Пес брел по темному переулку, сжимая в зубах с трудом раздобытый кусок мяса. Мясо было несвежим и основательно попахивало. Впрочем, память услужливо подсказала ему пару-тройку просто божественных ароматов изысканнейших блюд, которые дворцовый повар готовил именно из такого вот протухшего мяса. Защищаясь ароматом воспоминаний от вони трущоб и своего завтрака, пес искал местечко поукромнее.

Поиски привели его к стенам не то что богами, но даже и бесами-святотатцами забытого монастыря, отстроенного то ли в честь Угрюмого Странника, то ли в честь Странного Угрюмца. В общем, когда-то в нем служили молебны некой высшей сущности, которая не отличалась веселостью нрава и вниманием к своим почитателем. И то и другое явно не лучшим образом сказалось на монастыре. Он пришел в состояние полнейшего запустения, и стены его держались лишь благодаря молитвам и обильной растительности.

Увы, укромное место уже было занято – в спасительной тени переговаривались несколько человек. Пахли они настороженностью и опасностью, поэтому животное решило не показываться людям на глаза и выждать, притаившись за густым кустарником – вдруг люди здесь задержались ненадолго, и скоро уйдут?

Тем временем незнакомцы, похоже, пришли к какому-то решению. Двое встали в центре небольшой полянки друг напротив друга и выжидающе замерли, не сводя взгляда друг с друга. То, что это они не союзники, а враги, животное поняло сразу. Уж чего-чего, а дуэлей за свои годы службы при дворе бывший королевский стравник перевидал достаточно. К дуэлянтам подошли секунданты, и протянули дуэльные рапиры, аккуратно уложенные на бархатные подушечки. Пес тяжело вздохнул. Дуэли на шпагах длились намного дольше, чем на пистолях, поэтому ждал он напрасно – покинут поляну люди ой как не скоро.

Вдруг порыв ветра донес до чувствительного носа собаки подозрительно знакомый, едва уловимый запах. Пес чихнул и сердито заурчал – он вспомнил, что это был за запах! Так пахла медленная смерть, и не единожды вынюхивал он ее сладковатый аромат в блюдах, предназначенных для короля!

Он с сожалением выронил мясо на землю, и со звонким лаем выскочил из кустов…

– Мартис, откуда взялось это мерзкое животное? – испуганно взвизгнул виконт Марсильяк, отступая за спину своего секунданта. Известный задира и заправский дуэлянт, испытывал панический страх перед собаками еще с малых лет, и до сих пор так и не смог его перебороть.

– Эй, лэр Марсильяк, только не говорите, что вы испугались измученного и ослабевшего от голода пса? Да посмотрите вы на него! Я отсюда вижу, как у него бьется сердце… – насмешливо бросил его противник, молодой человек в военной форме.

– Лейт Беример, вы забываетесь! И если вы сейчас же не заберете свои слова назад, то я буду вынужден…

– Что? Вызвать меня на дуэль? Так мы еще эту даже не начали! Впрочем, я могу пойти вам навстречу и перенести наш поединок в силу форс-мажорных обстоятельств.

Тем временем, «форс-мажорное обстоятельство» подбежало к секунданту дворянина, припав к земле, глухо зарычало.

– Кажется, ему не нравится ваш приятель, – улыбнулся юноша в форме, – или наоборот, мудрый пес сразу понял, кто здесь кто, и выбрал себе мясо понежнее да поблагороднее.

– Мартис, убери его отсюда, у него наверняка блохи! – Марсильяк демонстративно поднес к лицу надушенный платок, – Раньше здесь смердело солдафонами, а теперь еще и блохастой псиной. Впрочем, особой разницы я не заметил.

– Надеюсь, лэры, вам не понадобится помощь, и вы сможете вдвоем справиться с бродячей собакой? Хотелось бы побыстрее закончить поединок, пока от ваших духов цветы в округе не завяли.

Мартис послушно попытался отогнать пса, неуклюже размахивая свободной рукой и стараясь не уронить дуэльное оружие. Но животное ловко скакало вокруг него, заливаясь звонким лаем. Наконец, улучив удобный момент, зверь бросился человеку в ноги, и тот, зацепившись ногой за торчащую из земли корягу, упал на землю, выронив подушку с лежащей на ней рапирой. Пес тут же с лаем набросился на оружие, то подскакивая к нему и облаивая, то снова отпрыгивая подальше.

