– Я убегу-ууу от вас!.. Я убе-гу опять в детский до-оом!.. Я уйду к преж-ней ма-меее!.. Она ме-ня боль-ше любила-ааа!.. – кричит малыш и вырывается из руки мамы, бежит опять в магазин и не оглядывается даже, чтоб не замешкаться слишком и чтобы мама его не догнала сразу. Он ей, конечно, позволит себя догнать. Это само собой разумеется. Но только тогда уже он позволит ей это, когда убежит далеко от выхода и когда мама уверится в серьезности его намерений – оставить дом – и раскается в своём поведении, и начнёт умолять его остаться, и пообещает купить всё что тот только захочет, лишь бы только остался её любимым единственным сыном. Он даже не думает о том, что может быть какой-нибудь иной вариант развития событий. Такого просто не может быть!.. Малыш бежит уверенно дальше и дальше, проталкиваясь среди толп взрослых и маленьких посетителей, вихляет туда и сюда, огибая маленькие наряженные ёлочки, богатые бутики, сбегая по лесенкам и поднимаясь по ним. Он запыхался уже совсем, но всё равно бежит. Бежит дальше, чтоб точно сработало. Но наконец останавливается, потому что нет сил больше бежать. Он оборачивается теперь и готовится принять кучу извинений, готовится выслушать их с достоинством и твердостью, не позволяя уговорить себя сразу. Он оборачивается, глазами ищет испуганную и почти уже исправившуюся маму… Но что-то её всё никак нет… Нет и нет. Наверное просто она бегает медленно и сейчас прибежит – чуть погодя. А может быть – сразу решила там, где-нибудь по пути, купить ему что-нибудь приятненькое, чтобы загладить свою вину – и от того задержалась… А может быть… это что-нибудь очень большое – приятное это – боль-шо-е, тя-жё-еелое!.. И от того мама ещё медленнее с этим, чем-то приятным, бежит… Это хо-ро-шо-оо… Мальчик ждёт. Ждёт, ждёт и ждёт. А мамы всё нет… А может… Ему в голову вдруг приходит безумно ужасная мысль – а вдруг мама совсем и не бежала за ним?.. Вдруг она, правда, так сильно на него рассердилась, что больше не хочет его видить?.. Вдруг он, действительно, только что убежал из дома, хотя на самом деле и не собирался?.. Вдруг никто его совсем не будет больше искать и звать назад?.. Вдруг он потерял все-все-все точно так же быстро, как и чудесный пончик, как и обещанный подарок, как и ласковую нежную мать?.. Всё то, что казалось ему само собой разумеющимся?.. Возможно что это ему важный урок – ему, не умевшему радоваться всему, что имел и быть благодарным за это?.. Тут мальчик действительно испугался. Он тихо спросил: “Мама?..” у окружающего пространства, прислушался к гулу людской толпы, к музыке, звучащей из динамиков, к стуку сапог и туфель, к тихому поскрипыванию дверей… Ответа не было. Мамы нет. Её нет. Малыш не знал что его, правда, искали. Что за ним, правда, бежали. Что его, правда, хотели вернуть. Он не знал что всё дело в том – насколько он мал ещё. Мал ростом, мал годами, мал умом. Он мал ростом и потому легко пробрался среди толпы взрослых, как маленькая крупинка проскакивает через сито. А мама – куда более крупная частичка человеческого вещества – сквозь сито людской толпы не смогла просочиться так быстро. Он мал и умом – и от того не понимает этого. Он слишком маленький во всех отношениях, и от того его сложно найти в этой огромной толпе, в этом огромном магазине, в этом огромном мире. Он слишком мал. И от того – конечно его будут искать. Конечно же мама поставит всех на уши ради того чтобы раздобыть снова свою маленькую непослушную игрушку – иначе сегодня, при встрече гостей, придётся ей как-то всё это объяснять… А она этого точно никак не хочет. Она будет искать мальчика. Но он об этом не знает. И, может быть – это и хорошо. Ведь многие могут искать тебя в жизни – искать, находить или не находить… Но если ты сам не найдёшь себя вовремя, то все эти поиски будут напрасными. Потерянный человек, что потерян самим собой – это куда хуже потерянного человека – того, что потерян близкими. Потеря эта гораздо страшней. И куда более весома. Но она происходит так быстро и незаметно, что маленький человек или большой не может её даже сразу заметить… Теперь мальчику кажется так, что он сам потерял себя. Когда?.. Как?.. Он и сам не заметил. Точно так