Цитаты из книги «Рудин»

– Почему же? Разве вы думаете, что мне не от чего быть печальной? – В ваши годы надо наслаждаться жизнью. Наталья сделала несколько шагов молча.

у вас, слава Богу, характера нет вовсе. – Это еще что за дерзость? – Это? Это величайший комплимент, помилуйте…

Заметили ли вы, – заговорил он, круто повернувшись на каблуках, – что на дубе – а дуб крепкое дерево – старые листья только тогда отпадают, когда молодые начнут пробиваться? – Да, – медленно возразила Наталья, – заметила. – Точно то же случается и с старой любовью в сильном сердце: она уже вымерла, но все еще держится; только другая, новая любовь может ее выжить.

– Вовсе нет! – возразил Рудин, – это скорее комическая сторона любви… Вопрос этот надобно совсем иначе поставить… надо поглубже зачерпнуть… Любовь! – продолжал он, – в ней все тайна: как она приходит, как развивается, как исчезает. То является она вдруг, несомненная, радостная, как день; то долго тлеет, как огонь под золой, и пробивается пламенем в душе, когда уже все разрушено; то вползет она в сердце, как змея, то вдруг выскользнет из него вон… Да, да; это вопрос важный. Да и кто любит в наше время? кто дерзает любить?

– Это еще что за дерзость? – Это? Это величайший комплимент, помилуйте…

Ну, нет! – проговорил с улыбкой Лежнев… – А что до характера – у вас, слава Богу, характера нет вовсе.

Стремление к отысканию общих начал в частных явлениях есть одно из коренных свойств человеческого ума, и вся наша образованность…

Как чему? Если б вы могли видеть, с какой вялой и холодной миной вы произнесли ваш комплимент! Удивляюсь, как вы не зевнули на последнем слове. – С холодной миной… Вам все огня нужно; а огонь никуда не годится. Вспыхнет, надымит и погаснет. – И согреет, – подхватила Александра Павловна. – Да… и обожжет. – Ну, что ж, что обожжет! И это не беда. Все же лучше, чем… – А вот я посмотрю, то ли вы заговорите, когда хоть раз хорошенько обожжетесь, – перебил ее с досадой Михайло Михайлыч и хлопнул вожжой по лошади. – Прощайте!

Во всем этом много эгоизма, много самолюбия и мало истины, мало любви.

Какая благородная душа не испытала жажды самоуничижения?