«Заказать пиццу… самую быструю доставку… не дай бог свет погаснет… нехорошо поднимать с постели…» – нарочно не подумал «её», чтобы не сглазить или не спугнуть хрупкую надежду, грозящую разнести в клочья его жизнь. Потом ринулся к шкафу, нужно переодеться. Побоялся тратить время на душ, наскоро намылил подмышки, согнувшись над ванной смыл, не успевшей нагреться водой, побросал в лицо горсти живительной влаги и предстал в ванном зеркале безумным профессором из фильма «Назад в будущее».

«Ну и видок у тебя, Шарапов» – тут же привычно поставил себе неудовлетворительную оценку. Слава богу, рефлексировать на эту тему не было времени. Взъерошил волосы, потом сообразил, что под бейсболкой не видно и кинулся искать подходящую. К моменту, когда в дверь позвонил курьер, Иван неподвижно сидел в прихожей, положив на колени руки. Будто впал в оцепенение. Но мы можем предположить, что это были те минуты, когда человек замирает, в ужасе и восхищении, перед грандиозным деянием судьбы, во всем её величии и непостижимости. Когда становится предельно ясно, что из-под этого «катка», если и выйдешь живым, то уж точно не прежним. Звонок остановил «каток» перед самым его носом, обдав холодком вечности. Иван подскочил и толкнул заранее открытую дверь. Улыбчивый парень протянул заветную коробку.

Примерно около десяти вечера в дверь позвонили.

«Странно. Кто это?».

Капа открыла. На пороге стоял невысокого роста мужчина, в надвинутой на глаза бейсболке, и держал на вытянутой руке квадратную коробку, будто собирался тотчас сбежать, как только она её примет.

– Пи… пицца… Ваш заказ.

– Что? Какая пицца? Я ничего не заказывала, – удивилась Капа и тут же, до коликов в животе, захотела её, ту, что благоухала перед носом. Вспомнила, что не ела сегодня, вроде и не хотелось до этого момента.

– Ппп… правда? Ппп… простите… ошибся…

– Послушай, зайди-ка на минутку.

Тембр её голоса перешёл в режим «обволакивающий». Мужчина сжался и, показалось, перестал дышать.

– Да, что ты ей-богу! Не съем я тебя!

Капа ловко перехватила вожделенную коробку, явно противореча своим же словам, другой рукой схватила курьера за рукав и втянула внутрь квартиры. Закрыла дверь. Мужчина приклеился к стене и не подавал признаков жизни.

– Давай договоримся. Я пиццу возьму. Оплачу, разумеется, а ты как-нибудь этот момент разрулишь. Хорошо? Что молчишь?

Капа попыталась заглянуть мужчине под козырёк. Тот дёрнулся и что-то промычал.

– Да, что с тобой? Плохо понимаешь по-русски? Сколько я должна? Малахольный что ли?

Капа отвлеклась на поиски кошелька, продолжая объяснять, а «малахольный» двинулся по стеночке в сторону двери.

– Понимаешь, я утром приехала… пока уборка и всё такое… забыла о еде… а сейчас так захотелось, прям мочи нет. Будь человеком, войди в положение, а? Стой!

Мужчина замер у двери в секунде от побега.

– Вот, возьми. Тысячи хватит? Я же не бандитка, пиццы у курьеров отнимать.

– Нет-нет! Ни в коем случае! – мужчина так испугался, что у него вдруг прорезался и голос, и темперамент. – Не нужно денег! Я не возьму!

– Боже, да что такое?! Я тебе взятку даю что ли? Что так пугаешься? Отказа не принимаю! – сказала, как отрезала, и попыталась сунуть купюру в нагрудный карман курьера.

– Нееееет! – завопил мужчина, замахал руками, отбиваясь, как от сонмы невидимых врагов, забормотал что-то несвязное. Затем внезапно сполз по двери на пол, закрылся руками и зарыдал, как ребёнок. Капа обалдела.