же, как не заметил сейчас что он потерялся. Ему кажется, что он сам виноват в этой страшной потере. Он ходит растерянно по огромному магазину и спрашивает тихо у воздуха: “Мама?..” – то тут, то там… Он наконец перестал плакать. Он наконец даже почувствовал себя лучше внутри, чем всё время до этого. Он наконец ощутил, что, как будто бы, получил достойное наказание за свою жизнь. Да – он испуган, растерян, подавлен, его глазки сделались большими и круглыми, он вовсе не знает что делать… Он страшно, страшно напуган… Он никогда ещё в жизни не оставался один, хотя и казалось ему так, что был он один постоянно… Но теперь – это другое “один”. Да – всё это ужасно… Но одновременно у мальчика внутри появилось даже какое-то облегчение. Он чувствует так, что всё это – не зря. Что всё это – заслуженно. Заслуженно то, что теперь на него накричали и отругали его… Он сам чувствовал в себе злость и сердитость на самого же себя. Заслуженно то, что лишился он пончика, и подарка, и мамы… Всё это заслуженно. Он чувствовал так, что всё это – для него излишне. А значит – он этого, почему-то, не заслуживает. Мальчик знает что он повёл себя дурно. Повёл себя слишком капризно и плохо сегодня. Но знает он, а вернее лишь чувствует – и то что он вёл себя как-то не так, как следует, и до того. Всё было не так. Иначе бы он получал радость от тех вещей, что призваны приносить её людям. Ведь с самими этими вещами всё было в полном порядке. А значит – всё дело было в нём. Значит он – жил как-то неправильно, функционировал не совсем верно – как сломанный дисковод, который не в состоянии принять и считать абсолютно нормальный диск. Мальчик чувствует лёгкость. Но одновременно – очень большое чувство вины. Очень большое… Он чувствует тяжесть от этой вины. И страх… И то, словно взлетает в воздух на миллисекунды, то снова оказывается притянут к земле – прижат чувством тяжести. Он ходит по магазину и кажется ему, что теперь ничего больше уже не вернуть… И он начинает плакать. Опять. Но иначе. До этого плакал он истерично, требуя для себя чего-то от других, злясь на кого-то… Плакал немножко поддельно и чрезмерно. А теперь плачет малыш потихоньку, спокойно и горько, он плачет теперь, требуя чего-то сам от себя – каких-то выводов и перемен, он плачет, злясь немного тоже, но на самого себя. Сейчас он это осознаёт. Он плачет искренне, и от того – в меру. Он плачет тихо, но плачет всё сильнее – в отчаянии от того что и малейшего следа его мамы нигде не осталось. Он видит всё новые, новые, новые лица… Пальто, сапоги и портфели, рюкзачки, шапки, ёлки, полки дорогих магазинов, ковры, люстры, декорации, блестящие висюльки, фигурки, украшения… Но мамы нигде нет. Её нет, но всё это вокруг чуточку его успокаивает. Гораздо страшнее было бы потеряться в какой-нибудь тёмной пустой комнате, где ты останешься наедине со своим чувством вины. А здесь – музыка звучит весело, глаза многих людей, и особенно деток, горят радостным праздничным огнём, а ёлочки так здорово ярко украшены!.. Малыш ходит и радуется этим вещам. В них он находит отдохновение от страшных эмоций внутри. Он даже иногда сквозь слёзы улыбается чему-нибудь, что блестит, переливается, искрится, звучит и живёт. Вот – даже он засмеялся чуть-чуть нарисованному котику, который с большого экрана подоброму улыбается и показывает сердечко. Он улыбнулся ему, засмеялся от радости и помахал ручкой… А ка-аак здорово – если представить что он вот сейчас уже нашёлся и шагает вместе с мамой среди всей этой красоты?.. Ка-аак это здорово!.. У мальчика начинает даже урчать в животике радостно. Он даже начинает со временем чувствовать себя немножечко голодным – действительно голодным, а не понарошку. Он чувствует приятную пустоту в желудке и ему становится ещё легче. Он ходит уже долго… Минут двадцать… а может быть – час. Малыш не может сказать – время тянется долго, очень долго – одна минута за целых пятнадцать. Часов у него нет, а телефон забрала мама. Он мог бы ей позвонить, но ведь телефон у неё… Малыш вспоминает опять о том, что это он сам виноват в том – как всё это вышло. Он чувствует снова всё больше вину… Теперь просыпается он от приятного сна, от доброй