– И мне прикажешь говорить задом наперед? Шучу, Коленька, шучу. Если даже предположить, что идея твоя верна, в чем я сильно сомневаюсь, хотя я и не техник, то, как ты подберешь один в один громкость, высоту, тембр, частоту и что там еще, не знаю? Методом тыка? Полагаю, что легче найти иголку в стоге сена. Я, Коленька, думаю, тут не только в песне дело, а в чем-то еще. Однако не будем преждевременно пугать нашего дружка.

Мч отозвался:

– Пугаются, Аристарх Викентьевич, когда боятся что-то потерять. А я уже все потерял, наверное, и ум. Я ничего не понял. Причем тут песня про воров? Поясните, пожалуйста, что со мной все-таки сделали, и что произошло в моем мозгу?

Доктор внимательно и с отеческой добротой посмотрел на Мч.

– Таких, как ты, пациентов, дружок, я уважаю. Обычно наша задача усложняется тем, что мы всячески хитрим перед вами, скрывая истинную историю болезни, чтобы вас не расстраивать лишний раз. С тобой в этом смысле легче. Конечно, ты не первый, потерявший память. Болезнь эта называется типичной амнезией. Были и у меня подобные пациенты, и практически всем я возвращал память. Был уверен, что верну и тебе. Ан, нет, не сумел. Слишком изощренно над тобой поработала какая-то сволочь. Обычно попадаются больные с полной потерей памяти или только на определенное событие, предшествовавшее непосредственно какому-либо воздействию на мозг, к примеру, его сотрясению во время аварии. Все чаще стали приходить потерявшие не только память, но и родной язык. С такой же выборочной потерей памяти лишь в отношении автобиографии и определенного периода жизни при сохранении прочей памяти и умственных способностей, я не сталкивался и не слышал об этом от своих коллег. О нечто подобном я читал, но это относилось к деятельности спецслужб. К примеру, американское ЦРУ уже давно практикует с помощью психотропных средств и гипноза вырезание участков памяти у возвращавшихся с задания шпионов, а при их засылке на задания, напротив, наращивает в мозгу слой памяти с другим «я», на случай провала и обработки детектором лжи. При этом последний слой так конспирируется, что открыть его может только тот, кто знает ключ к расшифровке. В последнее время для достижения лучшего эффекта, помимо наркоза и гипноза, используются всевозможные побочные средства воздействия на мозг, такие как электро- и ультра звук, электроимпульсы, выстрелы, газы, яркий свет и кто в чем больше силен. Я боюсь, что ты, судя по слышанной тобой песне, как раз был подвергнут электрозвуковому воздействию с использованием обычного магнитофона. Конечно, если исходить из сугубо государственных интересов, как было раньше, наиболее правильным было бы сообщить о тебе в наше КГБ или, как оно там сейчас называется, кажется, тоже ФБР, как в Америке, мы сейчас у них все копируем, что надо и не надо. Я говорю тебе об этом не в том смысле, что подозреваю тебя в чем-то нехорошем, а в том, чтобы остановить того или тех, кто занимается проведением подобных опытов над людьми.

– Это исключено, – отрезал Коля. – Пока на нем висят трупы, сообщать о нем никуда нельзя. Поэтому у нас к вам, Аристарх Викентич, убедительная просьба никому о нем не говорить, в том числе и той падле, которая отняла у него память, если вы вдруг с ней столкнетесь.

Доктор закивал головой.

– Да, да, Коленька, понимаю. Мне бы только ее… э… его найти. А как не причинить вреда нашему дружку, я уж как-нибудь придумаю, что сказать. У меня к тебе тоже просьба, так сказать, личная. Ты не дашь мне послушать этого Кучкина? Признаюсь, питаю слабость к тюремным и блатным песням с тех пор, как побывал там.

– Там, это… – замялся Коля.

– Да, да, в тюрьме или, как сейчас о тех временах говорят, в ГУЛАГе.

– Чем не угодили власти?

