Глава 5. Солнце

Лансароте оказался удивительным островом – глубокая бухта позволяла подойти к берегу почти вплотную. Канарские острова были вулканического происхождения, именно поэтому у самого берега была глубина в три метра, что позволяло нашим судам обойтись без шлюпок. Наспех соорудив трехметровые мостки, Тиландер дал команду на разгрузку. Животных, всех без исключения, было решено выпустить на остров. При небольших размерах Лансероте, отловить их при продолжении путешествия, не представляло труда. Кроме того, серьезно загаженные трюмы нуждались в очистке – запах экскрементов резал глаза уже на трапе в трюм.

– Пробудем здесь пару дней, дальнейший путь постараемся проделать без остановки,– мои слова приняли без возражений. По моим подсчетам, плыть предстояло примерно две недели. Если животные и люди отдохнут, двухнедельное путешествие можно было стерпеть.

Остров Лансароте был вытянут с юго-запада на северо-восток. Центральная часть была занята горным кряжем, среди которых были видны две горные пики со срезанными вершинами. Вероятно, это были вулканы, но в момент нашей высадки, ничто не указывало на их активность. Да и последнее извержение было очень давно, иначе трудно было объяснить густой травяной покров и множество кустарниковых зарослей.

Весь наш скот, благополучно сведенный на берег по мосткам, разбрелся по округе, оглашая воздух мычаньем, ржаньем и хрюканьем, пугая несметное количество птиц, гнездившихся у небольших отвесных скал прямо у воды.

Бер и Урр, посланные вглубь острова с разведкой, вернулись лишь часа через два, обыскав окрестности на несколько километров.

– Макс Са, следов людей не нашли,– отрапортовал мой приемный сын, – но недалеко есть огромная пещера, там мы все можем поместиться. Урр молчаливо кивнул, подтверждая слова Бера.

Наличие пещеры избавляло от необходимости строить временные жилища, рубить молодой кустарник, уменьшая кормовую базу для нашего скота. Один ручеек с пресной водой нашелся совсем рядом с местом высадки-но воды он давал совсем мало. Тонкая струйка прохладной водицы, сбегала со стороны одного из потухших вулканов и уходила в песок, не доходя до моря. Второй источник воды находился почти в километре западнее места высадки на берег. Это был солидный ручей, который лавируя между прибрежных скал, впадал в океан.

Русы, облазив скалы, принесли полные корзины морских деликатесов – устрицы, креветки и даже пару крупных крабов. Единственное, чего не нашлось на Лансероте, был лес, пригодный для рубки и последующей топки в котле «Руси». Видимо, вопреки моим планам продолжить путь без остановки, все-таки придется пристать к берегу, чтобы пополнить запасы топлива.

Пещера, найденная Бером и Урром, оказалась целой системой из нескольких гротов, разных по размеру. Небольшой грот сразу слева от входа в систему, занял я со своей семьей. Рядом расположились Богдан с братьями, Баск и остальные приближенные.

Бухта, где мы причалили, находилась в километре от системы пещер: Тиландер организовал две вахты матросов, чтобы стеречь суда.

Буквально через пару часов после высадки, Ната пригласила нас к столу. Традиционно, со мной обедали мои сыновья, оба американца и Богдан с Баском. Младшие Лутовы при старшем брате даже не садились за общий стол – старые русские традиции были еще сильны в этой семье.

– Макс Са, а может нам прожить здесь, в этом месте намного теплее, чем в Макселе, – вопрос Баска вызвал одобрительный гул за костром. Видимо эта мысль вертелась не только в его голове. С одной стороны, такой вопрос напрашивался – небо над Лансероте было куда светлее, даже угадывались очертания солнца. Да и температура воздуха была комфортной, где-то в районе десяти-двенадцати градусов.

– Остров нам не подходит,– мой ответ вызвал тишину, было только слышно как довольно урчит Санчо, дробя своими мощными зубами кость с остатками мяса.

– Почему?– Ната задала вопрос, мучавший всех.

– Остров маловат для такого количества людей, на нем нет деревьев, а траву наши животные уничтожат за пару недель. А потом что с ними будем делать? – Я обвел глазами своих товарищей,– будем перебираться на другой остров, чтобы и там за пару недель уничтожить всю флору?