– Погоди…

Она не была бы собой, если бы быстро не сориентировалась. Поспешила на кухню, вернулась со стаканом воды:

– Вот, пей! Пей, говорю! Устал, поди? Работа нервная? Глянь, как тебя сплющило.

Капа всегда была такой, остро чувствующей людей. «Эмпатия, мать её…» – ругнулась про себя.

– Вот что! Давай-ка, вставай и проходи. Составишь компанию. Мне тоже не слишком весело пиццу в одно лицо наворачивать… Наплюй на эту работу. Не люди мы что ли? Расскажешь, что там у тебя. Давай, давай, подъём, – потянула его за рукав.

Иван разом утратил все силы. Невыносимое напряжение всё-таки доконало психику, и он провалился в чудовищный позор. Более всего на свете хотел, прямо сейчас, исчезнуть с лица земли.

– Иван! – дурным голосом закричала воспитательница детского сада на, сидящего в большой луже, малыша. – Сколько раз говорила: не лезь туда! Что я скажу твоей маме?! И за какие грехи мне это?! – причитала, вытаскивая мокрое и чумазое «горе луковое» из грязи.

Память Ивана не сохранила деталей, но накрепко запомнилось чувство, когда желаешь провалиться сквозь землю, чтобы не увидела твоего позора та смешливая круглолицая девочка, ради которой и полез в злополучную лужу. А ещё он хорошо помнил, что ходил в садик из-за неё. И вытворял всякое, только чтобы она посмотрела на него с живым и восторженным любопытством, чуть наклонив голову. Когда Ивана впервые оставили в садике, он отчаянно ломился в двери, кричал и махал кулаками, не даваясь никому, звал маму и бесновался. Мама возвращалась, выждав за дверью – кто такое вынесет. Спустя неделю родители всерьез задумались над поиском няни. Тогда-то и появилась Капа. Когда Иван, с тем же неослабевающим отчаянием, бился в дверь, она подошла к нему и протянула липкую ладошку с только что выплюнутым на неё леденцом:

– На! Не пвачь!

Не то, чтобы Иван легко купился за конфету, просто ему сразу расхотелось орать. И захотелось с ней подружиться. Никто из взрослых не понял тогда, что произошло. Почему ребенок внезапно успокоился и возжелал ходить в сад. Пожали плечами и выдохнули: «Слава богу!». Хотя, справедливости ради, должны были бы сказать: «Слава, Капе!».

В лужу, в тот день, полез тоже из-за неё, брызги должны были получиться что надо. Но под водой пряталась кочка, он споткнулся и, со всего маху, плюхнулся лицом вниз. Внимание, конечно, привлёк. И не только её. Отчётливо помнил, пока барахтался в грязи, что хотел провалиться под землю.

Как оказался сидящим на её кухне, не помнил, но это и не удивительно, он всегда беспрекословно ей подчинялся.

– Только сегодня приехала… Так, где у нас вилки… ага, вот… сейчас организуем всё в лучшем виде…

Капа деловито копошилась на кухне, собирая на стол. Хлопали дверцы шкафчиков, она говорила легко и по-свойски, а он сидел и смотрел, как зачарованный, не понимая смысла слов. Это и правда была она. Не кто-то другой, а именно она, после стольких лет, вернулась в его никчемную жизнь. Вселенский позор и вселенское же счастье – вот что он чувствовал. Диапазончик, однако.

– Ну, рассказывай, что стряслось? Кто такой? Чем ещё занимаешься? Вот! – поставила на стол распечатанную бутылку коньяка: – Давай по рюмашке, а? Нашла в шкафу. Надо же, несколько лет простоял. Даст бог выживем! – хохотнула и плеснула в подвернувшиеся чашки. – Ну, за пиццу! Ты, кстати, на базу-то позвони, чтоб неприятностей не было.