сказки, которою сам он себя усыпил – перестаёт представлять что все-все хорошо, и что просто гуляет он с мамой, и что вот как всё здорово – куча огней, украшений, людей… Праздник. Он перестаёт тешить себя этой приятной фантазией и отдаётся опять чувству вины. А это чувство вины – страшно. Страшно, ужасно и поразительно многоуровнево. Сильно как сотня разных чувств, вместе взятых. Малыш осознает реальность, осознаёт весь ужас своего положения… И начинает теперь действительно сильно плакать. Очень сильно – так громко почти, как звучат в нём все эти ужасные вещи, факты, эмоции, чувства… Он сам не заметил, как оказался у той же знакомой витрины, где девушка-Снегурочка стоит и продаёт игрушки. Закрыл глаза от слёз, открыл… И вот – он здесь. А девушка-Снегурочка что-то спрашивает – про то что наверное он потерялся?.. И мальчик, конечно, кивает – что да. Снегурочка хочет его отвести поскорее куда-то – куда-то на стойку какой-то информации. Но её менеджер не берёт трубку. А девушка обязательно почему-то должна дозвониться до менеджера, прежде чем отвести мальчика на свою стойку. Он и не знает совсем – оно вообще надо ему – отводиться на стойку?.. Снегурочкам он не очень-то доверяет… Но вроде бы – та говорит, что так мама его может найтись. А мальчик не видит упорно связи между какой-то там стойкой и мамой. Она для него абсолютно не ясна – эта связь. Но всё же, на всякий случай, он остаётся. И тут девушка вдруг начинает не только его успокаивать, как и раньше, но и говорить ему вдруг – что возможно это и к лучшему что он потерялся. Что это, возможно – даже совсем хорошо. Мальчик не думал ещё о такой версии всего произошедшего, а от того – перестаёт так уж страшно сильно реветь, и начинает прислушиваться. А девушка говорит необычные для него вещи – она говорит о том, что считает так: любая плохая и сложная ситуация в жизни даётся тебе не случайно. А может быть – для того чтобы ты чему-нибудь в этой ситуации научился. Возможно что ты вот сейчас, в этой ситуации, научишься просто тому, что потом та-аак пригодится тебе в другом случае – более сложном – что ты совершенно легко из него выпутаешься!.. Она говорит и про то что, возможно, ему стоит запомнить как раз в этой ситуации вот что: как страшно, ужасно и невероятно плохо это – потерять маму!.. Потерять земного родителя… А ведь есть у него и ещё один папа – Небесный Отец. А Он – Отец всех людей и Он его, мальчика, тоже любит очень сильно, и очень сильно старается ему помочь во всём в жизни. И мальчик удивляется. Ведь, хотя он и слышал о Боге многое, но никогда ещё не думал о Нём как об Отце. Вот ведь – как удивительно!.. Всего за один день он узнал и о том, что есть у него, оказывается, другая мать… и ещё один Отец тоже, оказывается, есть. Вот как здорово!.. И этот Отец его любит… А девушка говорит дальше о том, что, хотя Бог и любит его так же, как и родители – но любит гораздо сильнее и крепче, чем кто-либо другой на земле. А это значит – что потерять Его любовь будет ещё во много раз страшнее, чем потерять обычных земных родителей!.. Вот – что самое страшное в жизни: потерять связь с Богом… Всё это говорит девушка, а мальчик стоит и думает о том – как же ему постараться не терять связи с Богом, если он ещё и не находил этой связи никогда раньше?.. Девушка говорит, что достаточно для того чтобы никогда не терять связи с Богом – быть добрым, порядочным, честным… и много ещё чего хорошего… А ещё – верить в Бога и тоже любить. Много всего рассказала ему девушка. Нового, интересного, удивительного. Малыш стоит, думает и размышляет над всем только что услышанным… А девушка вдруг догадывается о том, что, может быть, у мальчика есть номер телефона своей мамы? Малыш не понял сразу, когда она спросила – нет ли у него телефона мамы? Он понял что девушке нужен сам телефон. И говорит что нет – телефон у него забрали. И начинает от этого реветь по новой. А девушка скоро уже убегает куда-то, сказав ему подождать здесь на месте… Малыш стоит, ждёт. Но совсем только недолго. Чуть-чуть подождал – секунд двадцать – и зашагал прочь… Сам не заметил, как зашагал. Шагает и думает. Много думает о Боге – о своём другом Отце. О Нём он сегодня слышал