Глава 10

Мы вернулись домой к вечеру. Приятная усталость от прогулки отзывалась в ногах. Именно в таком состоянии лучше всего спится, а утром ты встаёшь отдохнувший, свежий и готовый к новым подвигам.

Я беззастенчиво завалился спать, не разобрав покупки. Сон мгновенно забрал меня в свои мягкие кошачьи лапы. Калейдоскоп пустых обрывков без сюжета и смысла – обычные эпизоды сна.

Потом меня резко выдернули из сновидческой чепухи и поместили в гостиную дома мастера Даррена. Я смотрел на закрытое блюдо, дрожа от сладкого предвкушения. Огромным усилием воли я оторвался от созерцания тёмной кляксы собственного отражения на круглом боку крышки. Я знал, что под ней скрыто, но повторения прошлого сна меня не привлекало, поэтому я стек со стула на пол.

Сознание удивлённо зафиксировало тот факт, что я не встал, а именно стёк или соскользнул. Я собирался отодвинуть стул, но в ужасе понял, что рук у меня нет, да и на стул стало наплевать, потому как стал он бесполезной, нелепой конструкцией.

Глубокая, бесконечная жажда захлестнула сознание. Желание составляло саму суть меня. Перед глазами маячил стол с ненавистной белой скатертью и таким желанным блюдом на конце узкого зрительного туннеля. Ничто больше не существовало. Крышка с блюда была снята.

И тут меня вновь дёрнули вверх до боли в лёгких, как случается с ныряльщиками, которые слишком резко поднимаются с глубины. Я задохнулся, но оказался на поверхности реального мира или того, что принимал за него.

«Давай-ка, поднимайся, есть дело». – Голос мастера Даррена звучал в голове и минуты две я мучительно соображал, каким образом это происходит, пока не увидел браслет на собственной руке и не вспомнил вчерашний день.

Настроение было ближе к упадку, да и усталость не характерная для моих обычных утренних пробуждений давала о себе знать.

Что-то было не так…

Я точно знал или ощущал неправильность. То ли мир посерел и поскучнел, то ли я потерял остроту восприятия. Проведя все положенные утренние процедуры, и даже попытавшись совершить бритвенный ритуал опасной бритвой, я вполз в гостиную.

– Доброе утро.

Моя кривая улыбка явно не понравилась Командору, взгляд зелёных глаз стал цепким и жёстким, как бездушный тяжёлый сканер прокатился по мне. Он ничего не сказал. Часть меня сжалась в комочек, маленький и заледеневший.

– Куда мы сегодня идём? – тщательно создавая бодрость в собственном организме, а главное в душе, спросил я, продолжая автоматически поглощать утренний тэмми.

– Сопроводишь меня на работу, а то я один побаиваюсь. – Юмор мастера Даррена был убийственно точен.

– Из меня плохой телохранитель. – Первая попытка поддержать шутку вышла не очень: голос вялый, лицо мрачное.

– Ничего, глядишь, пока дойдём, станешь похож на человека.

Вот опять холодная ярость коснулась меня. Я начинал привыкать. Немного времени и даже реальная попытка со стороны мастера Даррена меня убить не удивит. Абсолютно наплевать на всё. Кажется, апатия и серость сегодня меня доконают.

В таком странном настроении мы покинули дом, неторопливо шагали по мостовой, а я рассматривал больше серое небо в дымке облаков, чем прохожих и дома.

Любопытство, которое всегда сопровождало меня, сегодня отказалось работать. Я себя буквально не узнавал. Энергия затухала как старый костёр, а злость напротив разрасталась. Город не радовал, но очень старался, подсовывая самые прелестные из своих видов. В другое время я бы восхищался без конца, но не теперь.

«Дядюшка» молчал. И к лучшему, как я посчитал. Сейчас я готов был взорваться по малейшему поводу. Вот только взгляд мастера Даррена постоянно цеплял, словно отслеживал происходящее со мной.

Краем сознания я не понимал причин подобных эмоций. Всё вокруг воспринималось в искажённом виде. В убийственно неприятном обличии, как резь в глазах. «Осколок зеркала, что несли тролли, попал мне в глаз», – проскользнула нелепая ленивая мысль, не имеющая, скорее всего, никакого отношения к реальности.