– По детской глупости, Коленька, даже стыдно сознаться. Не угодил мне живой вождь тем, что не был так доступен своему народу, как покойный, принимавший ходоков от крестьян. Надеюсь, ты понимаешь, что я имел в виду Сталина и Ленина. Так вот. Озабоченный этой мыслью, я, а мне в то время было четырнадцать лет, взял да и высказал эту мысль при соседе. Да еще добавил в виде резюме: «Ленин – без тлени, Сталин – засралин». Стыдно, а что поделаешь – хулиган был. И отправили меня за это на пять лет в детскую колонию, а отца – на десять лет а лагеря. Н… да, такие вот были времена, Коленька. Но, как говорится, что бог ни делает, все к лучшему. Я ведь там этому своему ремеслу обучился у преподавателя, а отец был награжден орденом за вакцину против гангрены. Как раз война шла, и ее широко использовали в госпиталях. Из-за него и меня раньше на год выпустили. Помню, я не хотел со своим учителем расставаться.

Коля пошел за кассетой, ушла с ним и Катя, а взволнованный рассказом доктора Мч остался.

– Аристарх Викентьевич, как вы понимаете, я очнулся совсем в другой стране. От того, что я услышал и с чем уже столкнулся, не скрою, я в ужасе, и поэтому все то, что я помню, мне кажется чистым и безоблачным. Я понимаю, что я не пережил того, что пережили вы, поэтому у меня на то время могут быть розовые очки. Вы, испытав на себе отрицательные стороны той власти, совсем другое дело. Кроме того, вы пожили в новом строе, не то, что я, чуть больше суток. Скажите, как вы оцениваете происшедшие в стране изменения и прежде всего распад СССР?

Доктор прищурился и спросил Мч с едва заметной усмешкой:

– Это ты потому меня спросил, что я тогда сидел?

Мч покачал головой.

– Нет, не поэтому. Я буду всех расспрашивать, пока не докопаюсь до истины. Многое я узнал от Федора Николаевича. Но он другое дело, он рабочий, а вы – представитель интеллигенции, которая активно участвовала в этих изменениях.

– Хочешь сказать, что я не народ, как он? Интеллигенция, дружок, тоже разная. Я всю жизнь прожил в этой деревне. А есть такие интеллигенты, которые в ней ни разу не были. У них даже шутка такая сейчас в ходу: не пойти в народ, а вляпаться в него. О народе такие политики вспоминают лишь во время выборов, а, придя к власти, тут же забывают о нем. Это мы видим по нынешней власти в стране. Я хорошо представляю, что мог тебе сказать Федя. Мы с ним на эту тему много говорили. – Доктор горестно помолчал. – А ведь я его предупреждал. Вот уж кто был истинно бесстрашным до бесшабашности русским человеком, патриотом до мозга костей. Но такие, к сожалению, скоро исчезнут. Мы о чем? Ах, да. Как я оцениваю эти изменения? – Доктор задумался, разводя руками в такт мыслям. – Однозначно, дружок, я тебе на этот вопрос не отвечу, так же как и ты вряд ли сможешь докопаться до истины, потому что абсолютной она, как известно, не бывает. Тот факт, что СССР и советская власть, а не Америка и Запад, потерпели поражение, говорит сам за себя. Выходит, мы оказались слабее их. А вот в чем именно мы были слабее, – в этом весь вопрос. Сейчас приходится слышать, что социалистическая идея была плохой, бесперспективной и даже тупиковой. Хотя я не был коммунистом, но с таким утверждением никогда не соглашусь. И вот почему. Именно социализм позволил России совершить небывалый экономический, научный и культурный рывок в своем развитии и стать великой державой. Такой она никогда не стала бы при царизме и, видно, теперь уже никогда не станет при капитализме. Демократам эти суждения очень не нравится, но это исторический факт и никуда они от него не денутся. А сейчас даже стоит вопрос о существовании обломка великой державы – России. – Доктор тяжело вздохнул и пожевал губами. – Н-да, видно к этому все идет. А к тому, что ты перечислил, можно добавить еще немало других заслуг социализма. Главной из них я бы назвал то, что его присутствие в мире заставило капиталистов быть более гуманными к своим наемным работникам, что заметно улучшило там жизнь. За это они должны быть нам вечно благодарны. Не секрет, что идеи социализма владели умами многих выдающихся ученых и писателей в конце двадцатых и в тридцатых годов. Как сказал поэт Борис Слуцкий, если ты его помнишь: «К нам приезжали паломники, как в Мекку в былое время». Но были, дружок, у социализма, говоря языком врача, и болезни, которые при пренебрежительном отношении к лечению, а то и при прямом вредительстве врачей, как мы видим, привели к тотальному исходу. Под болезнями я подразумеваю не должное соблюдение в Советском Союзе прав человека и гражданских свобод. Отсюда неизбежны были культ личности, репрессии против инакомыслящих, в том числе необоснованные. А в экономике основной болезнью, на мой взгляд, было неприятие частной собственности, формирующей навык рачительности и конкуренции, что только на пользу экономике.