– Отсюда возвращаться было бы легко,– не унималась Ната. Похоже ее мнение разделяли многие, хотя вслух никто не поддержал. Сдерживая закипавшую злость, постарался, чтобы голос звучал ровно:

– Ната, возможно нам придется прождать несколько лет, прежде чем мы сможем вернуться в Максель. Поверь, даже если мы будем кочевать с острова на остров, что само по себе довольно трудно, нам не прокормиться на этих кусках скал. На данном острове только небольшой участок имеет травяной покров, на других островах ситуация может быть еще более плачевной. Почему именно Африка и почему именно у экватора? – Я сделал паузу, но никто не поспешил задать вопрос.

– Именно у экватора самый удачный климат – сезон дождей, после которого идет стремительный рост травы и деревьев, возможность получать два, а то и три урожая в год. И как бы долго не продолжалось похолодание, лучшей и более оптимальной температуры нам не найти. На Лансароте сейчас довольно тепло, но это обманчивая погода, это океан отдает тепло, накопленное за лето. Это теплые течения, что огибают эти острова. Но мы не знаем, как долго хватит этой температуры для комфортного проживания. Мы всего на десяток градусов южней Макселя, если зима будет суровая, здесь тоже сильно похолодает.

Из всех присутствующих только Тиландер открыто высказался в поддержку моим словам, высказавшись емко, что океану доверять нельзя. Впервые за все время я столкнулся с тем, что мои слова не вызывают восторга, а возможно, даже не находят простого отклика. «Стареешь, Макс, теряешь хватку»,– укорил сам себя. Я недостаточно хорошо объяснил людям опасность похолодания, да и мое внезапное решение плыть к экватору, многим пришлось не по душе. Привыкнув находиться на суше, людям трудно было терпеть длительное морское путешествие, деля трюмы с животными.

– Конечно, Макс, ты лучше знаешь, что нам делать, мы всегда последуем за тобой,– в голосе Наты мне послышалась издевка. Вперившись взглядом в лицо жены, постарался прочесть невысказанное. Но Ната выдержала взгляд, даже не опустив глаза. «Посадил ее себе на голову»,– гаденько напомнил о себе внутренний голос. Впрочем, я мог и ошибаться, Ната женщина, а порой они совершают неосознанные поступки или говорят необдуманно. Хотя, нельзя было ее слова назвать необдуманными. И то, что поддержка ее слов читалась у многих на лицах, я видел отчетливо. Неужели Ната за моей спиной подтачивает мой авторитет? Мысль была столь неприятной, что я даже вспотел.

– Знаю,– в свой ответ я вложил такие зловещие нотки, что Ната изменилась в лице, а за столом установилась абсолютная тишина. Кашлянув Тиландер сослался на срочные дела и извинившись ушел. Обед закончился: все покинули стол, на котором оставалась груда еды, только Санчо невозмутимо продолжал есть.

– Макс, ты злишься на меня, но почему? Что я не так сказала? – Ната ожидала ответа, но я не торопился. Не хотелось превращать обед в ссору, к тому же может я слишком близко воспринял ее слова.

– Не злюсь, устал просто,– отложил я поучительную беседу до следующей ее выходки. Удовлетворенная ответом жена захлопотала над сыном, отрезая ему тонкие ломтики мяса.

Достав карту Африки, склонился над изучением места планируемого поселения. Если топография на месте соответствует карте, то в дельте Вольты находилось пара крупных островов и несколько островков поменьше. Самый крупный остров в длину был больше пяти километров – этой площади хватит на всех нас. А на остальных островах можно возделывать культуры и содержать наших животных. Впрочем, планы могли измениться основательно, неизвестно как обстоят дела на самом деле, за тысячелетия топография дельты могла меняться как угодно.

На Лансероте мы провели неделю: животные вволю наелись свежей травы, люди воспряли духом находясь на твердой земле. Все это время никто не бил баклуши: часть матросов и Русов чистили трюмы кораблей. В небольшой бухточке в трех километрах от места нашей высадки, обнаружились стволы деревьев, течение принесло сюда много хвороста. Группа Русов под руководством Бера смогла заготовить древесину, пополняя запас дров для нашего парохода.

