словно ожидая от меня какого-то подвоха.

– Руж, это наш сын Максим. Учится на факультете искусств. – Представила женщина, даже не замечая открытой неприязни собственного сына.

– Привет. – Стараясь не придавать его отношению большого значения, я решила проявить приличие. Он не рвался вступить со мной в контакт или начать разговор, да и на моё приветствие, когда его мама представила нас друг другу, он никак не отреагировал. Всего лишь жестом показав, что рад знакомству, он вышел из кухни.

– Прости его. Он не со зла, – радушно промолвила Ирина Владимировна, смотря на его отдаляющийся силуэт. – Просто в последнее время в институте некоторые проблемы.

– Ничего. Я понимаю. – На самом деле я не понимала. Я помнила тот взгляд, через стекло автомобиля, но сейчас это был словно другой человек.

За те два дня, что они провели на даче, мне удалось немного узнать о Максиме. Например, он каждый вечер запирался в комнате на втором этаже и читал книги. В тот же момент он мог всё бросить как есть и в приступе вдохновения рисовать до восхода солнца. Он не любил хлеб, даже ни разу не прикоснулся к нему, за все приемы пищи. Каждый день от недосыпа он был с мешками под глазами, но даже это не могло испортить его лицо. Ведь морозные голубые глаза напоминали мне о том, как холодно он относился ко мне.

Сегодня утром, проходя мимо его комнаты, я заметила, что дверь приоткрыта и, не удержавшись, заглянула внутрь. Максим сидел на подоконнике и что-то сосредоточенно вырисовывал в альбоме. Чёрные как смоль волосы были зачёсаны назад, открывая белоснежное лицо. Нахмурив брови, казалось, он ничего не замечает вокруг, так я думала, но когда моя рука дёрнулась, непроизвольно толкнув дверь, он тут же взметнул на меня пристальный взор льдистых глаз. Его губы были плотно сжаты в раздражении. И тогда я поняла, что натворила. Он наконец-то отыскал что-то важное для себя, увидел главную деталь, а я разрушила всю атмосферу и его вдохновение.

– Прости. – Только и смогла я сказать и поспешила уйти. Мне было плохо. Я корила себя за то, что сделала, ведь знала и понимала, как для людей важна такая малость как вдохновение нахлынувшее внезапно.

Глава 4. Руж

Когда я увидел девушку, о которой упоминал отец, я в ту же секунду признал в ней странную незнакомку с дороги. У этой девушки были короткие до плеч ярко рыжие волосы с красным отливом. Они напомнили мне закат. И тёмные карие глаза, в которых таилось что-то, чего я никак не мог понять. Я так же видел и её крыло. Отчётливо видел и задавался вопросом, почему родители до сих пор не упомянули об этом? Они словно были слепы.

Её звали Руж, я слышал, как мама представила её, но не смог выговорить и слова. Я был в ступоре. Она поздоровалась со мной, но вид у неё был такой, словно я её пугаю. Не сумев произнести и слова, я лишь качнул головой и поспешил скрыться в своей комнате.

Странная. Она была странная. Но на данный момент меня это не волновало, ведь я согласился приехать на дачу лишь по той причине, что мама сказала, будто бы здесь меня точно настигнет вдохновение. Не стану отрицать, она была права. За городом было спокойно, а в перенаселённом городе было не продохнуть, как и в квартире, а ещё инцидент с бабушкой. От такого стресса мне совсем не удавалось рисовать, даже зная, что всё уже хорошо руки не двигались, стоило мне увидеть холст или хотя бы белый лист.

Здесь вдохновение настигало меня внезапно. Оно захлёстывало меня каждый раз с новой силой, словно пытаясь, затащись в себя, чтобы я увидел мир таким, каким мне хочется его видеть. Каждый в группе в универе говорил о том, как к нему приходит муза. Некоторые, даже умудрялись описать её, в основном как девушку, но моя муза была невидима. Когда она появляется, я чувствую лёгкое покалывание в правой руке. Это мой сигнал к началу работы. Здесь такое повторялось вновь и вновь, будто здесь был самый эпицентр вдохновения.