За досужими размышлениями комендант полевой крепости чуть было не пропустил волнующий момент прибытия трех пехотных полков. Если посчитать вместе с теми, которые расквартированы в крепости сейчас, то получается, что под рукой Алларта собралось чуть более семи с половиной тысяч регулярных войск. Внушительная сила, если умно ей распоряжаться. Но даже не в людях дело, защитники Конских Вод с радостными лицами смотрели на входящие в широкие ворота подводы с мешками муки, гороха, с великой радостью взирали на небольшое стадо коров, гонимое одним из обозников. Осада крепости сказалась на рационе солдат, даже освященные чарки хмельного и те пришлось сократить на четверть.

– Принимайте пополнение, господин генерал!

Алларт давно привык к некоторой вольности в общении высшего офицерства, однако, несмотря на то, что он провел на службе у России последние десять лет, подобные порядки ему претили.

Взяв старого знакомого под локоть, Людвиг провел его к себе в кабинет, где расторопный стряпчий уже успел поставить пару приборов и даже нашел медную вазу, наполненную одеревеневшими пирожками.

– Вовремя ты, друг, – слегка протянув гласные, усаживаясь, сказал командующий крепостью. – Как дорога?

– А что дорога? Вполне себе, жаль только запорожцы, будто шельмецы польские, вконец обнаглели, чуть пяток подвод в первую ночь на Сечи не умыкнули, – Ренцель с улыбкой глядел на серьезное лицо генерал-поручика.

– Тут ты прав, в России так много разных народов, что порой не знаешь, от кого каких пакостей ожидать. Тех же татар казанских взять, почитай вера одна с местными степняками, ан нет, тихо ведут себя…

– Вы не правы, господин генерал-поручик, – не согласился Ренцель. – Они тихие, потому что полки в гарнизонах сидят, да близко к православным городам стоят, восстание подавят за месяц, а то и в три недели уложатся, главное ведь вовремя узнать.

– Ну не знаю, помню, бывал я там по приказу государя прошлого, полки принимал. Так ведь исправно дела велись, без показного радушия, конечно, но ведь и без злобы, – гнул свою линию Алларт.

– Может, вы и правы, – развел руками генерал-майор.

Не спрашивая больше ни о чем, барон показал старому знакомому приступать к еде, не забыв выставить графинчик с прозрачной жидкостью. Разлив по кубкам водку, генералы, не чокаясь, единым махом проглотили «огненную воду», на лицах появились довольные улыбки. Царские застолья не прошли для иноземцев бесследно, любовь к благородному напитку привилась вместе с преданностью новому Отечеству.

Монополия государства на продажу водки приносила в казну ежегодно до полутора миллионов золотых червонцев. Если учесть, что цена пятидесятипушечного фрегата в Англии, оснащенного пушками и такелажем, составляет около 75–80 тысяч рублей, то преимущества введенной монополии на столь «народный» товар неоспоримы.

– Хороша…

– Недурственно, – согласился с бароном Ренцель. – Старые запасы?

– С последнего дошедшего обоза осталось, бурдюков двадцать, не больше. Татары обнаглели настолько, что вместе с предателями-недобитками последние обозы чуть ли не под воротами заворачивали.

– Так поди посекли перебежчиков в том году или нет? – неприятно удивился Ренцель.

– Посекли, как не посечь, когда вся их кодла под картечь попала, не просто так ведь Орлика повязали. Да вот беда, среди запорожцев много гнилых разбойничьих семян осталось, они-то под зиму к хану крымчаков и перебрались, почитай тысячи две сабель.

– Государь об этом не знает.

– Знает, я об этом еще зимой ему сообщил, письмо с парой гонцов отправил.

– А он что? – заинтересовался де Ренцель.

– Приказал ждать и попусту не высовываться из крепости, а в случае удачного случая атаковать татар несколькими колоннами или каре.