В этот раз мы дошли до одной из высотных башен, два этажа которой были сложены из мраморных блоков разных пастельных оттенков: розового, жёлтого и голубого. Узкие как бойницы стекла украшали основание башни, а вот дальше начиналось почти сплошное стекло. Странная архитектура для города, отстроенного совсем в ином стиле.

Если внешне башня смотрелась компромиссом между знакомым мне современным стилем и чем-то более старым, то внутри это было характерное офисное здание с обилием деревянных деталей.

Холл с небольшими диванчиками вновь янтарно-зелёных оттенков, цветы. Всё это не могло нарушить строгой простоты казённого учреждения. Даже барышня за конторкой обладала классическим выражением лица всех офисных работников – скучающе-приветливым, на случай появления важных посетителей. В её арсенале имелось нужное количество стандартной мимики для любой из возможных ситуаций.

Она мгновенно оценила наш статус и выбрала соответствующее выражение. Судя по всему, мы были важные птицы. Я понял это по беспокойному оживлению в глазах девушки и самой очаровательной улыбке в двух мирах. А вот мастер Даррен, занятый своими мыслями, только слегка кивнул в ответ.

К моему удивлению, мы не пошли через основной вход на лестницу, а нырнули в небольшую дверь, которая почти не выделялась на фоне стены, и уже оттуда стали подниматься наверх.

Мой спутник ступал удивительно легко и быстро. С завистью я смотрел, как мастер Даррен, мужчина явно старше меня, преодолевает лестничные пролёты. Случись оказия он бы начал перескакивать через две ступеньки.

Через несколько маршей подъем был завершён. Узкий коридор с лампами-кристаллами показался домашним и тёплым. Это было не безликое офисное помещение, как в холле. Стены, полностью зашитые деревянными резными листами, придавали коридору обжитой и сказочный вид. На время я забыл своё плохое настроение и усталость. Стены согревали, успокаивали. Здесь можно забыться сном и не опасаться кошмаров.

Постепенно стали слышны голоса. Один, мужской, без интонаций, скрипучий:

– По описи выдано три кристалла памяти. Передо мной лежит два. Как прикажете писать отчёт, брэн Токки?

– Обратитесь к тому безумному колдуну, что решил мной пробить дыру в стене, мастер Тали, – так же без эмоций ответил другой голос, женский, но низкий и глубокий.

– Колдун сможет вернуть третий кристалл? – совершенно серьёзно спросил первый.

Возникла пауза, видимо женщина поняла, что спорить не имеет смысла.

– Я сама напишу недостающую часть отчёта, – убийственный холод голоса пробил и меня.

Мужчина не успел ничего ответить, потому что мастер Даррен резко свернул в сторону, втащив меня следом. Мы оказались в небольшой комнате, где и находились эти двое. Так я его и представлял, этого бюрократа с бесцветным голосом: маленький, лысоватый, в жилете невнятного серого цвета. Всё соответствовало образу. Он сидел на резном, компактном стульчике и с едва уловимой печалью смотрел на два вытянутых кристалла на столе.

Его собеседница стояла с противоположной стороны стола. Я незамедлительно восхитился этой высокой скандинавской богиней. Она была из тех женщин, которым очень идёт мужской стиль в одежде: чёрный приталенный жилет, белая блуза с распахнутым воротом почти на грани приличий и черные брючки, которые позволяли увидеть все изгибы её мускулистого, сильного, но женственного тела. Глаз не отвести!

– Лучшего дня. Улана, – мастер Даррен кивнул женщине и обратил внимание на бюрократа. – Работа брана Точного Слова тяжела. Я всё понимаю. Но от потери одного кристалла мир точно не рухнет, мастер Тали. Можете мне верить.

С достоинством высокой крупной птицы, валькирия слегка наклонила голову, что должно было означать приветствие, тяжёлые сложно уложенные белоснежные косы до плеч даже не дрогнули.

Я, наконец, заметил изъян во внешности богини – оба глаза неестественно бледного голубого оттенка смотрела куда-то в сторону. Не слишком приятное впечатление, особенно в подобном сочетании. Но какой роскошный чёткий профиль и стать.

– Странно слышать от Командора Тёмной Охоты, Догмы Законного Слова такие речи, – скрипнул бюрократ.

В ответ Командор лишь устало пожал плечами.

– Всему своё время, Тали. Улана, ты мне нужна в моем кабинете, а не здесь. Соверши какую-нибудь магию, окажись, пожалуйста, там и как можно быстрее.