Иван кивал. Коньяк был ужасен, но разве это имело значение. Он украдкой смотрел на Капу, слушал её голос, жевал пиццу, не понимая вкуса, и казалось, что происходящее – удивительный сон, и лучше бы не просыпаться. А она говорила и говорила, словно день, проведённый в тишине, требовал компенсации для восстановления баланса во вселенной.

– Не хочешь отвечать? Ну и, ладно. Я тоже, знаешь, не всегда в настроении разговаривать, – само великодушие вещало её устами.

То ли алкоголь, то ли усталость сделали своё дело, но железная рука апокалипсиса ослабила хватку, и Капа, наконец, почувствовала себя дома.

– Вот, ты мне скажи, – вышла она на новый уровень откровений после пары порций коньяка, – чего ему не хватало? Я знаешь какая хозяйка? Во! Отменная! Любое блюдо… вжих-вжих и готово! – сопроводила свои слова демонстрацией, рассекая ладонями воздух у Ивана перед лицом.

– И, вообще, женщина видная… ото всюду… А? Что скажешь? Вот ты бы такую женщину… – Капа зависла, подыскивая слова, – а… к дьяволу! Не хочу и думать! Всё! Точка! – решительно хлопнула по столу.

Иван зачарованно моргал и мотал головой, искренне не понимая мерзавца, о котором она говорила. Для него, только факта существования этой женщины, уже было достаточно. Желательно в пределах видимости, конечно, но это уж как повезёт. Он не жадничал.

– Слушай, почему твоё лицо кажется знакомым? – без всяких переходов, внезапно заявила Капа и смахнула бейсболку с его головы. Иван даже дёрнуться не успел. – Мы случайно не пересекались где-нибудь?

Она прищурилась и смотрела на него в упор.

– Лицо знакомое… не могу вспомнить…

Иван похолодел. Вот оно. Конечно, глупо было надеяться, что она его не узнает. Напрягся, соображая, что сказать, но Капа его опередила. Хлопнула в ладоши:

– Точно! Узнала! В школе! Как сейчас помню! Ну, конечно! Ха! У меня память, во! Как тебя звали? Подожди, подожди, не говори, сама вспомню… сейчас, – она взъерошила волосы, – имя такое… ка… мошка… букашка… Мурашка! Точно! – и залилась счастливым смехом. – Не может быть! Неужели правда?! Мурашка, это правда ты?!

Иван растерялся. Спустя столько лет, он всё ещё Мурашка.

– Это… не имя, – выдавил из себя, – меня Иваном зовут.

Но Капа его не слушала.

– Надо же! Только приехала и сразу знакомый человек! Это к счастью! Точно к счастью! Вау! Как же тесен мир! Ух!

Капа умела так искренне радоваться, что находящихся рядом запросто сносило волной её эмоций. Вот как сейчас. Иван размяк и перестал сопротивляться, просто улыбался и кивал.

«Да плевать, Мурашка так Мурашка. Это же она. Она может звать меня как угодно».

– За встречу! Давай, скорее рассказывай! Жена? Дети? Чего такой неживой?

Вопросы сыпались нескончаемым потоком, не нуждаясь в ответах. Да и ни к чему ответы. Радость от того, что этот длинный день так славно заканчивался: в своём доме, с рюмашкой и в компании со знакомым человеком, вот, что было важно. Теперь всё наладится. Прямо сейчас всё двинулось, чтобы встать на правильные места. Вот что чувствовала Капа.

– Спасибо… спасибо, Мурашка… ты не думай, что я пьяная или несу пургу… я отплачу… я хорошее не забываю… спасибо тебе… вот за это, – стучала себя кулаком в грудь. – Теперь всё будет хорошо. Всё наладится.

Иван смущался и что-то бормотал, не понимая куда несёт эту женщину, свалившуюся, как снег на голову.

Через полчаса, в своей квартире, он смотрел на себя в зеркало и не узнавал. Внутри царил полный хаос, но Иван молил только об одном: «Пожалуйста… это же не сон? А если сон, не просыпайся… только не просыпайся».

СТ: Deulgukhwa – After the Love Has Gone

Серия 2.