– А что, дельное предложение! Против кирасир шведских подобное не пойдет, посекут пехоту, а вот против легконогих лошадок крымчаков может и выгорит идейка. Вот только откуда у государя такие познания в тактике? Ведь, насколько мне известно, с татарами он не воевал…

– Ты, Самуил, в глупости не признавайся, понимать должен, что Генштаб не просто так хлеб жует, голов умных в нем хватает. Да чего уж там, ты сам-то, небось, по приказу государя записки отсылал: о проведенных сражениях и о быте солдатском, не зря же от генералов в прошлую зиму в Москву и Киев письма рекой текли, – хмыкнул Алларт. – Но сейчас меня заботит больше, куда делись главные силы крымчаков…

Генерал-поручик не успел закончить мысль, как на главной наблюдательной вышке крепости зазвонил колокол. Прервав разговор, генералы поспешили выйти на улицу, узнать, что случилось. Нападения ожидать не приходилось – на горизонте было чисто, если не считать темных грозовых туч, медленно ползущих в сторону польских земель.

– Что произошло, если в колокол бьют? – удивился де Ренцель.

По уставу в гарнизонах в колокол бьет только в случае обнаружения пожара. В остальных случаях сигналы главным образом подают трубачи, будь то побудка, нападение врага или всеобщий сбор.

– Сейчас узнаем, – спокойно ответил барон фон Алларт.

К командующему быстро шел запыхавшийся наблюдатель с вышки, рядом с ним чуть ли не бежал сержант. Четко, без лишних движений, солдаты отдали воинское приветствие: правая ладонь замерла под козырьком темно-зеленой кепки, генералы, привыкшие за последние два года к несколько изменившимся воинским порядкам, ответили на него аналогичным образом. Разве что кепи у них был черного цвета – отличительный признак принадлежности к генеральскому званию. Унтер-офицеры, как и обычные солдаты, носили темно-зеленые кепи, обер-офицеры щеголяли в светло-синих, а штаб-офицеры – в темно-синих.

– Господин генерал-поручик, рядовой Тишкин для доклада прибыл! – солдат вытянулся во фрунт, едва не пыхтя от усердия.

– Говори.

– На юго-востоке замечен черный дым, сейчас ветер перед грозой дует северо-западный, на нас. Как бы чего плохого не приключилось, – спокойно доложил тридцатилетний воин.

– Хорошо, продолжай наблюдение, но в колокол больше не бей, если огонь пойдет дальше, тогда придешь с докладом прямиком ко мне, – Людвиг постучал ладонью по бедру, после чего приказал всем вернуться к прерванным занятиям: многие офицеры и незанятые солдаты успели подойти к генеральскому дому и теперь с интересом слушали доклад Тишина.

Вернувшись в кабинет, барон объяснил генерал-майору, что происходит в данный момент на южной стороне крепости. Он мог не говорить Ренцелю ничего. Но больно забавный вид был у последнего, так что генерал-поручик просто не удержался и поведал о последних методах «степной войны».

В силу необъятных степных просторов на южном направлении боевых действий Генштабом выработаны, а точнее, вспомнены старые войсковые хитрости, применяемые против конных орд противника. Ибо воевать против степняков по их правилам последняя глупость командующего. Ну а если потери русских сил и крымчаков будут один к одному, то по указу государя генерала следует отдать под трибунал. Хотя ряды высших офицеров после первого сражения с турками и последовавшей проверки на профессиональную пригодность уменьшились процентов на десять, квалифицированных генералов в России осталось по-прежнему довольное количество. Прощать человеческую глупость нельзя – она крайне заразна и, несомненно, приведет к жестокому, кровавому жизненному уроку.

Преимущества огнестрельного оружия перед луками, несомненно, особенно если взять его массовость в сражениях. Так что преимущество у русских войск перед татарами неоспоримо, однако в силу тактики крымчаков уклоняться от боя даже при соотношении сил один к трем Генштаб во главе с царем Алексеем решил использовать метод террора и голода на территории вблизи границ и непосредственно возле крепости Конские Воды. Кавалерии в крепости почти не осталось: за зиму многих лошадей пришлось пустить под нож из-за нехватки корма. Однако сейчас не середина лета и тем более не его конец – только май. И чтобы выжечь хотя бы минимум земель, пришлось использовать «земляное масло».

Скрытные отряды русского корпуса незаметно дошли до Кодака, где им передали закупоренные бочонки с нефтью: не все запорожцы оказались предателями и смутьянами, возможно, из-за того, что недавно озвучили указ государя о приравнивании низовой Малороссии в правах с Великороссией. С 16 апреля в день рождения сына царя Ярослава было объявлено о том, что казачьи старшины, хорунжии и прочие главенствующие лица приравниваются к дворянам, часть казаков получила пожизненный чин думных дьяков – небывалая милость для худородных. А раз есть права, то вместе с ними появляются и обязанности. Вот и стараются получившие милость царя отслужить честь почести, жаль только таких «степных рыцарей» мало.