– Вот видите, лэр Марсильяк, собаке не понравилась ваша фамильная дуэльная шпага. Интересно, с чего бы это вдруг?

– Мысли обезумевшего зверя мне неведомы, – сухо процедил дворянин, все так же держась позади своего товарища.

– Эй, Рик, ну-ка, притащи мне сюда эту шпагу. Хочу взглянуть на нее поближе, – коротко бросил военный своему секунданту, и тот послушно шагнул к псу. Сразу стало ясно, кто из этих двоих привык командовать, а кто – подчиняться.

Позабыв о своем страхе перед собаками, виконт попытался помешать Рику, но пес тут же подскочил к нему и чуть было не цапнул за ногу. По-бабьи взвизгнув, лэр снова отпрыгнул назад, за спину своего товарища. Осторожно подняв рапиру, секундант принес ее своему командиру:

– Держи, лейт.

– Хм, – Беример задумчиво повертел рапиру в руках, ловя лезвием солнечные блики. – Что-то мне не нравятся эти липкие пятна. Если бы не мое уважение к вам и вашему древнему роду, лэр Марсильяк, то я бы мог подумать, что клинок отравлен.

– Да как вы смеете! – дворянин побледнел от возмущения.

– По всякому смею, я вообще большой затейник и выдумщик. Предлагаю вам простой выбор: или мы меняемся рапирами и продолжаем поединок, или будем считать, что дуэль закончилась в ничью. Убивать вас мне не хотелось бы – очень уж папенька ваш злопамятный. А так вы сможете сохранить и свое лицо, и свою жизнь.

Лэр ненадолго задумался. Конечно, он был одним из лучших фехтовальщиков не только в Кияже, но и во всей провинции, но и о дуэльных подвигах Беримера слышать ему доводилось немало. В конце концов, страх за жизнь и благоразумие одержали верх над юношеской горячностью и недавней обидой:

– Быть по сему. Я согласен на ничью в поединке, – сухо процедил он, – А теперь верните мне клинок!

– Конечно-конечно. Рик, отдай благородному лэру его тыкалку. Ну а тебя, дружище, я даже и не знаю, как благодарить, – юноша присел на корточки и ласково потрепал пса по загривку. Тот довольно замотал хвостом и ткнулся носом в сапог лейта.

– Командир, я думаю, что миска каши да пара костей сделают твоего спасителя самой счастливой псиной в этом треклятом королевстве.

– Это точно, вид у тебя, прямо скажем, неважный. Может, ты дух-хранитель этого места? – Беример указал рукой на ветхий монастырь. – Ладно, Рик, прихвати нашего хвостатого приятеля с собой и отведи на полковую кухню. Пусть сам выберет, что ему по вкусу. А я еще маленько подышу свежим воздухом, пока жара не взяла свое.

– Слушаюсь, командир! – козырнул вояка и подозвал к себе пса, – Эй ты, волосатый. Дуй за мной, накормим тебя до отвала да еще и рюмку медовухи нальем за спасение нашего славного лейта.

Пес мотнул хвостом и послушно зашагал вслед за солдатом…

Сперва Айвен хотел направиться прямиком к Хорту, чтобы поблагодарить его за языкаря, отменно выполнившего свою работу. А заодно и выяснить, что за дело такое намечается, раз его так быстро вызволили. Однако, смутное беспокойство, не покидавшее юношу от самого здания тюрьмы, погнало его в противоположную от трактира сторону – к ремесленным кварталам. Заодно там можно было и разжиться одеждой поприличнее той, которую ему выдали в Боргарде, выпуская на волю.

Увы, зачарованная тюрьма обладала еще одной особенность, которая в официальном списке неприятных свойств этой крепости числилось под номером сорок четвертым: порою там пропадали вещи арестантов, отданные ими на сохранение стражникам. В неофициальном же, воровском, реестре неприятных и опасных свойств Боргарда, который был вдвое толще, это свойство тюрьмы было помечено так: «Стража тюремная сильно вороватая и до добра заключенных охочая». В общем, разведя руками и сославшись на всем известный пункт сорок четыре, стражники выдали ему какое-то невнятное тряпье и пару медяков взамен того добра, которое «проклятая тюрьма себе прибрала».