 – Марь Васильна! Марь Васильна!

Через поляну наперерез бежали девочки из третьей палатки.

– Что за переполох? – классная повернулась им навстречу.

– Капа! Она ушла в лес… сказала, что скоро вернётся, но уже почти час прошёл, а её, до сих пор, нет! Вдруг что-то случилось, Марь Васильна? Что делать?

– Что?! Как это ушла?! Одна?! Кто разрешил? Почему сразу не сказали? С ума сошли?! – Марь Васильна от ужаса перешла на крик.

– Простите, – топтались на месте, не менее испуганные, старшеклассницы. – Она просила не говорить… сказала, что быстро вернётся.

– Так, всем немедленно собраться у своих палаток! Перекличка! – классрук быстро взяла себя в руки.

Началась суета.

– У нас все на месте!.. У нас все!.. И у нас все… – неслось со всех сторон.

– А где этот? Ботан? Марь Васильевна, вроде этого нет… как его… Мурашки…

– Что?! Ивана? Слушайте все!

Марь Васильна не просто так ела свой учительский хлеб, она, одна из немногих, могла совладать с этими великовозрастными детками.

– Со мной пойдут Пахомов, Одинцов и Кигач! Остальные, марш по палаткам и, чтоб никто носа не высунул, пока мы не вернёмся! Петрова за старшую! Если кто-то придёт, пока нас нет, сообщи по рации. Вот, держи. Кигач, за мной! Возьмём ещё рации и фонарики. Обувь переодеть удобную, головные уборы и дождевики обязательно. Одинцов, берёшь воду. Выходим через 10 минут!

Капа не сразу отковыряла подходящий кусочек бересты, перочинный ножик не ахти какой, не получалось прорезать кору и снять подходящий без повреждений. Изрядно намучившись, она, наконец, добыла желаемое, и счастливая уселась тут же, под берёзой. Убрала ножик, достала из кармана ручку и сосредоточенно стала выписывать на бересте. Видимо, это тоже оказалось не просто, потому что Капа долго над ним корпела. Закончив, встала, размяла затёкшие ноги и огляделась. Пошла дальше, будто что-то выискивала, счастливая и вдохновлённая. У одного из деревьев остановилась, постояла о чём-то размышляя, затем обняла его:

– Ты же всё передашь, правда? Очень тебя прошу.

И добавила шёпотом:

– Пожалуйста.

После внимательно осмотрела ствол, нашла зазубринку и воткнула туда своё «письмо». Отошла взглянуть со стороны и осталась довольна. Сгодится.

Уже и не помнила, где прочитала о поверье, что в старые времена на бересте писали «прошения» для «хозяина» леса и прибивали их к деревьям. Может и глупость, конечно, но почему не попробовать? Особенно, если тебе всего пятнадцать, и ты влюблена в самого симпатичного мальчика из класса.

«Дело сделано! Молодец!»  – похвалила себя Капа и, наконец-то, осмотрелась. Она сознательно ушла с протоптанной тропы, ведь послание нужно оставить там, где его никто не найдёт, кроме «адресата», разумеется. Сейчас же, оглядевшись по сторонам, не увидела ни дороги, ни чего-то похожего. Её окружал лес во всей своей красе.

«Ладно, просто пойду обратно» – легко решила Капа и двинулась в сторону откуда, как ей казалось, она пришла. Девушка почти скрылась из виду, когда Иван, осторожно ступая, приблизился к дереву-почтальону. Вынул «письмо» и прочитал нацарапанное на бересте. «Пахом + Капа вместе навсегда». Рядом ещё хватило места для сердечка.