Загнать животных на корабли оказалось куда труднее чем выгрузить их на берег: лошади упирались, вставая на дыбы, козы проявляли неожиданную прыть, умудряясь прямо с мостков сигать в воду и плыть на берег.

– Никаких выходов на берег,– запыхавшийся и весь взлохмаченный Тиландер тащил к кораблю козла-вожака. Тот отчаянно блеял, пытаясь вырваться из рук капитана, но американские руки, как известно, держат цепко.

– Я не против если хватит дров,– пришлось подавить смех, Тиландер мог бы обидеться.

– Можно поискать течение, чтобы минимально тратить дрова, уголь совсем на исходе,– американцу удалось всучить животное двум матросам и он стоял рядом, пытаясь отдышаться. – Если идти экономичным ходом, может и дотянем до места.

– Хорошо, Герман, ты капитан и тебе решать,– я похлопал Тиландера по плечу,– отплываем по твоей команде и готовности.

Последними на борт «Катти Сарк» взошел я с американцем и своими женами: Труди и Ната за время, проведенное на Лансероте окончательно превратились в единую команду, что не могло не радовать. Но после ее слов во время обеда, где прозвучала издевка, я на какое-то время охладел к обеим.

И снова впереди шла «Русь», дымя своей единственной трубой. Лансероте оставался на северо-востоке, исчезнув из поля зрения всего за пять минут. Видимость была ограниченной, и Тиландер принял решение следовать в авангарде. Сигнальщик передал приказ на «Русь» и пароход торопливо отвалил вправо, пропуская парусник вперед. Матросам на наблюдательном посту у бушприта и «вороньем гнезде» было приказано глядеть в оба, чтобы не напороться на риф. Мы плыли в неизвестных вода, а в условиях ограниченной видимости, не стоило слишком расслабляться.

– Я не вижу ничего больше чем на пару сотен метров,– Тиландер улыбнулся на мои слова:

– Матросы привыкают видеть лучше, проводя много времени на воде. Имеет значение все – цвет волн, изменение фона, буруны. Нельзя полагаться только на глаза, надо слушать, слух может уловить опасность раньше чем глаза ее увидят.

Дни шли за днями: большую часть времени я просто валялся в каюте. Периодически спускался в трюм, чтобы пообщаться с конюхами и пастухами. Не знаю как они переносили этот смрад, но для меня получасовое пребывание в трюме было равнозначно смерти.

На двенадцатый день плавания стало заметно теплее: выйдя утром на палубу я не стал ежиться от холода. А спустя пару минут услышал радостные возгласы:

– Солнце, солнце,– услышав заветное слово, поднял голову, вглядываясь в небо. На востоке, сквозь пелену облаков, проглядывалось очертание небесного светила. Нет, самого солнца не было видно, но светлый обод звезды можно было разглядеть на небосклоне. Услышав возгласы на палубу выскочили Ната и Труди, озираясь в поисках светила.

– Где оно? – я показал рукой на восток, где бледное диск светила давал надежду на лучшее. Пользуясь ориентиром в виде силуэта солнца, Тиландер колдовал с секстаном, пытаясь определить наше местонахождение.

– Макс, нам надо приблизиться к берегу, чтобы не пропустить Гвинейский залив. Мои расчеты приблизительны, но мы должны находиться вблизи экватора,– американец вглядывался в силуэт солнца, переводя взгляд на показания своего сектанта.

– Мы не уйдем с благоприятного для нас течения, если будем плыть близко к берегу?

– Уйдем, но если мои расчеты верны, нам все равно придется меня курс на юго-восток,– Тиландер еще раз проверил свой прибор,– мы примерно между десятью и пятью градусами северной широты, а это значит, что надо менять курс.

– Герман, я всецело доверяюсь твоему чутью и расчетам, делай как считаешь нужным.

Получив одобрение, Тиландер приказал поднять новый курс на сигнальном фале: «Катти Сарк», повинуясь рулевому колесу стала забирать влево. Кончик бушприта теперь указывал прямо на бледный силуэт небесного светила. Следующие в кильватере суда повторили маневр, встреченный на всех кораблях оглушительными криками.