и в мультике. Там говорилось как раз про Него. Про то как однажды пришёл Он на землю – за тем, что бы избавить людей от греха, пострадать за их грех. Там говорили – в этом мультике – что Бог хочет спасти нас и освободить от той тяжести, боли и горя, которое мы чувствуем в наших сердцах, когда совершим неправильный поступок и сделаем неверный выбор, когда ошибемся и оступимся на пути. Он пришёл Сам на землю за тем, чтобы нам подарить жизнь – вечную и прекрасную. Теперь мальчик сам чувствует внутри как раз ту самую боль, тяжесть и горе, о которых, наверное, и говорилось в мультике. И он понимает – как это, на самом деле, важно – иметь возможность избавиться от этого тяжкого груза… Как он бы хотел прямо сейчас сбросить его со своих плеч!.. Как он бы хотел прямо теперь же узнать что он вовсе ни в чём не виновен… что он не топтал пончик, что он не капризничал и не вёл себя препротивно, что он не кричал на мать, что он не топал ногами, что он не дулся, не обижался, не требовал больше, чем нужно ему по настоящему, не злился, не переедал, не пересыпал, не зазнавался… Как было бы хорошо теперь узнать – что он разом за всё прощен и всё это совсем не считается больше!.. Он вспомнил – что говорили в том мультике. Там рассказывали как можно заслужить прощения от Бога. Можно помолиться и сказать: “Прости меня пожалуйста, Господи! Я очень плохо поступил, но я сознаю свою ошибку и больше никогда постараюсь так не поступать! Помоги мне пожалуйста в этом! И прости мне мой грех… Я Тебя очень об этом прошу!..” – вот что-то вроде того говорилось в мультике и мальчик решил было, и правда, попробовать… Как вдруг с размаху врезался в чью-то ногу. Сильно, с размаху, тяжело врезался – как маленький пухленький увесистый таранчик. Погруженный глубоко в свои мысли малыш не заметил какого-то молодого человека, который, надо сказать, быстро-быстро объявился из ниоткуда на его дороге – видимо очень куда-то спешил – и тут же попался под ноги крошке… Хотя, вернее – конечно это малыш попался под ноги юноше. Но такое было ощущение – что наоборот. По крайней мере пострадал в этой ситуации никто иной как этот торопливый посетитель ГУМа. Молодой человек согнулся от боли, схватился за ногу, в которую только что врезалось пухлое чадо, и немножко попрыгал в таком положении на другой ноге. Лицо молодого человека исказилось чрезмерной страдальческой гримасой и он что-то нервно пробурчал малышу невнятное про то что тот должен быть осторожнее и смотреть, вообще-то, куда он идёт. Малыш же в ответ тоже возмутился немного (но про себя) тем что, во первых – мужчина уж явно капризничает больше, чем реально испытывает боль, а во вторых – нехорошо ведёт себя, ведь следовало бы сначала спросить у ребёнка – не ушибся ли тот… И извиниться, хотя бы, за то что не смотрит куда бежит сам. Но молодой человек этого возмущения не заметил, ведь, всё ещё, сгибался над раненной ногой, скривившись как от пулевого ранения и зажмурившись сильно-сильно. Какой интересный этот молодой человек! Стоит малыш и на него смотрит увлечённо. Богатый наверное он: на нём очень хорошие вещи – дорогие. Одно только чёрное пальто чего стоит! А пуговицы на нём – золотые со звёздами!.. Малыш залюбовался на эти пуговицы. Наверное вот чего так не хватало ему для счастья – вот такого пальто!.. Только маленького. В большом он, конечно, утонет… Так нравится мальчику как молодой человек этот выглядит!.. Такой он красивый. Худой и стройный. Такой стройный, что даже все скулы видны!.. Хотелось бы мальчику тоже быть вот таким стройным! Красивым и высоким… А волосы!.. Малыш моментально себе захотел такие волосы. Тёмные вьющиеся вихры, которые так неаккуратно, но с таким шиком падают молодому человеку на лоб и виски, когда тот склоняется к больной ноге! Мальчишка всегда был светленьким, но вот теперь тотчас же захотел себе тёмные волосы, как только их увидел. Вот где оно наверное – счастье!.. Наверное уж этот-то человек – счастливый! Вот он – и красивый такой, и высокий, и стройный, и с волоса-ааами!.. Чего же ещё в жизни надо?!. Тут молодой человек открывает глаза наконец и глядит на мальчонку. Наверное замечает – какой тот малыш. Ну совсем крохотный.