Парень закусил губу и, немного поколебавшись, покрошил кусок коры чуть не в труху. «Почему она такая неразборчивая, чёрт? За этим кривлякой бегает пол школы… дурочка…». Брезгливо вытер руки об одежду и поспешил за девушкой. Догнав, притормозил, соблюдая дистанцию. Довольно скоро заметил, что она заблудилась, вернее, они заблудились, но «письмо» так расстроило, что подумал отстранённо: «Заблудились и плевать». Спустя какое-то время и Капа заподозрила неладное, стала чаще останавливаться и озираться. Так они и двигались – девушка и её несчастная тень. Иван не мог показаться. Что бы ей сказал? Что шёл следом от самого лагеря? Или встретил её здесь случайно? Нет, конечно. Капа то ускорялась, то останавливалась прислушиваясь, а Иван проигрывал в голове сценарии, в которых они никогда не выйдут из этого леса. «Ну и пусть, тогда ей точно не светит встречаться с этим придурком. И хорошо. Если так, то я не против здесь умереть».

Солнечные блики уже давно бесцеремонно вытанцовывали на лице спящей женщины, которая чему-то улыбалась во сне и никак не просыпалась. Утро вступало в свои права, а Капа всё ещё плавала в полудрёме, впервые за долгое время лишённая, кем-то милосердным, сновидений. Но сколько не плавай, жизнь движется только вперед, и вскоре она открыла глаза, потянулась и улыбнулась уже наяву. Проснулась с тем же чувством, что и заснула – случилось что-то хорошее. И даже голова не болела от коньяка, распечатанного несколько лет назад. «Здравствуй, моя новая жизнь» – подумала и решительно подхватилась с постели.

С чего её начинать? Кто-то знает наверняка? У кого-нибудь есть инструкции? Одного факта случившейся новой жизни недостаточно, чтобы в ней комфортно разместиться. Эту новую жизнь надо наполнять, как новый дом, разными подходящими вещами.

«Что-нибудь придумаю». Капа решила не торопиться. Не хотела рассеивать озабоченностью приятное утреннее чувство. Умылась, придирчиво выбрала гардероб, слегка подкрасила глаза, губы и вышла в мир.

«Посмотрим, как вы тут без меня жили» – улыбнулась своему отражению в первой же витрине.

Москва подхватила её, ничуть не церемонясь, и понесла по своим улицам, как подругу, с которой давно не виделись. Капа узнавала знакомые места и радовалась переменам, которые замечала. Они говорили ей, что жизнь движется и всё меняется, значит и у неё всё тоже изменится к лучшему. Как и родной город, она так же похорошеет и преобразится.

Оставим её наслаждаться прогулкой, а сами вернёмся к Ивану, жизнь которого сделала невероятный кульбит, не предупредив и не подстелив соломки.

День прошёл, как в тумане. Иван путался в реальности, потому что, временами, вчерашнее казалось ему сном. Нужно было подтвердить и окончательно закрепить новую реальность внутри своего сознания и своей жизни, если это реальность, а не плод воображения. Поэтому, сразу после работы, он поспешил домой так быстро, как только мог.

Света в её окнах не было. Иван сморгнул и ещё раз посчитал этажи. Окна были темны. Сердце неприятно защемило и холодок сомнения пробежал по спине. «Спокойно, это ещё ничего не значит». Был седьмой час вечера. Потоптавшись на улице, решил не отсвечивать во дворе и поднялся в квартиру. Но оттуда наблюдать было неудобно. Оглядевшись, собрал небольшой пакет всякого хлама и спустился во двор. Вынести мусор – святое дело, ничего подозрительного. Не торопясь, дошёл до баков и, так же медленно, двинулся обратно. Света не было. Иван чуть потоптался у входной двери, читая объявления, оглянулся – тот же результат. Пришлось подниматься. Смутная тревога потихоньку разворачивалась внутри, прощупывая территорию, которую предстояло освоить. Ещё два выхода с якобы мусором тоже не дали результатов. Стрелки приближались к восьми. Иван ходил взад-вперед по квартире, не находя себе места. Следующий час он просидел во дворе, «что-то внимательно читая в телефоне». Курил, небрежно стряхивая пепел. Но после трёх выкуренных понял, что может, в принципе, не дожить до завтрашнего дня, если продолжит в том же духе. Ещё через полчаса бежал второй круг вокруг дома, в спортивном костюме, который едва раскопал в недрах шкафа. Изображал адепта здорового образа жизни. Сердце бешено колотилось, не понимая, что с его хозяином. Но, к счастью, судьба сжалилась над Иваном и на пятом круге, наконец-то, вернула Капу.