Казаки как никто знали, что война в степи – это война всех против всех. Имея за плечами вековое противостояние против татар, они поневоле стали мастерами-диверсантами, лучшими в своем деле. Без их знаний лезть дальше в Крымское ханство Генштаб посчитал безумством: по приказу государя разработку вторжения поручили полковнику Даниилу Апостолу и генералу от кавалерии князю Меншикову. Удивительное дело, но царь все чаще допускал опального светлейшего князя к войсковым операциям и их разработкам. Чего у Алексашки не отнимешь, так это острого ума и авантюрной натуры – подобный «коктейль» необходим как воздух командующему русской конницей. Налетел – секи! Тебя в ответ ударили? Дай сдачи втрое против первого! Секи! Секи! До тех пор, пока не увидишь бегущие спины врага. Но и тогда не стой – скачи и секи!

Воевать против кочевников сложно из-за их высокой мобильности. Им ничего не стоит собраться и перегнать табуны, переселить семьи в безопасное место. Регулярным войскам трудно поймать постоянно ускользающую добычу, вот самим степнякам прервать тыловое снабжение основной армии и фуриеров намного проще. Удачно действовать против них могут разве что другие степняки – калмыки, да пара полков улан, собранных из братьев славян и мелкопоместных дворян, у которых конная выучка на порядок выше, чем у обычных драгун.

Обычная степная война имеет несколько целей: захват пастбищ, скота и рабов, трофеев, и лишь иногда вожди идут друг на друга, чтобы вырезать врага до последнего младенца. Сейчас, воюя с Россией, крымский хан мог с уверенностью сказать, что войска идут не только захватывать земли, они идут избавиться от назревшего гнойника на теле русских земель. Перед глазами Девлет Гирея был недавний пример Кубани с повальным переселением вассальных семей в центральную Россию и под Урал.

– Извини, Людвиг, но я это и так знаю, не зря генеральная курьерская служба государем создана, все мало-мальски важные тактические наработки и планы по интересующим направлениям атаки получаю вовремя, – прервал генерал-поручика Самуил Ренцель.

– Так уж и все наработки? – с хитрецой посмотрел на товарища-иноземца барон.

– По тем, на которых мой участок ответственности, – пожал плечами генерал-майор.

Разбиение линии фронта, постоянно продвигающейся в глубь вражеской территории, если и удивило генералов, то противоречия не вызвало: люди они понимающие, и нововведение приняли как подобает зрелым мужам.

– Вот! – поднял указательный палец фон Алларт. – Так что послушай, что тебе старший по званию скажет. Все-таки неполный допуск к нужным сведениям государь ввел не зря, после предательства генерала Шаца царь Алексей сильно поменял подход к секретности.

– Да, генерал подложил нам большую свинью, – тяжело вздохнул Ренцель.

Генерал-лейтенант Хайн Шац, будучи отправлен с 5-м корпусом в Померанию для наблюдения за передвижением корпуса Стенбока, предал Россию и переметнулся к врагу, сдав два полка. Остальные два полка: Калужский и Тверской вовремя отступили в Речь Посполитую. Но положение это не спасло: Карл Двенадцатый обходными путями пробрался в Штральзунд, Померанию и теперь готовился ввести в бой последние резервы. Правда в большинстве своем резерв состоял из калек-ветеранов и оголодавших крестьян, пошедших в армию исключительно из желания в кои-то веки нормально поесть.

Как докладывали разведчики, в огромном количестве осевшие в приморских балтийских городах, явление Карла сильно подогрело упавший дух шведского войска. Но, кроме того, начавшиеся было Зуттенские переговоры пришлось прервать: вспыльчивый норов короля сослужил плохую службу, примирения не случилось. Шведский король желал самолично пообщаться с юным русским царем и только после этого говорить о мире. Но как мог покинуть армию государь в переломный момент противостояния Порты и России? Кроме того, заключив тайный договор с Пруссией, Россия обязалась отдать Штетин во владение на веки вечные; подобная инициатива Алексея Второго жуть как не понравилась Карлу. Поэтому русскому государю мысль о секвестре города и прилегающих к нему земель пришлось отложить до лучших времен.