– Вместе с тем мы были второй державой в мире.

– Были до поры до времени, пока болезнь не была запущена.

– А как дела в других странах, в Китае, например?

– Считай, что кроме него, никто и не остался, разве что Северная Корея и Куба. Эти совсем на ладан дышат после развала СССР. А Китай, ничего не скажу, не только держится, но и процветает, обгоняя по темпу роста все капиталистические страны. И это при полутора миллиардном населении. Мне трудно представить, чтобы капитализм смог прокормить столько населения. Вымирали бы не как мы по миллиону в год, а десятками миллионов, если не больше. А в Китае этого нет. И, вот что еще интересно. Там нет дефицита на промтовары и ширпотреб. Не только себя обеспечивают, а завалили весь мир своими товарами. И все потому, что китайское руководство оказалось во много раз умнее нашего, вовремя допустив у себя частную собственность под контролем государства. И мы бы могли тогда так сделать, сняв недовольство населения нехваткой товаров. А сейчас могли бы процветать, тем более с нашими богатейшими недрами, если бы не отдали их за бесценок, а то и задаром маленькой кучке избранных людей, как правило, криминального пошиба.

– Одним словом, вы оцениваете происшедшее в стране положительно?

– Не совсем так, дружок, а вернее, совсем не так. С неизбежностью распада СССР как империи я никогда не соглашусь. Я считал, а сейчас с каждым днем убеждаюсь все больше и больше в том, что распад СССР стал трагедией не только для русских, но и для всего человечества. Неприятнее всего, что этот распад сделали сознательно и преднамеренно сами руководители страны, за что я считаю их государственными преступниками.

– Вы имеете в виду Горбачева и Ельцина?

– Да, их. Оба одинаково виновны. Один подготовил развал страны, а другой его узаконил. Но я больше виню Ельцина. Одно утешение, что ему недолго осталось править. Я врач, я знаю. Ты уже слышал о нем?

– Да, от Федора Николаевича и Любы. Они его, мягко говоря, очень не любили. А я был в ужасе, увидев его по телевизору. Люба сказала, что вы его лечили, когда он был совсем плохим. Это правда?

Доктор засмеялся, отмахиваясь от Мч.

– От чего? Ум вставить? Кто разрешил бы? Такой он их больше устраивает.

– Кого их?

– Его окружение, семью, олигархов, демократов, либералов, для которых личное обогащение превыше блага России. Бог уберег меня от встречи с ним. Хуже я бы ему, конечно, не сделал из-за клятвы Гиппократу. А надо бы, учитывая, что он сотворил с Россией, заставив ее вымирать. Не знаю, обратил ли ты внимание, когда ехал ко мне, на заброшенные деревни.

– Обратил, а еще на то, что почти в каждой деревне построено по одному коттеджу. Чьи они?

– Новых землевладельцев. А живут в них их надсмотрщики, которые отслеживают освобождавшиеся участки. И в нашей деревне есть. Свой колхозный надел я им в аренду отдал, теперь ждут, не дождутся, когда умру, чтобы участок с домом забрать.

– Куда люди уезжают?