– Ты извини – я тоже… это… не рассчитал. Сам виноват что столкнулись. Я… тоже. Не сильно ушибся? – лицо молодого человека становится совсем другим – обеспокоенным, заботливым, а глаза – по детски испуганными. Мальчонке аж жалко становится этого молодого человека, хотя, казалось бы – вовсе и не за что.

– Нет, не сильно. – вертит головой мальчик, – А ты?

– Я… Ну-у так. Ничего.

– А я и видел что тебе не сильно больно. Ты больше только просто притворялся, чем правда болело. Оно ничего. Ты можешь актёром зато быть когда-нибудь. У тебя оно хорошо получается. Ты и красивый как раз – прямо для фильмов здорово. Там любят красивых актёрами делать. – серьёзно заявил мальчик. А молодой человек, почему-то рассмеялся по-доброму очень и с интересом стал разглядывать маленького.

– Ну!.. Вот это вот комп-ли-мент так комплиме-еент, конечно!.. Спасибо! Ну, только я не прикидываюсь… вроде бы. Просто так – с детства тяжело как-то… боль переношу. Даже маленькую. Не люблю это дело… знаешь… Не знаю, кто как, а я даже смотреть со стороны не могу на то как кому-нибудь больно – у самого всё болеть начинает. Наверное это плохо – надо исправлять, надо… А то в кино не возьмут! А ты чей это, кстати – такой кинокритик хороший?.. А? – улыбается молодой человек.

– Я… Ничей. Уже. Меня у одной мамы взяли, отдали меня в детский дом. Потом дали другой маме. А теперь я сам убежал… случайно.

– И давно это ты убежал? – с удивлением начал оглядываться новый знакомый.

– Нет. Только сейчас. Давно но не очень. Меня, наверное, просто не ищут. Ну и не надо…

– Да как это – могут тебя не искать?.. Наверное ищут. Ты, то есть, потерялся что ли, иначе говоря?

– Ну… – немного помешкал, прежде чем сказать, мальчик, – Ну, вроде да… – Ещё немного помешкал, а потом начал всё говорить сразу, что только знал и мог вспомнить. И о сегодняшнем дне, и о своих прошлых переживаниях, и о съеденных во время болезни конфетах, и о растоптанном пончике, и о девушке с пластиковым шаром, и все-все-все. Есть такая особенность у детей – сразу рассказывать незнакомым взрослым, при первой же встрече, обо всём что имеется в их голове. Встречает ребёнок совсем незнакомого взрослого и тотчас выкладывает ему все свои насущные переживания, воспоминания, интересы, и подробно описывает содержание последних, особенно ярко ещё живущих в юной памяти, часов. Так вот случилось как раз и теперь. Мальчишка стал всё выкладывать этому молодому человеку, да так откровенно и искренне, как наверное маме родной даже не стал бы… А тем более что, оказывается – она ещё и не родная… А молодой человек слушал – растерянно и опешив даже немножечко из-за такой неожиданной откровенности – не знал, что сказать и посматривал только иногда на часы. Мальчик, кстати, во время рассказа на них тоже посматривал и понял что эти часы ему тоже понравились – большие, красивые. Наверное – они тоже одна из составных частей счастья, которого он так ждёт. Но, не смотря на это радостное открытие – мальчонка в концов снова расплакался и молодой человек совсем потерялся при этом.