Последний факт ненадолго расстроил Айвена – примерно на то время, которое ушло у него на дружеское похлопывание по плечам и быстрый обыск карманов стражников. Улов оказался небогат, а юноша в очередной раз порадовался, что верно выбрал себе профессию. Хотел ведь в детстве стать стражником! Правда, еще он хотел стать великим архимагом, прославленным капитаном пиратского брига и одним из владык Хешемского Халифата, но и с этим как-то не сложилось.

Преследователей он выявил довольно быстро, хотя это как раз и было несложно, потому что они шли следом, почти не таясь. Двое. Среднего роста, одетые в грязные поношенные одежды, они были похожи на бродяг, невесть как очутившихся в приличных кварталах. Не то, чтобы публика здесь была сплошь и рядом благородная да в шелка разодетая – просто эти двое выглядели действительно неопрятно и помято. И двигались они странно, короткими рывками, словно преодолевая какое-то усилие.

Сбежать от них было проще простого, однако, сначала нужно было узнать, кто они такие и что им нужно. Ущипнув за зад проходившую мимо девицу, вор заставил ее вскрикнуть, привлекая к ней внимание окружающих людей. Сам же под шумок стащил у кого-то яркий красный платок. Повязав свой трофей на шею, юноша несколько раз мелькнул перед самым носом преследователей, чтобы они хорошенько запомнили примету и теперь уж точно не упустили его. Рыбка клюнула на яркую приманку, и вскоре Айвен уже беззаботно брел по пустынному узкому переулку, а позади него мерно топали эти двое, старательно делая вид, что им просто нужно в ту же сторону. Получалось неубедительно, да и лица их были больше похожи на застывшие маски, чем на живые – бледные и не выражавшие никаких эмоций.

Убедившись, что преследователям никуда не деться, вор вскочил на стоящую рядом бочку, с нее перепрыгнул на балкончик второго этажа соседнего дома и, сорвав с шеи краденый платок, помахал им на прощание. В мгновение ока вскрыв запертую дверь балкона, он скрылся внутри дома.

Странная парочка замерла на месте, открыв рты и уставившись на дверь, за которой скрылась их предполагаемая жертва. Постояв так немного, преследователи отошли в тень и замерли по обе стороны от выхода, дожидаясь вора.

Вдруг дверь с грохотом распахнулась. Встрепенувшиеся было оборванцы снова успокоились: это была всего лишь чужачка из Хешема, по обычаям своей страны с ног до головы завернутая в белые ткани так, что видны оставались только ее глаза. На голове женщина несла большую плетеную корзину с виноградом. Заметив сидевших в засаде незнакомцев, она вздрогнула и шагнула назад. Однако, понаблюдав за ними через щели в двери, женщина осмелела и снова вышла, направившись в сторону рынка.

– Махиб-бахара, аль хешем халаш, – бормотала девушка себе под нос, удаляясь от подозрительных типов, – Глази ухмана вылезлита, савсем слепой, да? Меня смотри и не замечай быхмала? Куда смотри кто видит, стоило только намотать побольше тряпок! Да этим идиотам нельзя доверить даже снежного мамонта пасти, и того потеряют! – заговорила она уже громче голосом Айвена, – И для кого я, спрашивается, на пояс красный платок цепляла? Тьфу ты, то есть цеплял!

Вор остановился в пятидесяти шагах от своих преследователей и повернулся к ним. Снял демонстративно платок, повязанный на пояс поверх белых одежд, и помахал им, привлекая внимание снова встрепенувшейся парочки. Странная двоица вышла из тени и быстрым шагом направилась к нему. Убедившись, что «хвост» прицепился надежно, Айвен свернул в узкий проулок по правую руку.

Вскоре один из бледнолицых оборванцев тоже свернул следом, а второй остался наблюдать, не появится ли откуда-нибудь их прыткая жертва.

– Н-на! – выдохнул юноша, одновременно опуская доску на голову преследователю.

Часть тряпок, использованных для маскировки, он обмотал вокруг доски, так что не боялся проломить голову чужаку. Бледный незнакомец рухнул как подкошенный, распугав греющихся на солнышке уличных котов. Айвен тут же подскочил к лежащему, намереваясь его обыскать, но, едва коснувшись руки, тут же с воплем отскочил:

– Мрель твою медь! Да ты же холодный, как лед! – внимательно глядя на повернутое в его сторону бледное лицо, вор размышлял, – Для голема плоти или гомункулуса слишком тонкая работа. Мертвяк? Который спокойно расхаживает на солнышке и валится от одного несильного удара доской по башке? Мда…

Юноша вытащил из кармана полушку серебра и, бесшумно подойдя к лежащему, сунул монету ему в рот и отпрыгнул в сторону.