– Кто куда, а в основном на погост. Не знаю, кого там больше, старых или молодых. Всех Ельцин туда отправил. Сейчас его инициалами народ матом ругается и его именем. называет собак. И вот что важно, никто на это не обижается. Разве что демократы, которых народ ненавидит не меньше его, называя дерьмократами. А за Сталина, которого я тогда нехорошо обозвал, мой сосед кровно обиделся, потому что Сталина любили так, что слышать о нем плохое не могли. Не не хотели, а не могли, потому что душа не позволяла. Его было за что любить, несмотря на его жестокость, на что упирают демократы. Я в этом вопросе смотрю глубже. Даже простого человека оценивают в основном не по его внешности или характеру, а что он после себя оставил, к примеру, крепкую семью, построенный им дом, посаженное дерево. А о руководителе государства судят в первую очередь по тому, что он, в конечном счете, сделал для страны и своего народа. Сталин принял Россию с сохой и лучиной и оставил ее второй по могуществу державой в мире. И победил в самой кровавой войне в истории человечества, принеся ему спасение от фашизма. А Ельцин вслед за Горбачевым это государство под видом реформ уничтожил по указке нашего заклятого врага – Соединенных Штатов Америки. И сейчас все делает для исчезновения России как самостоятельного государства. Последствия его деятельности в народном хозяйстве в десятки раз превзошли последствия Второй мировой войны. Из нее тогда мы вышли еще более окрепшими во многих отраслях, а при Ельцине потеряли практически все. Промышленность, считай, полностью разграбили, деревня тоже, можно сказать, исчезла. Если бы только это. Ты еще не знаешь, что в паспорте, который ты получишь, не будет написано, что ты русский.

– Как это? – опешил Мч. – А кто я? Я только русский и другим себя не мыслю.

– По новому паспорту ты будешь никто или безликий россиянин. Все это преднамеренно сделано, чтобы исчезла именно русская нация. Естественно, я как русский человек против всего этого и живу надеждой, что на смену Ельцину придет молодой умный политик, думающий в первую очередь не о себе, а о народе, о сохранении и процветании России, наведет в ней элементарный порядок, чтобы богатые недра использовались не для обогащения кучки избранных, а на благо всех граждан, и тогда не будет нынешней пропасти между богатыми и бедными. Как это теперь сделать, я, честно говоря, не представляю, но уверен, что при умных политиках и законах это возможно, а главное, необходимо сделать.

– Но при сохранении существующего строя?

– Знаю, дружок, что тебе это неприятно слышать, но на данный момент отвечу положительно. О социализме в чистом виде и тем более о коммунизме, какая бы у них ни была прекрасная идеология, в обозримом будущем придется забыть. Может быть, лет через пятьдесят или сто она опять возродится, с учетом опыта СССР, но не сейчас. Однако не стоит так бояться капитализма. Весь цивилизованный мир живет при этом строе. У каждой страны своя специфика, и капитализм у всех разный. В Швеции он, например, с социалистическим уклоном, и шведы даже свой строй называют шведским социализмом. И в России капитализм должен быть свой, с учетом ее уникальности и опыта жизни при социализме. А мы скопировали капитализм, кстати, не самый лучший, у американцев, и вот что из этого вышло. Кроме как уродом, его никак не назовешь.

Так много поговорить с Федором Николаевичем я не успел. Но думаю, в этом расхождений у вас с ним не было. В чем он с вами не соглашался?

– В вопросах, которые его мало интересовали: о тех же гражданских свободах и частной собственности, о которых я упомянул. Но самое интересное, дружок, он меня и тут умудрялся забивать, доказывая, что от этих свобод простой народ ничего не выиграл, а выиграла опять же кучка избранных ловкачей. Взять ту же свободу слова, являющуюся едва ли не главным пунктом в правах человека, закрепленных в нашей конституции. Уж, как только сейчас в народе не ругают существующий антинародный строй, что о нем только не говорят. А богатые все больше богатеют, а народ продолжает вымирать по миллиону в год. Вон уже за первую десятку число миллиардеров у нас перевалило, в то время как три четверти населения по-прежнему живет в нищете. Получается, как по Крылову: «А Васька слушает да ест». – Доктор опять замолчал, продолжая рассуждать руками.

