Глава 7

Служба безопасности, если так можно выразиться, у хеттов была отлично налажена. Мне крикнули остановиться, едва голова оказалась над проёмом ямы: секунду спустя, петля захлестнула шею. Мне не приходилось видеть таких приспособлений – полая жердь с верёвкой внутри. Петлю можно мгновенно затянуть, находясь на расстоянии от жертвы. Ещё четверо стражников с мечами наголо, шествовали рядом, чтобы в любой момент вмешаться в дело. Чувствуя себя животным, пойманным в петлю, шёл, стараясь не делать резких движений. Мужчина, державший меня в петле, казался напряжённым, не стоило его провоцировать. Я старался запомнить дорогу, в этой части города не приходилось бывать. Обычная городская улица с лепившимися друг другу каменными домиками. Впереди темнела громада высокого здания, похожего на пирамиду с усечённой верхушкой.

«Храм Тешуб-Тарку», – промелькнуло в голове. Мы к нему подходили с задней стороны, потому и не узнал местности. Солнце клонилось к закату, на улице было довольно малолюдно. Возможно, что мои охранники, боясь попыток моего освобождения, постарались свести к минимуму такую возможность, удалив зевак с улицы.

Саленко с двумя стражниками находился впереди на десять шагов. То, что он пленник, я увидел своими глазами. В одном моменте, когда украинец повернулся, чтобы встретиться со мной взглядом, стражник наотмашь огрел его мечом по спине. Больше Саленко не предпринимал попыток установить зрительный контакт.

В храм вошли через боковую дверь: на минуту все замешкались, длинная жердь с петлей не вписывалась в проём. Один из стражников, заломил мне руку назад, приставив остриё меча к спине. Освобождённый от петли на шее, я мог бы справиться с ним, но трое других тоже были наготове с обнажённым оружием. Кроме того, мне было интересно, что скажут жрецы, ведь не просто так нам сохранили жизнь.

В тёмной зале первого этажа горели факелы: потоки воздуха колебали языки пламени, вызывая причудливую игру теней. Жрецов было трое – в центре сидел тот самый седовласый, что постоянно был рядом с Адой. Мои глаза заметались по полутёмной зале в поисках жены, но Ады здесь не было. Жрец вполголоса отдал указание – стражник отпустил мою руку и отступил. По жесту Саленко приблизился к седовласому. Они немного пошептались, до меня доносились лишь обрывки слов. Затем жрец коротко отдал команду страже: те из ниши стены слева и справа вытянули верёвку толщиной с руку ребёнка. Сзади послышался шум и мне на шею надели колодку, не давая времени на сопротивление. Колодка представляла собой трапецию, через нижние углы пропустили верёвку и натянули, мертво зафиксировав меня по центру залы. Концы верёвок привязали к скобам в нише, откуда изначально её и взяли.

Старший из стражи, убедившись, что я зафиксирован надёжно, доложил жрецу. Кивком головы седовласый отправил стражников наружу, оставшись в зале со своими коллегами и Саленко.

– Кто ты и почему пытался похитить Инанну? – перевёл украинец первый вопрос.

– Они не знают, что она моя жена? – ответил Саленко вопросом на вопрос.

– Арт, лучше отвечай, я видел, как они умеют пытать, – испуганно пролепетал украинец, съёживаясь под грозным взглядом седовласого.

– Ну так скажи этому козлу, что Ада никакая не Инанна, а моя жена, – огрызнулся на просьбу Саленко. Жрец внимательно выслушал ответ и улыбнулся. Его улыбку поддержали двое остальных.

– Глупый человек, – украинец переводил слова седовласого, следя за остановками в его речи, – богиня Инанна жена бога-пастуха Думузи. Ни один смертный недостоин быть даже рядом с ней, не то чтобы быть её мужем. Иногда боги спускаются к нам и ходят среди людей, чтобы понять, чем нам помочь. Наши жрецы молились тринадцать лет Тешубу-Тарку, прося его явить себя. Но он прислал Инанну, чтобы лишить силы наших заклятых врагов хурре и всех других, рождённых от «саг-гик-га». И ты оспариваешь волю бога Тешуба?