– Долго нам еще плыть? – Ната не скрывала нетерпения.

– Думаю неделю или чуть больше,– Тиландер кивнул, подтверждая мой ответ. И все-таки американец был гением в мореходном деле: спустя три часа плавания по новому маршруту, с «вороньего гнезда» раздался крик:

– Земля, земля!

Пасмурный воздух словно немного сгустился, а спустя пару минут я и сам увидел темнеющие очертания земли.

По сигнальному фалу пополз новый курс и «Катти Сарк» сделала правый поворот, меняя направление к югу.

– Еще не дошли до Залива,– пояснил свои действия Тиландер, словно оправдываясь.

– Это лучше, чем бы прошли – пришлось возвращаться назад и искать береговую линию,– успокоил капитана. Изменение курса на паруснике встретили со вздохом разочарования, словно мы были у цели и снова стали отдаляться. Ночь шли на малом ходу, практически убрав все паруса: Тиландер не хотел уходить на юг слишком далеко и оказался прав. Ближе к обеду, земля по левому борту пропала – мы дошли до начала огромного Гвинейского залива.

Повторное изменение курса на восток на паруснике встретили уже не так радостно. Шел тринадцатый день после отплытия с Лансерота, люди банально устали. Для моих Русов ничего не стоило пройти несколько десятков километров по суше, но на море они были беспомощны.

– Герман, пристанем к берегу, дадим людям день-два отдыха. Пополним запасы питьевой воды, дров, сена. Да и охота не помешает, свежатинка куда лучше окороков и солонины.

Только спустя час показалась удобная бухточка, где мог уместиться весь наш караван судов. Промеряя глубину, «Катти Сарк» осторожно вошел в бухту и стал на якорь в пятидесяти метрах от цветущего зеленью берега. «Русь», благодаря малой осадке, смогла подойти на метров тридцать. Остальные корабли расположились между нами и пароходом: заскрипели тали, спуская шлюпки на воду. По уже устоявшейся традиции, первыми на берег высадились Бер, Мал и Санчо с двумя десятками вооруженных воинов.

Растительность в этой бухте подходила почти до самой береговой линии: вторая партия Русов моментально принялась за дело, срубая деревца и пальмы, освобождая место для временных жилищ. Целая туча птиц взлетела из чащи, потревоженная нашими действиями. Да и весь этот лес, казавшийся непроходимой чащей был полон звуков: хихиканье, рычание, пронзительные визги были слышны даже на паруснике.

– Не ходите дети в Африку гулять,– вслух продекламировал детский стишок, вызывав улыбку у Наты. Животных решили не выводить на берег – сплошной лес таил в себе слишком много неизвестного, да и места для выгула не было. Это была не саванна, а скорее непролазные джунгли, где трава росла лишь местами. Почва была преимущественно желто-красного цвета, больше похожая на полупустынную.

К моменту нашей выгрузки, Русы успели освободить от растительности обширный участок береговой линии. Срубленные деревья сложили таким образом, что они создавали естественную преграду между нами и топическими джунглями. Первая партия охотников во главе с Бером и Урром углубилась в джунгли. Перед их отходом я строго предупредил насчет змей, эти твари меня всегда напрягали.

С учетом того, что мы все еще находились в северной широте, а уже был месяц ноябрь, было довольно тепло, хотя по логике вещей в этих широтах мы должны были изнемогать от жары. Похолодание сказалось даже у экватора, пусть и не так катастрофично как в Макселе.

Охотники вернулись до темноты, добыв четырех антилоп с мощными рогами. К их приходу часть Русов уже наловила рыбы из океана – бухта буквально кишела рыбой. Костры по всей береговой линии, запах мяса животных и рыб наполнили бухту невиданными доселе звуками и запахами: даже темный лес казалось смолк, испуганный нашим нашествием.

– А здесь хорошо, тепло,– подал голос Богдан. Он жарил рыбку на прутике, стараясь не пережечь. – От этого корабля мне тошно как в аду,– было удивительно слышать такое от этого великана. Но признаюсь честно, впервые с момента «вечной зимы» я сам чувствовал успокоение, словно впереди забрезжил свет, дававший надежду на лучшее будущее.