– Как же тогда понимать демократию? Насколько я знаю, она означает власть народа или большинства над меньшинством.

– Тебя этому когда-то в школе учили. А теперь жизнь научит, что все наоборот. У нас, в России, демократия – это ширма, которой прикрывается кучка людей, захватившая власть. А применительно ко всему миру эту ширму используют американцы, подчиняя своей воле другие страны и народы. Те страны, которые противятся насаждаемой им демократии, американцы просто уничтожают, как это сделали с помощью бомбежек с Югославией. При этом народам этих стран внушается мысль, что это делается в их же интересах. Даже анекдот такой об этом есть: «Не хотите нашу демократию? Тогда мы летим с бомбами к вам». К нам пока не летят только потому, что эта их политика нашла благодатную почву в лице самих наших руководителей.

Вошедший Коля положил на стол перед доктором несколько кассет.

– Здесь не только Кучин, а и Круг. Я вам еще привезу.

При прощании доктор сказал Мч, видя его неудовлетворенность разговором:

– Когда никогда, а это должно было произойти, дружок. Лучше бы, конечно, не так ужасно. Но это уже чисто русская специфика, которую хорошо выразил один из наших бывших горе – премьеров: «Хотели, как лучше, а получилось, как всегда». Тебе придется с этим смириться. Родину, как говорится, не выбирают. Я имею в виду нас, русских людей. Другим все равно, где жить, лишь бы хорошо платили. А у нас патриотизм в крови. За это нас не любят и ополчились против нас. Не сразу, но и ты свыкнешься с новой жизнью. Давай договоримся так. Загляни ко мне через недельку. Я попробую что-нибудь сделать для тебя. Главное, не унывай, ты молодой, еще можешь получить от жизни радость. Не лишай себя этой возможности.

Катя, почувствовав, что Мч расстроен, взяла его под руку и шепнула:

– После похорон я займусь поиском твоих родных. Я знаю, что такое их потерять, поэтому хорошо представляю, что значит их найти.

В дороге она и Коля, перебивая друг друга, рассказали, что доктор делал несколько попыток заставить Мч вспомнить хоть какие-то моменты жизни с детских лет до последней ночи. Но Мч все время слышал песни Кучина и ничего не помнил. Тогда доктор заставил его повторить бегло все, что было после того, как он очнулся в лесу: как разводил костер, как встретился с Федором Николаевичем, как пилил с ним дрова, как пил водку и проснулся с испуганным видом от выстрелов. Была повторена сцена посещения его Катей в камере и побег из милиции.

– Ты нас извини, – сказал Коля. – Это было нужно нам с Катюхой. Зато теперь мы верим тебе, как себе. Доктор тоже хотел знать о тебе правду. Как-никак, а тебя разыскивает милиция, и он преступил закон, принимая тебя. Но сейчас и он уверен в твоей невиновности и очень хочет тебе помочь.

***

Они отвезли Катю к ней домой, куда должны были приехать родители Павла, а сами отправились к Оле, Колиной невесте, но больше к ее бабушке, совсем недавно актрисе местного ныне закрытого драматического театра, чтобы с ее помощью изменить внешний вид Мч.

К доктору Мч ездил в кепке с длинным козырьком и в костюме Павла, который Коля отыскал в доме дяди. Люба его не успела переделать под мужа, а Мч он оказался почти в пору, только чуть коротковат.

Дом бабушки, мало отличавшийся от других старых частных домов Лесков, располагался недалеко от центра города.

Судя по небольшому Коле, Мч представлял Олю тоже некрупной и, разумеется, миловидной девушкой. Он полуошибся. Оля оказалась ростом с Дюймовочку и совершенно очаровательной с синими глазами в пол-лица. Бабушка, Вероника Максимовна, была среднего для женщины роста, статная и очень подвижная. Для взрослой внучки она казалась молодой. Колю они встретили, как родного, и без слез не обошлось.

Минут двадцать Мч сидел один в гостиной, пока женщины расспрашивали Колю о подробностях случившегося, уведя в дальнюю спальню. Возможно, это он их увел туда сам, чтобы рассказать о Мч.