И вновь молчаливый наклон головы, а меня уже потащили дальше по коридору. Так мы оказались в другом кабинете, с окном во всю стену, откуда открывался невероятный вид на город.

Поражённый, я несколько минут рассматривал башенки, крыши, мосты, которые казались такими близкими, стоит руку протянуть. В душе отозвалось теплом, перекрывая и настроение, и все вопросы, которые меня мучали последние сутки.

– Располагайся!

Командор с тайной радостью любителя комфорта уместился в офисном кресле за единственным столом в кабинете. Стол был абсолютно пуст. Тут же распахнулась дверь, не та через которую зашли мы, а напротив, и перед нами решительно появилась скандинавская богиня со всеми своими белоснежными косами. Приказ начальника был исполнен. И никакой магии не понадобилось.

– Улана, это мой племянник из Исчезающего Дола. Его зовут Яр, – «дядюшка» сиял, улыбался и беззаботно крутился вместе с креслом. – Яр, это Улана Токки брэн Неотвратимости Смерти.

Мне это напомнило небезызвестный диалог из детской книжки. Надеюсь, что от меня кусочек отрезать не предложат. Учитывая профиль деятельности брэн, тем более.

К этому моменту я уяснил, что бран или брэн – это нечто вроде профессиональной направленности и одновременно обращение к человеку.

Богиня смотрела мимо меня, что объяснимо при её изъяне.

– Командор, я вынуждена сказать. Вы знаете, что у вашего племянника искажение в Паре?

Она подошла ближе, оказавшись выше меня на полголовы, а я-то всегда считал себя высоким. Не понимая, что происходит, я продолжал любоваться её странной красотой. Теперь казалось, что и изъян с глазами не портит Улану, а дополняет образ брэн Неотвратимости Смерти. Она и не могла быть иной.

– Собственно этого я от тебя и ожидал, – очень довольным тоном сообщил мастер Даррен. – Всё плохо?

Невероятно тяжёлая ладонь легла мне на лоб. Не хотел бы я попасть под руку этой даме в минуты гнева.

– Хитрая тварь, – коротко и равнодушно сообщила богиня, непонятно имея в виду меня или всё же кого-то другого. – Может быть, стоит сообщить в Королевскую Академию? Исчезающий Дол недавно вернулся. Никто не знает, в какие дыры он проваливается. Я не вправе советовать, но срочно необходимо определить зону заражения и установить карантин.

– Мальчик гулял по Путям Странников, – практически пропел Командор, ещё немного и захихикает или того хуже, пустится в пляс. – Там любят неоперившихся птенцов.

Ощущая себя пациентом перед консилиумом, я слегка напрягся. Да что там, здорово я напрягся. Сотни самых разных мыслей столкнулись в голове, смешались и не смогли оформиться во что-то внятное. Так себя ощущает человек, которому сообщают о смертельном диагнозе. А хуже всего, я не представлял, о чём идёт речь. Терминология этого мира была мне недоступна.

– Я буду жить? Или можно писать завещание, – наконец, выдавил я с предательской дрожью в голосе.

Впервые лёгкое удивление отразилось на лице валькирии, и вообще она словно только что по-настоящему меня заметила, но встретиться с ней взглядом всё так же было невозможно.

– И не надейся! – усмехнулся мастер Даррен, слишком плотоядно, как мне показалось. – Жизнь – преодоление причин смерти. А значит, будем преодолевать. Я догадывался, что твои колебания настроения происходят не просто так. Все вокруг гадкое и серое, Яр?

Я ощутил настоятельную потребность разместиться в кресле. Валькирия проделала то же самое. Оказавшись напротив, она продолжила меня изучать.

– Точно так, – подтвердил я, до предела обострив все внутренние ощущения и пытаясь зафиксировать критические перемены в организме. – Мне расскажут, что со мной или врач сказал в морг…

– Не стоит так переживать, Яр. Давай рассматривать ситуацию, как твою первую битву.

Командор улыбался так, словно действительно был моим родным дядюшкой, и нам предстояло радостное семейное торжество. Мне начинало казаться, что все вокруг не совсем в себе. Впрочем, и я сам был не в лучшей форме.

– Я не собирался участвовать ни в каких битвах, – упрямо заявил я.

– Весь мир поле битвы, – красивым низким голосом сообщила Улана.

– Не пугай мне мальчика, – всё так же жизнерадостно рассмеялся мастер Даррен. – А, впрочем, пугай! Ему полезно. Особенно в компании с этой тварью.