При этих словах оба жреца испуганно вскочили и уставились в барельеф угла залы, где вышеупомянутый бог стоял верхом на животном, вроде быке, с тиарой на голове. В одной руке у него точно был топор, а вот что во второй руке, мне не удалось разглядеть.

– Вик, скажи ему, что это ошибка, – трудно говорить, будучи растянутым на верёвках. Кроме того, тяжесть колодки давила на плечи, ограничивая возможность смотреть по сторонам. Между Саленко и жрецом состоялся разговор, некоторые слова мне удавалось понять, всё-таки язык Халов и Хеттов очень близок. Точнее, Халы являлись одним из ответвлений хеттов.

– Ты и твой друг убили много воинов, – Саленко запнулся и пару раз переспросил жреца про количество. – Вы убили тридцать человек, – продолжил украинец перевод. – И хотя милостивая богиня Инанна, запретила проливать вашу кровь, есть закон Тешуба – Тарку.

При этих словах все три жреца победоносно переглянулись, не скрывая радости.

– Что за закон? – Саленко перевёл мой вопрос. Седовласый минут пять говорил с украинцем, пару раз в разговор вступали остальные жрецы. По мере общения лицо украинца темнело, словно ему сообщали его смертный приговор. Закончив разговор, седовласый сделал нетерпеливый жест в мою сторону.

– Это закон крови, – начал говорить украинец, – один взрослый родственник по мужской линии каждого убитого вами, имеет право на поединок, чтобы забрать кровь обратно.

– Поединок? Если я выиграю-получу свободу? – непроизвольно вырвалось у меня. Мне показалось, что забрезжил свет в конце туннеля.

– Каждого убитого, – напомнил украинец. -Но даже выиграв у всех, вы не можете получить свободу за оскорбление богини Инанны. За это полагается смерть, но Ада использовала Анаат, это своего рода помилование. Богиня Инанна может использовать его раз в год в отношении любого или группы людей, – пояснил Саленко. – Таким образом, они не могут вас казнить, но и не могут отпустить, даже если вы чудом выиграете все поединки, – голос украинца дрогнул, он мысленно уже хоронил меня и Этаби.

– Ты сказал, что не могут дать свободу, даже если мы выиграем все поединки? – напомнил я переводчику, стоявшему с кислым выражением лица. – А как же это право помилования?

– Оно спасло вас от смерти там у ворот, и оно неприкосновенно. Но закон Тешуба – Тарку по крови, их верховного бога, выше права помилования Инанны.

– Вик, давай не мути, – я начинал терять терпение, – что будет, если мы выиграем все поединки? Они же не могут нас казнить, будут держать в яме, пока мы сами не умрём?

– Вас продадут в рабство, – еле слышно выдохнул украинец. На минуту я задумался – выиграть такое количество поединков было фантастикой. Но даже если это произойдёт, перспективой является рабство. Представив реакцию Этаби на рабство, еле сдержал смех – не стоило провоцировать жрецов, ещё заменят колодку на петлю.

– И Ада ничего не сможет сделать, чтобы нас не продали? – задал уточняющий вопрос. Саленко отрицательно покачал головой, в уголках его глаз блестели слёзы. Украинец был хорошим, порядочным человеком. Природа не дала ему физических данных быть бойцов, но судьба наделила его чистым сердцем.

Жрецы терпеливо ждали окончания диалога. Убедившись, что я получил всю информацию, седовласый приблизился ко мне:

– Ты умрёшь как собака, – по слогам произнёс жрец. В переводе не было необходимости – по интонации и паре знакомых слов я понял, что мне сказали.

– Только после тебя, тварь! Переведи, – потребовал голосом, не терпящим возражения. Мои слова вызвали безудержный смех у всех троих: жрецы даже согнулись пополам, хлопая себя по коленям.

Закончив смеяться, седовласый крикнул вглубь залы: появилась стража и с меня сняли колодку. Заломив мне руки, вывели из храма и сразу накинули петлю на шею.

– Завтра первый бой, я попробую принести еды ночью, – успел крикнуть Саленко, прежде чем меня повели обратно. Уже сгущались сумерки, у одного из стражников горел факел, которым он освещал дорогу нашей процессии. Петля с шеи сняли, только когда я опустился в яму на уровень решётки. Стражник ногой толкнул мою голову, едва не скинув меня с лестницы.