Помня о союзнических обязательствах, царь старался хоть как-то сгладить углы при заключении мира, поэтому приказал князю Долгорукому затронуть вопрос о воздержании шведов от враждебных действий против датчан и саксонцев на их исконных землях.

– Послушай, Людвиг, а правда, что прусский король вступил в союз?

– Пока эти сведения не точны, но, судя по тому, что Карл по прибытии тут же насел на ландграфа гессен-кассельского, женатого на сестре шведского короля Ульрике Елеоноре, и заключил с ним договор о взаимовыручке… Но правильно надо читать, что договор тот наступательный. Так что прусаку, уклонявшемуся от активных действий, придется ввязываться в войну. Да и столь желаемых им приобретений на севере королевства одним дипломатическим путем без войны не достичь. Достаточно вспомнить, что войска датского короля уже осаждают Штральзунд, – отстраненно заметил генерал-поручик.

Прусский король давно придерживался идеи защиты нейтральной позиции всей Немецкой империи и принадлежащих ей владений, а саму секвестрацию северных земель города представлял так, как будто соглашался из желания сохранить мир в разобщенной империи. Ну а Карл Двенадцатый по закону жанра и политики автоматически выставлялся врагом не только германской нации, но и всей Европы, который только и ждет, чтобы войти в объятые пламенем войны недра империи. Фридрих даже сделал заявление о том, что в случае надобности бескорыстно подчинится приговору, какой даст и соединенные чины Священной Римской империи.

Размышляя на отстраненные темы, проще смотреть на собственные действия, о которых начинаешь задумываться, когда слишком поздно или уже не нужно.

Оба генерала ненадолго замолчали, наблюдая в открытое окно за строевой подготовкой солдат. Зеленое полотнище флага России гордо реяло на флагштоках крепости. По Уставу полагалось, чтобы в любом войсковом соединении количеством более двух полков главенствующую роль играл принятый государственный флаг, тем самым все полки уравнивались между собой, как новички, так и ветераны Северной войны. Правда надо отдать должное смекалке главнокомандующего армией – уравнивание вышло чисто номинальным, так как в любом полку с момента создания ведется личный реестр, куда записываются все деяния: героические или позорные. А по ходу дела методом войскового ранжира происходит начисление денежного довольствия, повышение в чине и тому подобное.

Государственный флаг – зеленое полотно с золотой или серебряной каймой по краям и с Георгием Победоносцем, сражающим змия посередке, – прочно обосновался в штабах армий и корпусов. Мелкие дрязги между полковниками исчезли, правда бюрократии стало больше, но ведь для нее и существует персонал штаба. Петровские знамена за пару лет окончательно вышли из обихода, им на смену пришли знамена зеленого цвета с гербом города посередине и номером полка от данного города в правом верхнем углу полотна. Исключение составили только три гвардейских полка: Русских витязей, Семеновский и Преображенский.

Глядя на зеленое полотно, генералы думали о своем будущем. У иностранцев, приобретших вторую Родину в лице России, на то были веские основания. Пусть сейчас государь и держит подле себя опытных и верных высших офицеров, но так будет не всегда. Да и его указы об иноземных военных не внушали оптимизма не только генералам, но и штаб-офицерам. Да и как реагировать наемникам на требование пожизненной присяги государю? Пусть она пока еще не обязательна для них, рожденных за славянскими землями, но ведь время идет, и прессинг со стороны царя только усиливается. Правда надо отдать должное государю Алексею – дела, начатые Петром, он завершает с немалым успехом, вон и Порту на мирные переговоры подбил.

Два давних товарища, попавших в Россию из стран, противоборствующих друг другу, разошлись после полуночи: тем для бесед у них нашлось превеликое множество, да и вспомнить былые схватки со шведами командиры были просто обязаны. Ветераны войны все чаще и чаще ловили себя на мысли, что видят не заурядную, скучную дрязгу на окраине Европы, нет, они видят и участвуют в становлении нового мирового гиганта. Они не знали – хорошо это или плохо, командующие просто шли вперед за молодым царем, давно доказавшим право командовать…