– Так, где она? На мне?

Испытав желание немедленно сорвать с себя одежду и забраться под душ, я выскочил из кресла. Самые страшные картины с чудовищами в главной роли заиграли яркими красками в моем писательском воображении.

Своим поведением я, кажется, пробился к сердцу Уланы. Она косилась на меня так, как смотрят на больного младшего брата старшие сестры-подростки. С одной стороны, с подозрением (не притворяешься ли ты, дружок?), но и с долей сочувствия. Эта великолепная женщина не могла поверить, что можно так переживать по столь ничтожному поводу.

– Спокойно, Яр. – Улыбка внезапно пропала с лица Командора, а я как хорошо дрессированный пёс сел обратно в кресло. – Послушай. Твоя прогулка за дверь таила в себе опасности. Это всегда опасно, ходить Путями Странников. Для новичка ты очень хорошо справился, но принёс в этот мир гостя. Одну из тварей, которые поджидают путников, чтобы насытиться. Их суть – вечная жажда. Такие существа невозможно увидеть обычным зрением. Оно с тобой, но не совсем в тебе.

– Пара, – Улана была немыслимо лаконична. – В Исчезающем Доле ведь помнят о Паре?

Хитро покосившись на меня, мастер Даррен, внезапно нырнул под стол. Постепенно на поверхности его рабочего места появилась подставка для тэмми, керамический чайник с забавным цветочком на пузатом боку, керамическая же банка с крышкой и три чашки. Неторопливо он начал чайную церемонию, если я верно понял его намерения.

– Конечно же, в Исчезающем Доле помнят обо всём. – Он меланхолично высыпал в чайник несколько щепоток заварки. – Подобные твари обычно подселяются в Пару человека.

Он опять умолк, а я не знал, какие вопросы задавать. Информации с избытком хватало на десятерых Яров, но я-то был один и голова одна. И сейчас моя голова мучительно обрабатывала полученные сведения.

«Пара – это ты сам, но невидимый, твоя копия, часть силы, что всегда с тобой и вокруг тебя», – голос Командора ворвался внезапно, я почти вывалился из кресла и поморщился.

«Дядюшка» незаметно погрозил мне кулаком. Пришлось оставить надежду высказаться публично и практиковаться в управлении мысле-кристаллом.

Тэмми был готов. Мы некоторое время молча проводили время с чашками в руках. Улана сидела с абсолютно прямой спиной, большая северная гордая птица, она погрузилась в себя, потеряв интерес к разговору или мне только казалось.

Собравшись с силами, я смог выжать из себя жалкие мысле-фразы: «Энергетическое поле. У нас ваша Пара зовётся так. Но я в это не верил».

– А в вашем учреждении есть ворчуны?

Я задумчиво смотрел в грязную чашку. Моя бытовая непросвещённость начинала напрягать.

– Ворчуны бывают только в частных домах, где живут последователи Догмы Тёплого Очага, —отозвалась Улана из своей нирваны.

Значит её отрешённость лишь маска. Она следит за происходящим и всё контролирует.

– Зато есть служащие, – провозгласил мастер Даррен и вручил мне ещё две чашки. – Поставь за дверь.

Я бодро направился к той двери, через которую мы с ним вошли в кабинет, но по взгляду «дядюшки» сообразил, что ошибся. Пришлось стыдливо пересечь кабинет в обратном направлении.

Вторая дверь вела в небольшой холл с резными панелями и диванчиками, как внизу. На одном из миниатюрных столиков в углу я заметил пустую чашку и радостно добавил туда свою ношу. Как только чашек стало четыре, а места на столике почти не осталось, серебристое облачко заволокло сверху эту посудную композицию. Туман рассеялся, и столик вновь оказался чист. Решив, что это забавно и весьма рационально, я вернулся в кабинет.

Сознавать, что в тебя вцепилось неведомое чудовище, которое невозможно увидеть, не слишком приятно. Некоторые люди плохо переносят даже мысль, что их организм полон различных бактерий и вирусов. А тут целая тварь, о которой я не имел никакой информации. Нет, я никогда не был мнительным, но всему же есть предел.

Сейчас меня отвлекли разговорами, времени рефлексировать о своём состоянии не было, но внутреннее недовольство продолжало донимать, краски оставались тусклыми. Ближе к ночи обещались кошмары, которые теперь я помнил очень смутно, но догадывался, что они повторятся. Сам себе не завидовал.