– Не нежить, – вынес он вердикт, понаблюдав несколько секунд за результатами своих действий. – А если так?..

Со вздохом Айвен вытащил из кармана золотой динар. Три быстрых шага, и вот уже вор брезгливо обтирает серебряную монету о край рубахи, а ее место во рту незнакомца занял золотой.

– И не слуга Тьмы. Может, я просто тебя приложил слишком сильно, вот ты и окочурился? И остыл… очень быстро остыл…

Но тут вдруг тело стало корчиться, a изо рта его показалась тонкая струйка черного маслянистого дыма. Золото сжигало плоть неведомого создания. Айвен испуганно вздрогнул и отошел еще на несколько шагов. Вытащил из складок одежды кинжал, «позаимствованный» у одного из тюремных стражников, и что было сил метнул его в извивающуюся цель. Попал!

Лезвие располосовало бок бледнолицего, нанеся глубокую рану длиной в ладонь. Но вместо крови из пореза вдруг повалил все тот же черный дым, и на миг юноше показалось, что у тела выросло черное щупальце, которое извивается и ощупывает все вокруг в поисках его, Айвена.

– Вот свезло так свезло. Это надо же, сразу двух уморышей ко мне приставили! Интересно, и чем это я так господам из Даркилона не угодил? Неужели все из-за того паренька, путешественника? Хорошо хоть, что не дарков отправили по мою душу…

Размышления его прервали шаги, раздавшиеся за поворотом. Ждать появления второго уморыша вор не стал, и бросился бежать, забыв и про золотой, и про кинжал. Впрочем, и оглушенное порождение Тьмы зашевелилось, поднимаясь на ноги…

– Два уморыша, говоришь? – Хорт недоверчиво уставился на «пузыря», – А не брешешь?

– Вот тебе круг – чистую правду говорю! – осенил себя Айвен кругом Чистого Ио.

– Мда… Ты когда это успел темным дорогу-то перейти?

– Да это не я, – отмахнулся Айвен, – это сокамерник мой. За ним прямо в холодную яму два дарка заявились в первый же день – искали что-то.

– Нашли?

– Если бы, – развел руками юноша.

– Значит, они думают, что оно у тебя. Они правы?

– Каббр его знает. Когда его уволокли, я все в камере перетряс, да без толку, – про свой странный сон воришка решил не рассказывать. Еще решит атаман, что он свихнулся.

– Понятно, – атаман отечески похлопал юношу по плечу, – Ты там, небось, изголодался-то за два дня, на тюремных харчах -то? Сейчас я кликну повара нашего, пусть тебе состряпает что-нибудь горяченького.

– Мяса! Мяса хочу!

– Будет тебе мясо, – усмехнулся Хорт, – а к мясу чего заказать? Как насчет каши? Ирген вчера как раз в меню добавил ячменную кашу с фруктами и изюмом. Такая вкуснотища – пальчики оближешь! …Эй, что с тобой? – осекся вдруг вышибала, глядя на резко побледневшее лицо Айвена.

– Н-не надо каши. Никакой каши не надо! – живот юноши ностальгически забурчал.

– Небось, это уморыши на тебя такое впечатление произвели. Понимаю… Мы как-то с тремя этими выползнями Тьмы схлестнулись на Мургарском тракте. У самой дороги кладбище было заброшенное, вот они на нем и вызрели, сразу трое. Насилу тогда ноги унесли! Сам знаешь, для чего мы им были нужны, диким-то… – атамана аж передернуло.

Айвен показал неприличный жест и сдавленно хихикнул…

«Дубль-гомункул естественный тьморожденный, он же ложный упырь, он же уморыш. Это порождение Тьмы часто путают с некро-гомункулами или обычными неупокоенными (поднятыми), хотя между ними нет ничего общего. В отличии от живых мертвецов, тварей противоестественных, уморыши являются самыми обыкновенными условно живыми и условно разумными существами.

...

11 12 13

Стандарт

3.69

(16 оценок)