– О! Мурашка! Привет! Что делаешь? Спорт? Молодец! Уважаю!

Пока Капа говорила, Иван хватал ртом воздух, стараясь отдышаться. Не помнил, когда последний раз столько бегал.

– Что не на работе? Пиццы закончились? – хохотнула Капа. Похоже, настроение у неё было отличное.

– Да нет… Я того… уволился, – бессовестно солгал Иван.

– Что?! Это из-за вчерашнего?! Тебя уволили?! – переполошилась она.

– Нет-нет… я сам… уже давно собирался…

– Точно не из-за меня?!

– Точно, точно.

– Ладно тогда. Семья не против? Поди не от хорошей жизни курьерствуешь?

– Да нет… нет семьи…

– Как это нет семьи?  – не поняла Капа. – Один живёшь? Разведён? Не женат?

– Так получилось, – смутился Иван.

– Да ладно. Ничего. Какие твои годы! Давай, беги дальше, не буду мешать, – хлопнула его по плечу и, поправив сумочку, направилась к своему подъезду.

– До… доброй ночи, – промямлил Иван ей в спину.

Реальность подтвердила себя. Вот и хорошо. Слава богу.

– Эй, Мурашка! – Капа резко развернулась и поспешила обратно. – Дай-ка мне твой телефон. Ну, мало ли что! На всякий случай.

– А? Что? – Иван не понял, о чём она.

– Номер телефона, говорю, дай. Не помнишь?

– По… помню.

– Что так долго соображаешь? Ну ты даёшь, не москвич что ли? – снова хохотнула, протянув ему свой. – Набери!

«Школа 28» записал её у себя, когда вернулся домой. Суеверно испугался вбить имя.

«Школа 28» позвонила в семь утра.

– Привет, Мурашка! Хватит спать! У тебя кофе есть?

– Что?

– Кофе есть? Кофе пьёшь?

– Пью.

– У тебя какая квартира?

– Что?

Иван с блеском демонстрировал отсутствие каких-либо мыслительных способностей.

– Мурашка, ты вообще где?

– Я… дома…

– Номер квартиры?

– 115.

– Буду через десять минут. Давай уже, просыпайся!

И отключилась. «Что?! Через десять минут?!». Иван подпрыгнул, как ужаленный, скатился с кровати, не понимая куда бежать и за что хвататься. Даже не пытайтесь представить себе, как прошли эти минуты. Он метался по квартире, ничего не соображая. Дом предательски прятал нужные вещи, всю одежду мгновенно превращая во что-то чудовищное и, похоже, саботировал каждый его шаг. «Погоди, я с тобой разберусь» – пригрозил ему Иван.

– Хорошо, что мы соседи, – вместо «здравствуй» заявила Капа, нарисовавшись минута в минуту. – Всё-таки соседи – это прекрасное изобретение человечества. Ну, где твой кофе? Какой пьёшь?

– Б… бразильский…

– Бразильский – это хорошо!

По-хозяйски прошествовала на кухню. Иван засуетился.

– Я тут вот что подумала, – начала Капа, как всегда сразу, без обиняков, – надо тебя женить!

Иван чуть не выронил турку.

– А что? Сейчас холостяки на вес золота. В нашем возрасте все свободные мужики уже б/у, бывшие в употреблении. А ты, как новенький. О! Неплохой кофе! – Капа отпила из чашки очень довольная собой.

– Не думай, я двух подруг замуж выдала. У меня чутьё и глаз, как алмаз. Сразу парочки вижу. Так что не сомневайся, найду тебе подходящую партию. Ещё благодарить будешь. Что молчишь? Как тебе идея?